Читать книгу "Людмила Гурченко - Екатерина Мишаненкова"

Теперь ее имя на афише гарантировало интерес зрителей, гарантировало сборы, а главное — гарантировало, что хотя бы одна по-настоящему качественно сыгранная роль в фильме точно будет.

Она играла роль за ролью, пробуя себя все в новых образах и жанрах, и для каждой находя что-то в себе, глубоко внутри, вытаскивая из себя нужные воспоминания, чтобы перевоплотиться в другого человека — и этому тоже научили ее «Старые стены».

В фильме «Дневник директора школы» она играет небольшую роль учительницы, которая не любит детей. Это из детства, из ее старой харьковской школы, где была лишь одна хорошая преподавательница — литературы. А из остальных она создала вот этот собирательный образ учительницы, которая ненавидит новшества, не любит учеников, но крепко сидит на своем месте, и никто ей не страшен, потому что она — часть системы.

И тут же совсем другая роль — Клара Бокардон в «Соломенной шляпке». Искрящаяся весельем, очаровательная, поющая и танцующая в дуэте с блистательным Андреем Мироновым. Есть ли кто-то, кто не знает эту легкую водевильную комедию и кто не помнит, как Гурченко там поет песенку о невезучем корнете?

Валентина в «Семейной мелодраме» — снова новый образ и снова родом из детства. Сорокалетняя женщина, уже увядающая, но еще не смирившаяся с тем, что молодость ушла. Халат с попугаями, веера из перьев и фотографии артистов на стене — все как у другой Валентины, той самой, что присматривала за маленькой Люсей во время войны, пока ее мама ходила в деревню добывать продукты.

И вновь всем известная и любимая многими поколениями зрителей музыкальная картина — «Небесные ласточки», где взбалмошная примадонна Корина, которую играет Гурченко, своей яркостью и оригинальностью явно затмевает главную героиню. Дениза прелестна, но куда ей до той тонкой ироничной пародии на зарвавшихся звезд, которую с таким вкусом и остроумием сыграла Людмила Гурченко. Остается только гадать, кого из своих коллег она вспоминала, создавая этот образ, но делала она это с несомненным удовольствием.

Разные роли, разные жанры, новые находки и новое умение находить себя в любом образе — все это буквально за пару лет создало Людмиле Гурченко репутацию актрисы, которая может сыграть что угодно, от фарса до трагедии. Именно благодаря этому ее пригласили в следующий большой серьезный фильм — на главную и очень сложную роль Нины в картине Алексея Германа «Двадцать дней без войны» по повести Константина Симонова.

Алексей Герман не слишком хотел брать ее на эту роль, о чем и сказал ей абсолютно прямо. До нее пробовались три актрисы, и ему понравилась первая, но она чем-то не устроила автора сценария. А поскольку этим сценаристом был сам Симонов, спорить с ним было бессмысленно. Две другие актрисы не нравились Герману, и в итоге решено было остановиться на компромиссном варианте — хорошей драматической актрисе, которая роль точно не испортит. Этим компромиссом и стала Людмила Гурченко. Герман так и заявил ей, что он хотел другую актрису, поэтому фильм строить будет вокруг Юрия Никулина, ну ас ней будет работать второй режиссер.

В его словах не было злобы или желания обидеть, он сказал это совершенно по-деловому, ожидая такой же деловой реакции. Вот только Людмила Гурченко так не умела, она все всегда переживала очень эмоционально, и его слова стали для нее ударом в самое сердце. И все же она это пережила, переборола себя и вышла на съемочную площадку, готовая доказать всем, и в первую очередь Герману, что лучше нее эту роль никто бы не сыграл.

