Читать книгу "Хрустальный шар судьбы - Марина Серова"

– Да проходите, проходите, – махнул рукой Лебедев. – Вам, кстати, повезло, что у меня сегодня нет дежурства, а то зря бы проездили. Я сутками дежурю.

– Вот и хорошо, – разуваясь в просторной прихожей, сказала я и прошла в комнату.

Стандартная квартира закоренелого, видимо, холостяка или давно разведенного мужчины – вот каким было мое первое впечатление. И хотя бардака я нигде не заметила, все же отсутствие женской руки чувствовалось.

Лебедев не стал предлагать мне ни чаю, ни кофе, не стал садиться, лишь показал мне на кресло возле стола, а сам встал у открытого окна и закурил – видимо, ему надоело пересказывать одно и то же множество раз, и он надеялся сделать нашу беседу максимально краткой. Я тоже не стала рассусоливать и сразу перешла к вопросам. Анатолий подтвердил, что Марианна действительно заехала к нему после часа дня девятнадцатого июня, чтобы одолжить капельницу. И что практически сразу после этого она потеряла сознание, а чуть позже наступила ее смерть. Что он сам лично вызвал «Скорую», но Марианна скончалась до ее приезда.

– Я сразу понял, что это летальный исход, – произнес он, выпуская сигаретный дым в окно. – Помочь ей ничем было нельзя, поздно: слишком много времени прошло с того момента, как она приняла пропанолол. Несколько часов, не меньше. Я даже дивился, что она ко мне пришла в таком состоянии. Мы, вообще-то, об этом специально не договаривались. Я ей обещал одолжить капельницу, но не думал, что она придет именно в тот день. Собирался отдать ей оборудование на станции «Скорой», когда она придет на практику.

– Как же Марианна смогла отсидеть три часа на занятиях, а потом еще и добраться до вас? – удивленно спросила я.

– Симптомы отравления пропанололом проявляются по-разному, – пожал плечами Анатолий Дмитриевич. – У кого-то последствия наступают через двадцать-тридцать минут после принятия яда, у кого-то – через три часа или даже больше. Вот как раз с Марианной – тот случай. Я еще обратил внимание на то, что она бледная какая-то, вялая. Обычно она прямо светилась здоровьем. Сослалась на усталость, головную боль. Я пригласил ее пройти, выпить кофе, но она отказалась – сказала, что в общежитие поедет, ляжет поспать. Даже в квартиру не вошла. Я отдал ей капельницу, мы попрощались, и она уже ступила на лестницу, как вдруг упала, капельницу выронила… Я сразу к ней, а у нее судороги начались. Я сразу понял: отравление! На спину ее перевернул, хотел в квартиру занести, на диван уложить, а она уже затихла. Дыхания нет, сердце остановилось. Я начал реанимационные процедуры, хотя и понимал их бесполезность. Словом, вызвал «Скорую», приехала бригада, зафиксировала смерть…

Он вздохнул и затушил сигарету в стеклянной пепельнице, под которую приспособил пузатую колбу.

– А что это за яд – пропанолол? – спросила я.

– Ну, строго говоря, это не яд, а лекарство, – усмехнулся Лебедев. – Просто исход зависит от дозировки. Относится к бета-адреноблокаторам. Они избирательно и конкурентно блокируют действие катехоламинов, опосредуемое через бета-рецепторы. В большой дозе оказывает кардиодепрессивное действие по типу хинидина.

– Ой-ой-ой! – зажмурившись, я подняла руки. – Анатолий Дмитриевич, нельзя ли попроще?

– Пожалуйста, – улыбнулся Лебедев. – Пропанолол может применяться – и применяется в основном – как средство, снимающее или уменьшающее тахикардию. Анаприлин, например, слышали такое название?

Я кивнула.

– Так вот, действующим веществом в нем как раз является пропанолол. И с тахикардией он справляется прекрасно, с редкими побочными эффектами. Но если дозировка превышена, наступает общая интоксикация организма. Токсическая доза различна и зависит от состояния сердечной мышцы, функции печени и почек. У молодых, здоровых людей она составляет приблизительно два грамма, а при сердечной недостаточности, кардиомиопатии доза едва-едва превышает терапевтическую.

– Но Марианна была здоровым человеком? – вопросительно посмотрела я на него.

– Да, но доза в три грамма не оставит шансов никому. Именно столько она получила, я потом в милиции интересовался.

– И кто же мог дать ей такую дозу? – задала я риторический вопрос.

– Вы меня спрашиваете? – вскинул брови Лебедев. – Я врач, а не следователь.

– Я просто подумала, что, поскольку вы тесно общались с Марианной, может быть, вам что-то известно о каких-то тайных обстоятельствах ее жизни? – с надеждой посмотрела я на врача.

– Не так уж и тесно. Во-первых, у нас с ней все-таки большая разница в возрасте, чтобы нам было интересно проводить вместе много времени. Во-вторых, практика на станции у них была не чаще двух раз в неделю, и не всегда она совпадала с моими дежурствами. В-третьих, кто я ей такой, чтобы она делилась со мною своими секретами? Об этом вам лучше поговорить с ее одногруппниками. Или с ее женихом.

– А вы с ним знакомы, да?

– Видел раза два. Приятный парень, молодой только совсем. Больше ничего о нем сказать не могу – мы с ним и парой фраз-то не перебросились.

– Вы знали, что Марианна воспитывалась в детском доме?

– Да, она как-то упомянула об этом, когда я о родителях ее спросил, – кивнул Лебедев.

– И больше она ничего не рассказывала о своей жизни в Пензе?

– Нет.

– И ни о каких подругах?

– Нет. Послушайте, Татьяна Александровна, в милиции ведь есть мои показания, вы можете с ними ознакомиться подробно.

– Я понимаю, Анатолий Дмитриевич, что вам не хочется тратить редкий выходной на разговор со мной, но я просто надеялась, что личная беседа может что-то прояснить.

– Увы и ах, – развел он руками. – Сожалею, что ничем не смог вам помочь. Побеседуйте лучше с ее сверстниками, наверняка они знают больше меня.

– Уже беседовала. Ну что ж, вы хотя бы меня просветили насчет этого пресловутого пропанолола, – вздохнула я, поднимаясь с кресла и прощаясь с Лебедевым.

Время близилось к четырем часам, когда я вышла из подъезда сталинского дома с колоннами. Позвонив Виталику Черкасову и выяснив, что занятия фитнесом в центре «Волга-спорт» начинаются в семь, я резонно решила, что успею заехать домой пообедать. К тому же из-за жары я немилосердно парилась в дурацкой ветровке, которую нацепила утром, испугавшись дождя. Но ветровка-то – ладно, ее можно и скинуть, а вот высокие кроссовки вызывали такое ощущение, словно мои ноги преют в валенках. Ступни взмокли, и я очень хотела переодеться и переобуться, а заодно и душ принять. Словом, как ни крути, а поехать домой было самым разумным решением в сложившейся ситуации.

Последовательно проделав все намеченное и устроившись в кухне с тарелкой, на которой румянился разноцветными красками огромный кусок пиццы, я провела предварительный анализ сведений, полученных мною в течение первой фазы расследования. Пока что стройных версий не вырисовывалось. И даже кого-то, мало-мальски подходящего на роль убийцы, я тоже представить себе не могла. Правда, в запасе имелся неизвестный тип на красном «Рено», не дававший мне покоя, но кто он такой и где его искать, я не имела понятия. Однако я почему-то не очень беспокоилась на его счет, будучи уверенной, что этот парень еще появится.