Читать книгу "Поверь мне! - Кей Мортинсен"

Это уже слишком! Она загнала себя в угол, произнося слова, которые не соответствовали истине. Рэйчел никогда никого не сможет любить так, как любит мужа. И ее задело, что Хэнк решил, будто она мечтает о другой любви. Ведь это он был неверным!

– Ты хочешь сказать, что твоя интрижка с Долли свидетельствует о наличии глубокой любви ко мне? – сердито бросила она.

– У меня с ней ничего не было, – натянуто сказал Хэнк.

Рэйчел пожала плечами.

– До сих пор не хватает духа сказать правду? И это после того, как я услышала, что ты с ней договариваешься об очередной встрече. Ладно. Это ничего не меняет. Сделанного, не воротишь, и я отношусь к этому реалистично. Я не собираюсь стоять на месте. Я решила оставить прошлое позади и не упускать своего счастья.

– С другим мужчиной?

– Да, – сказала она и вызывающе подняла голову.

– Понятно.

Она почувствовала, как Хэнк напрягся. Ему не хотелось, чтобы это случилось. Мужчины даже к своим бывшим женам относятся как к собственности. Кроме того, Рэйчел догадывалась, что ему ужасно не хочется, чтобы его ребенка воспитывал отчим.

– Я знаю, что мы в ужасном положении, – мягко, даже с сочувствием произнесла она, – но мы не можем притворяться, что наша жизнь будет такой же, как прежде.

– Согласен, – нехотя кивнул он. – Но... подожди, дай мне подумать.

Рэйчел пожала плечами и оставила Хэнка во власти его мыслей. Они шли на расстоянии друг от друга, не держась за руки и не обнимаясь, и это необыкновенно тяготило ее.

Ей было двадцать четыре года, а Хэнку тридцать. За последние шесть лет они успели побывать друзьями, любовниками, компаньонами и супругами. Теперь казалось, что всего этого никогда не было. Особенно жестоко, что судьба заставила их расстаться в такой важный для обоих момент.

Но Рэйчел должна принять происходящее и попытаться как-то устроить свою жизнь. Она не первая и не последняя женщина, оказавшаяся в такой ситуации.

На ней лежит огромная ответственность за ребенка, и она готова взять ее на себя и выдержать все испытания.

Хэнк продолжал молчать, и Рэйчел невольно стала осматривать местность.

Они шли по улице, вдоль которой выстроились крытые черепицей коттеджи, возведенные чуть ли не первыми поселенцами. Садики, окружавшие каждый из них, поражали изобилием звуков и красок. Суетливые пчелы жужжали над чашечками ярких летних цветов, торопясь собрать пыльцу прежде, чем снова начнутся дожди.

В воздухе витали сладкие ароматы, в ярко-голубом небе парили ласточки, и вся окрестность была объята миром и покоем.

– Доброе утро! – поприветствовал их незнакомый прохожий.

Супруги удивленно переглянулись и, улыбнувшись, ответили на его приветствие.

Незаметно они оказались в центре поселка. За прудом, в котором плавали утки, на круглой зеленой лужайке стояла приземистая церквушка, и Рэйчел почувствовала, что от этого строения веет древним спокойствием, надежной защитой и постоянством.

Церквушка стояла здесь веками. Она пережила войны и времена экономического спада, местные и общенациональные бедствия, служа символом прочности и веры, приносящей утешение. Она была свидетелем бессчетного количества крещений, венчаний и похорон. Жизнеспособность маленького храма придала Рэйчел новые силы, и она решила, что начнет приходить сюда и непременно окрестит здесь своего ребенка.

– Давай присядем и поговорим, – тихо сказал Хэнк, указывая на скамейку у пруда.

Рэйчел подошла к скамейке и стала читать надпись, вырезанную на металлической пластине, приделанной к резной спинке:

«В память о Мэри Гринджер. Пусть другие разделят ее радость кормить уток в этом пруду, наслаждаясь покоем и совершенством преходящего мира».

По лицу Рэйчел скользнула улыбка. Может, эта женщина была матерью доктора?

– Это очень мило, – теплым голосом произнесла она.

Но Хэнка, похоже, не трогали эти сантименты. Сжав зубы, он смахивал со скамейки пыль. Его не развеселила даже стайка смешных шумных уток, слетевшихся к берегу.

Рэйчел села, откинулась на спинку скамейки и на мгновение представила себе, как она будет приходить сюда со своим малышом. Они будут покупать какие-нибудь безделушки в магазинчике рядом с почтой, гулять у пруда, кормить уток и приветствовать незнакомцев.

Раньше она была так занята работой, что не замечала этого идиллического уголка, ведущего свою неспешную жизнь совсем неподалеку от ее дома. Атмосфера поселка дарила ей облегчение и смягчала душу.

– Этот ребенок очень важен для меня, – коротко сказал Хэнк, прерывая ее мечтания.

Рэйчел бросила беглый взгляд на его суровый профиль, не в силах понять, к чему он клонит. Ее охватил страх. Неужели он собирается забрать ребенка?

– Для меня тоже! – выпалила она.

– Ты знаешь, какое у меня было детство.

Рэйчел знала это слишком хорошо.

– Да, – смягчаясь, сказала она. – Знаю.

– Тогда ты должна понять, почему я не хочу, чтобы наш ребенок страдал из-за нас, – сурово сказал Хэнк и сверкнул глазами.

Рэйчел заморгала. Что он задумал?

– Он не будет страдать. Все проблемы разрешатся, и ко времени появления малыша между нами установятся надежные дружеские отношения, – быстро проговорила она.

– Я не этого хочу, – отрезал он.

– Ты хочешь, чтобы мы воевали?

Хэнк отвел глаза в сторону и невидящим взглядом уставился на крякающих уток. Его явно что-то мучило. Надежда снова стала закрадываться в ее сердце. Он был так близко и вместе с тем так далеко. Он мог обнять ее своими сильными руками, начать утешать, просить прощения и заставить снова поверить в лучшее. Но расстояние между ними росло и становилось непреодолимым.

– Я хочу, чтобы у нашего ребенка, были оба родителя, – решительно сказал Хэнк.

– Несомненно, они у него будут, – выпалила Рэйчел, не подумав.

– Нет, я имею в виду настоящих родителей, которые бы полностью отдавали себя ребенку.

У Рэйчел перехватило дыхание.

– Ты говоришь о нас с тобой? Ты же знаешь, что это невозможно!

Его чувственный рот упрямо сжался.

– А я думаю, что возможно! – горячо проговорил Хэнк. – Я не хочу, чтобы мой ребенок прошел через тот же ад, что и я когда-то.

От мучительных воспоминаний лицо Хэнка исказилось. Его отец бросил мать, когда она была беременна. Хэнк не знал этого человека и не хотел знать, но всю жизнь ему недоставало отцовской любви.

В его голове роились и другие воспоминания, которые он все эти годы усердно пытался подавить. Он рос молчаливым, замкнутым ребенком, наблюдая, как мама работала с утра до вечера, пытаясь прокормить его и себя. Она старела и превращалась в седую старуху.