Читать книгу "Линия судьбы - Наталья Рощина"

Ничего такого в семье Гоши не было — ни когда был жив его отец, ни после его смерти. Ксения порой завидовала своему другу именно потому, что тот жил вдвоем с мамой. Девочка даже не предполагала, насколько ее мысли сходились с мыслями Веры Васильевны, которая в мечтах давно была согласна стать вдовой. Ксения не забыла, как много раз пыталась вызвать ее на откровенный разговор, но всегда получала неопределенный ответ, практически отказ. Вера Васильевна обещала вернуться к этому, когда сочтет, что ее девочка стала взрослой. Неужели до сих пор не настало время?

Ксения подтянула колени к животу, обхватила их рукой. Она чувствовала, что напряжение постепенно спадает и на смену ему приходит расслабляющая нега сна. Ксения научилась забывать о неприятностях, зная, как важен сон, а не тяжелая голова от проведенной бессонной ночи. Сколько раз она проверяла это на собственном опыте. Этому ее тоже научила Гошина мама. Она сказала однажды, что сон помог ей в трудную минуту не сойти с ума. Ксения понимала, что Любовь Ивановна имела в виду трагическую гибель мужа, и она подтвердила это.

— Знаешь, Ксюша, я засыпала и видела его во сне. Мы разговаривали, он просил меня заботиться о Гоше. Я умоляла его вернуться или забрать меня к себе, — сдерживая слезы, как-то сказала она. — Как он ругал меня за то, что я хотела быть с ним больше, чем с сыном.

Он нашел такие слова, что я навсегда отказалась от этой страшной мысли… После этого мы не часто встречаемся с ним там. Гоше я об этом не говорю, подумает, что я совсем с ума схожу, а тебе вот сказала. Вот так, девочка…

Удивительно, но когда Любовь Ивановна рассказывала даже о том, как ей было тяжело, то вызывала не жалость, а все то же восхищение. Она умела достойно и уравновешенно идти по жизни, и Ксения всем сердцем надеялась, что научится у нее и этому. Поэтому сейчас она старалась забыть о неприятном разговоре с родителями. Она смогла себя настроить на обычную житейскую мудрость: утро вечера мудренее. Ксения заставила себя не думать больше ни о чем. И в этот раз, несмотря на то, что причина волнения была нешуточная, довольно быстро уснула.

Она проснулась рано утром, услышав возню в прихожей. Это Вера Васильевна провожала мужа в рейс. Ксения приподнялась на локте, прислушалась к тихому разговору, шелесту кульков.

— Ну, надеюсь, до моего возвращения здесь не произойдет никакой революции, — отчетливо услышала она голос отца и резко откинулась навзничь. — Ты меня знаешь, я своих решений не меняю. Моя дочь не выйдет замуж за простого электрика.

— Но он…

— У меня нет времени и желания слушать твои жалкие доводы в его пользу. Все. Поставим на этом крест!

Ксения показала закрытой двери язык и почувствовала, как волнующие мысли ураганом ворвались в ее сознание. Ее хотят лишить возможности быть счастливой! Они, прожившие столько лет без намека на теплоту и согласие, пытаются помешать ей! Да как они смеют! Если они могут прозябать в атмосфере холодных взглядов, насмешек, оскорблений, это не значит, что и она не должна рассчитывать на большее. Ксения сжала кулаки. Она покажет им, как нужно бороться за свое счастье! И она не станет стесняться в выражениях и способах достижения цели. Ей надоело амебное существование, культивируемое в ее семье. Она родилась для того, чтобы дышать полной грудью, без оглядки вкусив все прелести, которые дает жизнь и которые дарит любовь. Пожалуй, только ей в этом доме посчастливилось познать ее. Это такое счастье! Сладкая боль и наслаждение — сколько слов тысячелетиями произносилось, чтобы воспеть ее. Что значит жизнь, если в ней ничего этого нет? Ксения улыбнулась, вздохнула, напряженные пальцы разжались. Любовь поселилась в ее сердце всерьез и надолго. И она не гость — полноправная хозяйка. Вот обо всем этом Ксения собиралась поговорить с мамой. Они останутся вдвоем — это упростит общение. Не будет никаких бурных всплесков со стороны отца. С мамой тоже последнее время трудно разговаривать, но Ксения надеялась, что не придется ей грубить. Заранее настроившись на непонимание, она готовилась к обороне, долгим объяснениям. Оставалось решить, когда начать разговор: сейчас или вечером, когда мама вернется с работы. Словно в ответ на мысли Ксении в комнату постучали.

