Читать книгу "Твой нежный взгляд - Джудит О'Брайен"

– Полагаю, вы пытаетесь придумать новый способ извлечения звуков из неподвижной арфы. – Он кивнул в сторону инструмента. – Мои поздравления, мисс. Ваша изобретательность выше всяких похвал.

– О, сэр. – Она откинула со лба выбившуюся прядь. – Да, сэр, благодарю вас. Все прошло... – Селия тщательно подбирала слова, – на удивление удачно.

– Полностью с вами согласен. – О'Нил принес с собой в складках плаща свежий запах холодного дождя и мокрой листвы. И девушку снова поразили его могучий рост и глаза – темно-карие, почти черные, а взгляд глубокий, проницательный. До сих пор ей не удавалось как следует рассмотреть лицо этого человека.

– Я пришел выразить вам свое восхищение, – сказал он, отвесив чопорный поклон. – Надеюсь, вы понимаете, почему я не мог сделать этого раньше, а тем более в письменной форме. Мы должны любой ценой избегать переписки.

– Ну конечно, это понятно. О'Нил кивнул и оглядел комнату.

– Какие же новые трюки вы приготовили для Гаррика?

Селия внутренне сжалась – таким язвительным был его тон.

– Сэр, послушать вас, так я просто шарлатанка.

– У меня и в мыслях не было вас обижать. И пугать Гаррика до смерти я тоже не собираюсь.

– А я бы не стала этого делать, даже если бы вы приказали! – отрезала она, стиснув руки в кулаки. Но тут вспомнила, в чьих руках деньги, которые ей так отчаянно нужны. Немного успокоившись, она спросила: – Так чего же вы хотите?

– Во-первых, мне бы хотелось утешить его хоть немного. После смерти Аманды он сам не свой. – О'Нил глубоко вздохнул. – Я все перепробовал, пытаясь вывести его из состояния глубочайшей апатии, но напрасно. А теперь, когда он поверил, что вы можете с ней общаться и что она не исчезла бесследно... Впервые после трагедии Гаррик как-то ожил и стал похож на самого себя. Но есть и еще кое-что. – Он помолчал, собираясь с мыслями.

– Продолжайте, прощу вас.

– Я подозреваю, что он знает гораздо больше об обстоятельствах ее гибели, чем говорит.

– Но зачем ему что-то скрывать от вас?

– Не знаю. Не думаю, что он намеренно держит меня в неведении. Мне кажется, боль утраты стерла из его памяти многие детали.

– Да, я слышала, что так бывает. – Селия слегка нахмурилась, но облачко грусти промелькнуло почти мгновенно.

О'Нил пристально смотрел на собеседницу.

– Вам известны подобные случаи частичной потери памяти?

– Вообще-то да... – Она умолкла, раздумывая, продолжать или нет, но, в конце концов, решила все рассказать. Вдруг это поможет? А чем более действенной будет ее помощь, тем быстрее О'Нил заплатит необходимую сумму. И если это поможет мистеру Стивенсу, тем лучше. – Я...

Все оказалось еще сложнее, чем она думала. Селия вдруг осознала, что не говорила об этом ни с кем с самого детства. Даже с тетей Пруденс и дядей Джеймсом.

– Говорите же! – О'Нил устремил на нее горящий взгляд. Напускное спокойствие слетело с него, лицо оживилось и стало гораздо более приятным, можно сказать, симпатичным.

– Ну так вот... – Девушка на секунду прикрыла глаза. Ей трудно говорить, когда он так пристально смотрит в лицо. Она волнуется и не может сосредоточиться. Селия подошла к окну, приложила ладони к прохладной поверхности стекла и начала свой рассказ: – Когда мне было восемь лет, родители решили отправиться в Италию. Это было свадебное путешествие, которое в свое время им так и не удалось совершить, поскольку отец не мог бросить дела. Он работал маклером в фирме по страхованию от пожаров и всегда был загружен работой – пожары у нас довольно частое явление. Так он и сам говорил. – Она провела пальцем по крашеной деревянной раме. – Меня отправили сюда, к дяде Джеймсу и тете Пру, на четыре месяца. И когда до возвращения родителей оставалось совсем немного, нам сообщили, что они погибли. Письмо пришло вместе с тем кораблем, на котором они должны были вернуться в Америку.

К горлу Селии подступил комок, и давно забытая боль вновь стиснула грудь. Слова срывались с губ – скупые, бесстрастные.

– Они катались по озеру на лодке. Наверное, заплыли далеко от берега. В тот день штормило – так, немного. Прибрежные поселки не пострадали. Даже лодку прибило к берегу целую и невредимую. Но моих родителей в ней не было. Отец не умел плавать. Они погибли...

– Какое несчастье, – негромко промолвил О'Нил. – Вы, наверное, тяжело переживали эту ужасную потерю.

– О да. – Селия обернулась к гостю. Черты его лица смягчились, как если бы он в точности знал, что она чувствовала сейчас. – Но я совершенно не помню, как прожила те несколько недель после получения страшного известия. Должно быть, со стороны я выглядела как обычно, поскольку никто не докучал мне расспросами. Кроме того, после похорон все домашние по молчаливому уговору старались не говорить о моих родителях и трагическом происшествии. Все, что напоминало о них, исчезло, как по волшебству, – даже письма, которые они писали мне во время путешествия. Я продолжала жить с теми, кто меня окружал, как будто родителей никогда и не существовало. Должно быть, я решила, что для меня это единственный выход. Помню, я очень боялась, что если заплачу или устрою истерику, меня выгонят из дому. Куда? Неизвестно. Потому-то я и старалась вести себя так, словно ничего не случилось, отмечала дни рождения и праздники. И все же сознание мое бодрствовало только наполовину. Годы спустя, совсем недавно, если быть точной, я обнаружила десятки рисунков, которые сделала в то время.

– Рисунков?

– Да. Мне всегда нравилось рисовать. Я рисовала задолго до того, как научилась писать. Родители, в особенности мама, поощряли мое увлечение и покупали мне мелки, карандаши и бумагу. Странное дело, я помню рисунки, сделанные до трагического известия, помню, какой была погода, светило ли солнце, помню пикник на Ист-Ривер. И вслед за тем нахожу работы, нарисованные через несколько недель после смерти родителей.

– И вы не помните, как и когда их нарисовали?

– Нет. Место, где они хранились, я обнаружила совершенно случайно. А они просто завалились за ящик стола, я нашла их, потому что пыталась достать перчатку, упавшую в щель между ящиками. Чтобы се вытащить, пришлось вынуть ящик.

– Удивительно. Могу я спросить, что именно вы рисовали? – Его губы тронула улыбка. – Феи, эльфы – о чем там еще мечтают девочки?

– Нет. Там были изображены мои кошмары, сцены смерти, кораблекрушений, морские чудовища. Рисунки были выполнены настолько тщательно, что я наверняка запомнила бы их, будь я в нормальном состоянии.

– А вы не продолжали рисовать в том же стиле?

– Нет. С тех пор я не сделала больше ни одной зарисовки. Раньше я считала, что это занятие мне просто наскучило, но после того как нашла те рисунки, поняла истинную причину такого охлаждения. Я выплеснула всю свою боль и горе на бумагу. Каждый лист буквально кричал о невыносимом страдании и горечи утраты. Рисование потеряло для меня всякую радость.