Читать книгу "Лекарство от скуки - Оливия Гейтс"

О боже! Сколько эмоций! Канза была готова достать из сумочки бумажный носовой платок. Для него.

– Это ощущение усилилось, когда я встретил Шахина. – Арам глубоко вздохнул. – Джохара рассказывала тебе, как он спас ее от неминуемой смерти?

Канза помотала головой, глаза у нее защипало.

– Она была гиперактивной шестилетней девочкой, за которой нужен был глаз да глаз. Я отвернулся на секунду, а она устремилась к балкону. Я был слишком далеко, отец тоже не успевал, а Джохара уже соскользнула вниз. Шахин налетел, словно ястреб, что, собственно, и означает его имя, и успел ее подхватить. В следующее мгновение я был уже внизу. Меня переполняли страх, облегчение и благодарность. С того дня Шахин стал моим первым и единственным другом. Так же как он стал первой и единственной любовью Джохары.

Канза перевела дыхание.

– Вот это да, – прошептала она.

– Да. – Арам откинулся на спинку стула. – Это было неописуемое ощущение – быть другом человека такого калибра, как Шахин, причем это не имело ничего общего с его статусом. Хотя я был уверен, что он искренне привязан ко мне, между нами всегда оставалась пропасть. Джохара взрослела. Я осознал, что ее чувства к Шахину были чувствами не друга. Несмотря на юный возраст, она полюбила. К тому времени, когда Джохаре исполнилось четырнадцать, каждую секунду, проведенную с Шахином, меня наполняла тревога. Хотя нам втроем было очень хорошо, я считал, что увлечение ее Шахином приведет к катастрофе. Наконец моя тревога достигла критической отметки.

– Продолжай, – взмолилась Канза, когда Арам умолк. Ей хотелось услышать весь рассказ.

Арам провел рукой по темным шелковистым волосам.

– Мы играли в сквош. Я разгромил Шахина на голову. Чем активнее Джохара подбивала его дать мне сдачи, тем неистовее я становился. После, в раздевалке, я излил на Шахина все свое беспокойство. Я назвал его испорченным принцем, который превратил в игру манипулирование человеческими эмоциями. Я обвинил его в том, что он позволил Джохаре влюбиться в него просто ради смеха. Я потребовал, чтобы он перестал морочить ей голову, или я все расскажу его отцу, королю Атефу, и тот запретит ему приближаться к Джохаре. Шахин был раздавлен. Он сказал, что Джохара для него – как младшая сестренка, о которой он всегда мечтал. Я поглумился над ним, заявив, что его чувства к ней совсем не похожи на чувства старшего брата. Он ответил, что Джохара понимает его лучше всех остальных, даже лучше меня, и что он любит ее. Я был в ярости. Я беспокоился о Джохаре и предупредил Шахина, что не буду стоять в стороне и наблюдать, как он причиняет моей сестре непоправимый вред.

Канза не могла представить, что он тогда пережил. Чувствуя, что между его лучшим другом и сестрой образуется мощная связь, Арам тем не менее был уверен, что их отношения потерпят катастрофу, и разрывался между любовью к сестре и к Шахину. Должно быть, это было ужасно – знать, что кого-нибудь он в итоге обязательно потеряет.

Лицо Арама исказилось от боли. Он положил руки на стол, его взгляд был устремлен в прошлое.

– Не выдержав моих обвинений, Шахин тоже разъярился, а я, увидев, что мои слова причинили ему боль, начал остывать. Но то, что я высказал, уже нельзя было взять назад. Было слишком поздно. Шахин заявил, что он избавит меня от необходимости бежать к его отцу. Он больше никогда не приблизится к Джохаре или ко мне. И он сдержал слово.

Было ясно, что боль тех потерянных лет никогда не проходила. И хотя Шахин и Джохара сейчас были женаты, а дружба между Арамом и Шахином возобновилась, старая рана по-прежнему давала о себе знать. К тому же сейчас их отношения не могли остаться прежними, так как у Шахина появились обязательства перед женой и дочерью, в то время как Араму нечем было заполнить пустоту в жизни. Разве что работой. И по словам Джохары, он работал как проклятый.

– Только когда я начал понимать, что разрыв дружбы с Шахином был самым плохим событием в моей жизни, мама неожиданно взяла Джохару и покинула Зохейд. Я стал свидетелем того, как наша семья распалась, и был не в силах ничем помочь и ничего предотвратить. Я остался с отцом, который все больше уходил в себя, невзирая на мои усилия. Я попытался восстановить отношения со своим лучшим другом, надеясь, что он пойдет мне навстречу, но Шахин также оставил Зохейд, лишив меня надежды на примирение.

Выходит, она и тут ошибалась. Ссору с Шахином вызвало не безразличие, а, наоборот, чрезмерная забота. И это обошлось Араму гораздо дороже, чем Канза могла представить.

Арам продолжал:

– Мои мечты сделать Зохейд своим домом оказались напрасными. Я тоже решил уехать и думал о том, как убедить отца отправиться со мной. Но я отказался от этой идеи, поняв, что работа – единственное, что не позволяло ему умереть. Понимая, что не смогу его оставить, я отказался от мысли о переезде и решил остаться в Зохейде, пока жив отец.

Должно быть, в этом заключалась некая ирония: Арам наконец-то осел на одном месте, но для него жизнь в Зохейде стала хуже ссылки.

Словно услышав мысли Канзы, Арам вздохнул и подтвердил ее догадки.

– В этом была ирония. Я наконец получил то, что хотел – стабильность и оседлость, – но практически без семьи. Затем, спустя шесть лет после того, как мама и Джохара уехали, я попытался создать семью, о которой так долго мечтал. Что из этого вышло, тебе известно.

Канза кивнула, в горле у нее снова встал комок.

– Тебе все-таки пришлось уехать.

Арам глубоко вздохнул.

– Да. После этого я не задерживался в одном месте больше, чем на несколько месяцев. Я просто не хотел, не мог это вынести. Через три года Шахин и Джохара поженились. – Улыбка осветила его лицо. – Как хорошо, что в итоге все закончилось благополучно. Я вернул друга, моя мать воссоединилась с отцом, у нас снова появилась семья. В Зохейде. Там, куда мне доступ закрыт.

Ну вот, теперь она знает о том, что произошло между ним и Шахином и кого винить в том разрыве отношений. Впрочем, «винить», наверное, не совсем правильное слово. Если она захочет узнать что-нибудь еще, то не сегодня. В другой день. Если у них будет другой день.

Сердце Канзы ёкнуло.

Арам вдруг одарил ее теплой улыбкой:

– Спасибо.

Сердце ее забилось с неистовой силой.

– За… за что? – пролепетала она.

Его черты смягчились, и это придало лицу Арама неотразимое очарование.

– За то, что выслушала. Что не осудила. Мне показалось, ты даже мне симпатизировала.

Глаза Канзы защипало от слез – так тронута она была.

– Да, симпатизировала. Все эти годы вдали друг от друга… Это было трагедией для всех вас.

Арам помолчал, потом сказал:

– Да. Но сейчас они вместе.

Он сказал «они». Не «мы».

Похоже, он не считает, что у него есть семья в лице его друга и сестры. Хуже того, он не рассматривает себя в качестве члена этой семьи. И хотя выражение его лица стало теперь бесстрастным, Канза чувствовала, что за этим скрывается боль.