Читать книгу "Клятва рыцаря - Джулиана Гарнетт"

По мере того как разгорался день, утренний туман наконец рассеялся, а из-за гонимых ветром облаков проглянуло солнце. Под его теплыми лучами, льющимися на поля и дорогу, воздух прогрелся и стало веселей. Люк тряхнул головой и улыбнулся: все не так уж плохо, черт побери!

На вторую ночь путешествия они в сумерках разбили лагерь на берегу реки. Вдоль берега тянулся густой лес, обеспечив им топливо для костров. После утомительной дневной скачки по неровной дороге согреться у костра было бы очень кстати. Ветер дул с северо-востока, он был холодный и сырой, и все еще слегка отдавал солью, хотя они удалились от моря уже на много миль. Пронизывающий ветер проникал сквозь латы и одежду ледяными пальцами, и потому костры на берегу были разведены почти мгновенно, едва только воины успели набрать в лесу дров.

Вокруг лагеря на равном расстоянии были расставлены часовые, в то время как все остальные занялись расседлыванием лошадей и приготовлением ужина. Люк сам почистил свое снаряжение, поскольку оруженосец остался в Вулфридже, и встал на колени возле костра, чтобы согреть озябшие руки. Его латные рукавицы защищали от ударов меча, но не от холода. Однако постепенно жар костра согрел его замерзшие пальцы.

Кора молча наблюдала за ним. До сих пор он избегал ее, оставив на попечении Жиля, который выглядел таким замученным и жалким, что Люк наконец смягчился и отпустил его, оставив девушку на некоторое время при себе. Она завернулась в длинный шерстяной плащ и сидела, накинув капюшон на свои белокурые волосы, чтобы защититься от пронизывающего ветра. Пламя костра, отражавшееся в ее глазах, заставляло их сверкать, словно редкие драгоценности.

– Куда мы направляемся, милорд? – Этот вопрос был задан нарочито небрежным тоном, но Люк понял, что ей стоило больших усилий не задать его раньше.

Он пожал плечами.

– К королю.

– Ты принимаешь меня за дурочку? Я прекрасно знаю цель нашего путешествия, но не место назначения. Король находится в Винчестере?

Люк, усмехнувшись, покачал головой.

– Нет. И какая тебе разница, где мы найдем короля? Это никак не повлияет на твою участь.

Она зябко поежилась, протянув руки к огню. Полы плаща распахнулись, и в свете пламени ее янтарная подвеска сверкнула на груди.

– Я и не надеюсь на это. Просто я никогда не бывала в Винчестере.

– Вот как? – Люк испытующе посмотрел на нее. – В таком случае жаль, что тебе приходится посетить его в таком качестве.

Ее глаза вспыхнули, и она наклонила голову, так что тень капюшона упала ей на лицо.

– Да, милорд. Я не думала, что окажусь там в качестве пленницы.

– Неужели? – с насмешливым удивлением переспросил Люк и, энергично потирая руки над костром, добавил: – А зачем же ты нарушила клятву, данную королю? Вильгельм не прощает измены.

– Я и не нарушала. – Она резко вскинула голову и слегка прищурилась. – Я ведь не присягала Вильгельму в верности как сюзерену.

– Твой отец присягал.

– Мой отец и я – не одно и то же. Он надеялся, что король будет справедлив.

– А ты решила, что Вильгельм не таков?

– Что это за справедливость – убивать безоружных крестьян, сжигать их лачуги и угонять их скот? Но, в конце концов, я ведь не нормандка, так что моя точка зрения может не совпадать с представлениями Вильгельма и сэра Саймона.

– А как умер твой отец? Сражаясь с сэром Саймоном?

Кора глубоко вздохнула, уставившись на пламя костра.

– Я уже говорила тебе, что это я подняла людей против сэра Саймона. Когда он пришел в Вулфридж и потребовал, чтобы я сдала замок, я отказалась. – Сделав паузу, Кора пожала плечами. – В отместку он сжег мои деревни и опустошил мои земли. Он решил, что если я женщина, то сразу испугаюсь и сдамся.

– А ты вместо этого призвала своих людей к оружию?

– Да, и мои люди сражались храбро. – Голос ее задрожал, и на миг она замолчала, прежде чем тихо добавить: – Они смело шли в бой, но немногие из них были солдатами. Большинство наших воинов погибли, когда на нас напали датчане, за две недели до прихода сэра Саймона. Все, что у нас осталось, – это крестьяне и несколько вассалов из окружавших замок поместий.

– Тебе бы стоило подумать об этом раньше. До того как призывать их к мятежу, – упрекнул ее Люк.

– Чтобы я покорно сдалась в плен? Ну уж нет, я бы никогда не уступила ни сэру Саймону, ни тебе. Все вы, нормандцы, одинаковы, чванливые и ненасытные.

– Ты должна была бы вступить в переговоры, – твердо стоял он на своем. – Ведь даже чванливые и ненасытные не получают удовольствия, теряя своих воинов и коней.

– Я предлагала сэру Саймону перемирие, когда он в первый раз пришел в Вулфридж. Но он не согласился.

Люк в раздумье молчал. Это очень походило на правду, поскольку он знал сэра Саймона, этого напыщенного наглеца, известного своей жестокостью и вероломством. Через минуту он снова посмотрел на девушку, слегка нахмурившись.

– А что за перемирие ты предлагала?

– Какая разница? Он убил гонца, которого я послала к нему, и вернул мне уши бедного Эдрика с письмом, в котором требовал безоговорочной сдачи. До тех пор я оказывала только пассивное сопротивление. Но когда мои люди увидели ответ сэра Саймона, никто больше не заговаривал о его милосердии.

– Если то, что ты говоришь, правда, Кора, то король проявит снисходительность. Но если ты лжешь, он будет безжалостен.

– А ты думаешь, что король поверит тому, что скажу я? – недоверчиво покачала головой девушка. – Никогда!

– Ты можешь быть удивлена, но Вильгельм справедлив.

– Я уже давно перестала удивляться природе людей и сомневаюсь, что ваш король может меня чем-то поразить. – Кора склонила голову и принялась сосредоточенно разглядывать складку плаща, словно это была самая важная вещь на свете.

Люк невольно почувствовал к ней сострадание – чувство, непривычное для него и немного раздражающее. В ее характере под колючей оболочкой ощущались прирожденное достоинство и женственность. Та невидимая броня, которую она обычно носила, не способствовала тому, чтобы вызывать жалость или сострадание, но случались моменты, когда Кора словно бы снимала ее, и тогда видно было, что она глубоко несчастна. Как, например, сейчас, когда, отрешенно глядя в пламя костра, она крепко сжимала край своего плаща, такая юная, но так много уже пережившая.

Это было нелегко для нее, и все же она отказывалась уступить, отказывалась поклясться в верности сюзерену, которого считала недостойным этого. Ее благородство невольно заставляло Люка восхищаться ею. Он много в жизни встречал людей, которые слишком торопились дать клятву верности и так же быстро готовы были ее нарушить.

Наблюдая сейчас за юной сакской воительницей, Люк вдруг подумал: не начинает ли он принимать слишком большое участие в ее судьбе?