— Войдите, — громко сказала Ксения, подтянув одеяло повыше к подбородку. Она подумала, что отец решил проститься с ней, что делал очень редко, по каким-то одному ему известным соображениям. Но дверь открыла Вера Васильевна.

— Доброе утро, — опустив глаза, тихо произнесла она. Ксения сразу увидела ее покрасневшие веки, темные круги под глазами. Явно она провела бессонную ночь. — Можно к тебе?

— Доброе утро, заходи, — Ксения села и согнула колени, освобождая матери место на диване, настраиваясь на тяжелый разговор, подбирая слова, которые должны объяснить, что с ней нельзя разговаривать с позиции силы. Однако Ксения не могла предположить, какой оборот примет ее разговор с матерью. — Ну, заходи, что ты стоишь?

Вера Васильевна медленно подошла, села на самый край дивана, продолжая смотреть себе под ноги. Ее волосы, как всегда, были подобраны и гладко зачесаны без пробора. На бледном лице ни капли косметики. Беспокойные руки искали себе занятие, слегка подрагивая от волнения. Оно было заметным, несмотря на то что Вера Васильевна изо всех сил старалась сохранять спокойствие. Она поправила воротник на халате, прическу, потеребила поясок и только после этого сказала:

— Папа уехал. Просил передать тебе, чтобы ты была умницей.

— Да? А это как понимать?

— Мне нужно кое-что рассказать тебе, девочка, — не обращая внимания на вопрос и язвительный тон Ксении, продолжала Вера Васильевна. — Если ты готова слушать, я начну.

— Готова, мама, — Ксения внутренне собралась, приготовившись к серьезному разговору.

— Я пообещала тебе однажды, что мы обязательно поговорим, когда я пойму, что ты стала взрослой. Помнишь?

— Никогда не забывала об этом.

— Время пришло.

— Неужели я дождалась? — насмешливо спросила Ксения.

— Я не стану разговаривать в таком тоне.

— Прости, — Ксения оперлась на локоть.

— Ты хочешь выйти замуж, скоро окончишь институт. Кажется, самое время, — Вера Васильевна вздохнула. Ей было нелегко подбирать нужные слова. — Хотя я обманываю и себя, и тебя, когда говорю о твоем взрослении в связи с учебой, желанием завести семью. Нет, Ксения. Просто я поняла, что ты больше не можешь оставаться с нами. Ты пытаешься вырваться и сделаешь это, несмотря ни на что. Я понимаю тебя и поэтому хочу рассказать тебе, почему в нашем доме так мало света и тепла. Ты ведь всегда понимала это, правда?

— Честно говоря, да.

— Девочка моя, как же мне все объяснить? Я так хочу, чтобы ты поняла, не осудила.

— Я постараюсь, мам, — Ксения положила руку поверх маминой, но та осторожно освободилась от этого проявления нежности.

— Да, да, попробуй, попробуй, — скороговоркой сказала она, поднялась и подошла к окну. Зеленые деревья, освещенные горячими солнечными лучами, величаво стояли, молчаливо наблюдая за людской суетой. Энергия исходила из каждого трепещущего под порывами легкого ветра листка, из каждой колышущейся травинки на еще сочных газонах. Вера Васильевна любила это время года, когда все было в самом расцвете. Пройдет одна-две недели, и беспощадное солнце, недавно дарившее жизнь, начнет высасывать влагу из всего, что сейчас благоухает под его лучами. Обернувшись, Вера Васильевна оперлась о подоконник и продолжила говорить более твердым голосом.