Читать книгу "А счетчик тикает - Марина Серова"

— Кто кому станет рапортовать, будет видно. По ходу, так сказать, пьесы, — я собрала всю имеющуюся у меня в запасе наглость и уставилась прямо ему в глаза. — А то, сдается мне, что отвечаешь за Дашино возвращение к маме Оле лично ты. И если что-то не получится, то виноватым окажешься ты. Ох и попадет же тебе от Оли, верно? — Я выдержала паузу. — Или еще от кого.

Так, Кольцов, похоже, дошел до нужной мне кондиции — злой, растерянный и испуганный. Меня сейчас волнуют две вещи: во-первых, чтобы он не поглупел окончательно и не начал делать глупости. Например, не вздумал убить меня ради восстановления собственного душевного спокойствия. К тому же меня не устроил бы его чрезмерный испуг: он может впасть в молчаливый ступор. А мне от него позарез надо хоть что-нибудь узнать.

— Что тебе нужно? — Ну наконец-то. Вопрос закономерный, хоть и несколько нелепый.

— Счастья в жизни, чего же еще?

— Сколько?

— Да чтобы и на детей с внуками хватило, — я продолжала забавляться его испугом и не спешила его успокаивать.

— Ну это если они у тебя еще появятся, — Кольцов внезапно успокоился, видимо, приняв какое-то устроившее его решение. — Значит, так, голубка. Я даю тебе двести баксов, ты говоришь мне, где девочка, мы вместе туда едем, забираем ее и расстаемся довольные друг другом. И немедленно забываем о нашем приятном знакомстве. Идет?

— Двести долларов за такой каторжный труд? Да я столько зарабатываю в один день и напрягаюсь гораздо меньше. Ты меня не понял, Геннадий Владимирович. Мне, чтобы о тебе забыть, надо приложить массу усилий. А это должно хорошо оплачиваться.

— Хорошо — это сколько?

— Две штуки баксов — и у меня обнаруживается полная потеря памяти. По-моему, это не так уж и дорого.

— Ты че, девка, очумела? Да тебе еще пару раз дать по голове, ты и бесплатно все забудешь, включая свои паспортные данные и дату Октябрьской революции. Ты лучше бери, пока я добрый, двести баксов и поехали забирать Дашу.

— Я тебе что, напоминаю твою бабушку в маразме? Чтобы с тобой куда-то ехать сейчас, нужно быть круглой дурой. Нет уж, ты мне переводишь деньги на счет, выпускаешь на свободу, на свободе я покручусь некоторое время, пойму, что мне ничего не угрожает, и заручусь поддержкой пары-тройки моих друзей. Это на случай, если тебе опять придет в голову опробовать действенность твоих методов на моем затылочке. А уж потом, скажем, завтра, в восемь часов вечера мы встречаемся в нейтральном месте, и я передаю тебе Дашу из рук в руки. Как тебе план? И не забудь о двух штуках баксов. Не меньше. И цени — за моральный и материальный ущерб, который ты мне причинил, я денег не беру. Только за работу. — Я тяжело вздохнула. — Так уж воспитана.

— Да уж, на воспитание твое грех жаловаться, — Кольцов, видимо, что-то прикинул в уме, потому что заметно приободрился и успокоился. — Ну и мы в грязь не ударим, верно, Костик? — Он обернулся к амбалу, безмолвно стоявшему у дверей. — Вызови-ка Илюшу сюда, будем наверстывать упущенное. А то мы за разговорами забыли все законы гостеприимства. А гостья наша наверняка проголодалась…

Костик, ни слова не говоря, вышел из комнаты и вернулся вместе с Илюшей буквально через минуту. Похоже, они все сидят в соседней комнате. Значит, рыпаться мне смысла нет, надо во что бы то ни стало вести переговоры. Что же такое задумал Кольцов? Ответ не заставил себя долго ждать:

— Мальчики, развлеките пока гостью, а мне надо подумать над ее интересным предложением. И хорошо бы к концу моего раздумья наша милая Танечка передумала и помогла нам безвозмездно. Понятно? — Он кивнул в сторону небольшого столика у окна, где стояли бутылки с водкой и пивом и какая-то элементарная закуска, вроде картошки и соленых огурцов. Затем обернулся ко мне и с довольной улыбкой пояснил: — Безвозмездно — это значит, даром. Приятного аппетита, Танюша. Успеха, мальчики.

