Читать книгу "Унижение России. Брест, Версаль, Мюнхен - Анатолий Уткин"

9 февраля 1918 г. генерал Гофман потребовал от русского правительства передать Германии побережье как Балтийского, так и Черного морей, Эстонию, Ливонию и Украину. 17 февраля генерал Гофман записал в своем дневнике: «Завтра мы начинаем боевые действия против большевиков. Другого пути нет, в противном случае эти скоты загонят бичами всех вместе — украинцев, финнов, прибалтов в новую революционную армию и превратят всю Европу в свинарник»[103]. Восьмой армейский корпус германской армии получил приказ наступать на Таллин. Кайзер Вильгельм указал: «Эстония и Финляндия должны быть оккупированы. Большевики и англичане должны быть быстро отброшены. Нужно установить линию Нарва— Псков — Дюнабург!»[104]

13 февраля германские военные и политики обсуждали судьбу России на конференции в Хомберге. Кюльман и Гинденбург сошлись во мнении, что Россия уже распалась на три части. Украина и Финляндия заключили мир с Германией, а военные — действия ведет лишь Великороссия. Людендорф выступал за немедленный марш на Петербург, чтобы принудить новое русское правительство заключить мир на германских условиях. Кюльман, напротив, опасался, что взятие Петербурга возбудит русское национальное чувство. Следует думать о будущем германо-русских отношений. Русские никогда не простят немцам того, что их отбросили от Балтики.

Кайзер солидаризировался с военными: если сохранить России ее силу и оставить ее в покое, англосаксы непременно организуют ее в противника, постоянно направленного против Германии. Следует максимально ослабить Россию, а поход против нее подать как «полицейскую операцию», организованную в интересах человечества. Вожди Германии требовали легализации телеграмм о помощи (т. е. подписания их некими квазигосударственно выглядящими структурами) со стороны тех областей, которые германское командование намеревалось оккупировать и провозгласить независимыми. Гинденбург определил временной лимит: «Просьбы о помощи должны поступить до 18 февраля». Людендорф зачитал заготовленную «телеграмму из Риги». Необходимы такие же «просьбы» со стороны Украины и Финляндии.

МИР ВОПРЕКИ ВСЕМУ

«Они не могут продолжать свою агрессию, не показав миру свои зубы людоеда»[105], — писала «Правда». Людендоф: «Если мы будем бездействовать, то вся обстановка изменится не в нашу пользу… Мы можем нанести большевизму смертельный удар, улучшив тем самым свое внутреннее положение и укрепив отношения с лучшими элементами в России»[106]. В полдень 18 апреля истек срок перемирия немцев с Российской республикой и снова было возобновлено состояние войны. «Вся Россия, — пишет генерал Гофман, — это груда червей»[107]. Гофман обрушил на пустые окопы противостоящей стороны пятьдесят три дивизии, направляясь к Пскову, Ревелю и Петрограду на севере и Украине на юге. «Положение «ни мира, ни войны» означает войну», — заметил специальный посланник президента Вильсона[108]. Гофман определил эту операцию как «экскурсию по железной дороге и в автомобилях». Дело, однако, обстояло не настолько гладко — особенно на Украине, немцам и австрийцам пришлось «для оказания помощи» мобилизовать до тридцати дивизий, которым противостояли находящаяся в процессе создания Красная гвардия и чехословацкий легион.

Только что организованные сателлиты — союзники немцев — быстро ощутили тяжелую руку Берлина, его истинные намерения, видные, скажем, из утверждения военного министра Пруссии фон Штейна: «Участие в эксплуатации украинских железных дорог даст Германии решающее влияние над экономическим организмом Украины и обеспечит ей доступ к ресурсам этой страны». 19 февраля германские представители вручили украинским националистам два основных «счета за помощь»: доминирование в тяжелой промышленности региона и контроль над зерновыми запасами. Детализированный план финансовых и экономических требований к Украине был создан планировщиками рейха к 5 марта 1918 г.

Мир был суров — аннексия Польши, Литвы, большей части Украины и Белоруссии, а также военная контрибуция в размере трех миллиардов рублей. Но Ленин был готов принять условия мирного договора на том основании, что главным для него было при любых условиях сохранить социалистическую революцию. Дождаться подъема германской социал-демократии.

В эти дни Ленин говорит Троцкому: «Это не вопрос о Двинске, речь идет о судьбе революции. Промедление невозможно. Мы должны немедленно поставить свою подпись. Этот зверь прыгает быстро». Ленин говорит Троцкому: «В настоящий момент стоит вопрос о судьбе революции. Мы можем восстановить стабильность в партии. Но прежде всего мы должны спасти революцию, а спасти ее мы можем, только подписав условия мирного договора. Лучше раскол, чем военное подавление революции. Левые перестанут злобствовать, — если дело дойдет до раскола, — и вернутся в партию. С другой стороны, если немцы нас покорят, никто из нас никуда не вернется. Очень хорошо, предположим, что ваш план принят. Мы отказываемся подписывать мирный договор. И немцы сейчас же нас атакуют. Что мы тогда будем делать?»

«Мы подпишем мирный договор только под штыками, — ответил Троцкий. — Тогда рабочим всего мира картина будет очевидна»[109]. При всей вере в германскую социал-демократию даже Ленин в эти дни говорит, что «Германия лишь беременна революцией». Но революция в Германии «запаздывала». В Берлине и других немецких городах полиция подавила уличные выступления и забастовки, а зачинщики были арестованы. Более того. Именно в эти недели бросившаяся в отчаянную авантюру германская элита осуществила контроль над всей тяжелой промышленностью. Для Германии начинался последний бой.

10 февраля 1918 г. Троцкий, к великому изумлению немецкого командования, объявил, что прекращает состояние войны с Германией, не подписывая мирного договора. «Нами отданы приказы о полной демобилизации всех войск, противостоящих армиям Германии, Австро-Венгрии, Турции и Болгарии». В оправдание своих действий Троцкий сказал: «Русская революция не может подписаться под условиями договора, который несет угнетение, скорбь и страдание миллионам человеческих существ»[110].

18 февраля германские войска двинулись в глубину Украины на своем правом фланге и оккупировали Эстонию на своем левом фланге. 3 марта 1918 г. советская делегация подписала Брест-Литовский мир. В рейхстаге было объявлено, что этот мир превосходно олицетворяет мирную резолюцию рейхстага 1917 г., предоставляя «подлинные права самоопределения» отдельным частям России. Против Брестского мира в рейхстаге голосовали лишь независимые социалисты (воздержались еще несколько социал-демократов — что, разумеется, было вовсе не тем, на что рассчитывал Ленин). Мир увидел истинную цену мирных предложений Берлина и их подлинное видение желанного для них мира.