Но несмотря ни на что, о работе с Алексеем Германом Гурченко вспоминала очень тепло, восхищаясь его огромным талантом, его совершенно особенным даром искать детали и творить такое, что ей хотелось сказать: «Ах, Алеша, ну откуда ты знаешь, что мы росли так? Ведь ты тогда еще только-только родился. Талант? Талант! Разве можно дать единственную точную формулировку этому понятию?» И она тоже находила детали, создавала такой образ своей героини, чтобы ее узнали все, кто пережил войну. Ее ремешок, которым она подпоясала шубку, вызвал настоящий восторг у членов съемочной группы, которые заметили, что на фотографиях военного времени и правда многие женщины с такими ремешками. Она не стала им рассказывать, откуда взялась такая «мода» — к чему было объяснять, что просто все пуговицы на пальто и шубах были выдраны «с мясом» во время давки за водой или едой. Те, кто узнавал в ее героине себя или своих близких, и так это знали.

А еще на съемках Людмила Гурченко подружилась с Юрием Никулиным, с которым они в этом фильме играли короткую и пронзительную, как натянутый нерв, фронтовую любовь. Кстати, для него это была первая роль, где ему надо было играть любовь, поэтому чувствовал он себя тоже несколько не в своей тарелке. Но с Гурченко они поладили сразу. Герман поселил их по соседству, чтобы они лучше познакомились и привыкли друг к другу. И вскоре Людмила Гурченко и правда знала и что Никулин ест, и какие у него привычки, и какие песни он любит петь под гитару.

Она обожала слушать, как он поет, как рассказывает анекдоты. Ее изумляло, как человек, столько переживший в жизни, может быть таким оптимистом, с таким юмором смотреть на все и «заражать» этим юмором других людей. Он умудрялся шутить даже на съемочной площадке, однажды, например, на репетиции любовной сцены, когда героиня говорит ему: «обними меня, у тебя такие крепкие руки.», он в ответ прошептал: «О, а если бы ты знала, какие у меня ноги!» Естественно, от хохота упала сначала Гурченко, а потом попадали и все остальные, когда им объяснили причину ее веселья. Эту сцену потом сняли далеко не с первого раза, но вообще-то это было скорее исключение — хохмы не мешали Никулину идеально играть его трудную драматическую роль.

Ближе к концу съемок он стал для Людмилы Гурченко настолько родным, настолько особенным человеком, что она решилась на невероятный для нее шаг — попросила у него разрешения называть его папой. После смерти Марка Гавриловича ей чем дальше, тем больше не хватало отца, и со временем стало казаться, что она просто жить не может без того, чтобы не говорить кому-то «папа, папочка». И Юрий Никулин стал для нее таким почти папой. После окончания съемок их пути, конечно, разошлись, но не навсегда, а как это бывает у людей творческих — где-то крутятся, где-то снимаются на разных концах страны, а потом вдруг звонок: «А это папа! Я никуда не делся!» И вновь на душе хорошо.

Фильм «Двадцать дней без войны», как и все работы Алексея Германа стал настоящим событием в мире кино. Критика писала о нем с восторгом, называла картину уникальной, невероятно достоверной, поэтической и вообще не скупилась на эпитеты. Свою долю хвалебных рецензий получила и Людмила Гурченко — несмотря на то, что ее роль урезали, что фильм строили вокруг одного Никулина и что ее сознательно задвинули на второй план, она смогла добиться потрясающей глубины и психологической достоверности. «Литературная газета» писала о ее героине: «Все угадано точно и потому художественно. Все не рассчитано на внешний эффект, как и фильм в целом. Актриса не страшится выглядеть где-то слишком грубой, где-то суховатой, где-то попросту некрасивой, необаятельной — и тем женственней, тем человечней эта Нина Николаевна, тем больше щемит своей злосчастной и поэтической правдой». А в газете «Молодой коммунар» критик обобщил, очень точно поняв и увидев то, что Гурченко и хотела показать в этой роли: «Ника не только неотделима от ташкентской зимы сорок второго, от прокуренных тамбуров, хлебных очередей, дребезжащих стеклами трамваев, она неотделима от миллионов русских женщин, вынесших на своих плечах все тяготы воины».