С этими словами Кольцов вышел из комнаты. Ну, с ним все ясно: он пошел получать инструкции по телефону от своего непосредственного начальства. Со мной вроде тоже ясно: мальчики сейчас постараются добиться от меня того, что не удалось их шефу. Интересно только, каким способом. Пытать будут, вколют что-нибудь или как? Господи, я же и пыток никаких не выдержу, и если вколют какой-нибудь препарат, не смогу ничего с собой поделать. Ну зачем я, дура, сюда поехала? И сама пропаду, и Дашу не спасу, да еще и Соколовы окажутся в опасности. Господи, ну что же мне делать?

Что делать, что делать… Панику прекратить, вот чего. Успокоиться и расслабиться. Пока тебе ничего не вкололи и утюгом по животу не гладят, так что нечего причитать. И вообще, Костик с Илюшей, видимо, решили подкрепиться: оба подошли к столику, Костик налил в стакан водку, а Илюша открыл две бутылки пива. Так же молча, они подошли ко мне и сели напротив: Костик с водкой и огурцом, а Илюша с двумя бутылками пива. Странные какие-то, особенно Илюша: зачем ему сразу две бутылки? А вообще хорошо бы наладить с ними хоть какой-нибудь человеческий контакт: мальчики, по всей видимости, неопытные, и хоть мало-мальски знакомого человека пытать им будет неудобно. Главное — не показать им, что я боюсь:

— Приятного аппетита, ребята. А как насчет того, чтобы и меня покормить? — Не голодом же они меня пытать будут? А есть, как ни странно, действительно хочется.

— Щас. И покормим, и напоим. Все по желанию клиента, — с этими словами Костик поднялся со стула, подошел ко мне, предварительно отдав на хранение Илюше ценный огурец.

Я все еще ничего не понимала, а Костик внезапно раскрыл мне рот и влил в него всю водку. Господи, мамочка моя! Я задохнулась, внутри все обожгло, из глаз брызнули слезы. Мир вокруг меня завертелся, в глазах яростно мелькали какие-то огненные круги, а что самое паршивое, так это то, что голова моя куда-то уплыла, а вместе с ней попыталась улетучиться и ясность рассудка. В этот момент мне в рот сунули огурец, который я благодарно начала жевать.

Ну вот, хоть дышать теперь можно, да и огненные круги исчезли, хотя вся комната, включая сидящих напротив Илюшу и Костика, продолжала вращаться. Мои сотрапезники сидели напротив, потягивая пиво, и выжидательно смотрели на меня. Видимо, у меня во взоре промелькнуло нечто, позволившее им предположить, что я в состоянии их услышать и что-то ответить, поскольку Костик слегка нагнулся вперед и процедил:

— Ну, Танька, как настроение, улучшилось?

— Да оно и не портилось, — отозвалась я и не узнала своего голоса, настолько у меня заплетался язык. Но хоть ясность рассудка была пока вроде на месте. Сомнительная это была ясность, но я на нее надеялась, поскольку голову продолжало интенсивно кружить.

— Ну, вот и хорошо. Давай, не порть праздник — рассказывай, где Даша. Или ты уже ничего не помнишь и не соображаешь, а? — Это Илюша подключился к нашей беседе.

— Вот еще! Все я соображаю и получше вас. А уж память у меня — вам и не снилось, — и в доказательство я начала лихорадочно и с выражением декламировать им таблицу умножения.

Парни взирали на меня с тихим испугом, решив, видимо, что они слегка перестарались в своем усердии выжать из меня нужные сведения. А я пока не сошла с ума и что-то соображала. Просто я прекрасно знала, что когда я пьяная, меня разбирает желание трепаться — все равно о чем. Льется словесный поток, и ничего не могу я с этим поделать, поэтому лучше занять свой язык хоть чем-нибудь безобидным, а самой постараться продумать тактику беседы — как бы не проговориться. Да и в том, что они меня подначивают, тоже ничего хорошего: я по пьянке могу учудить что угодно. А пьяная я порядочно, стакан водки для меня — это многовато, да еще на голодный желудок.