Читать книгу "Но и я - Дельфина де Виган"

Весит Но сорок килограмм, ей восемнадцать лет, а выглядит она от силы на пятнадцать, у нее дрожат руки, когда она подносит к губам стакан, ногти обгрызены до мяса, волосы падают на глаза, жесты неловки и угловаты. Она делает неимоверные усилия, чтобы просто оставаться за столом. Чтобы сидеть. Чтобы держаться прямо. Сколько времени она не ужинала вот так, в квартире, не торопясь, не спеша уступить место следующему, сколько времени она не пользовалась салфетками и не ела свежих овощей? Только это сейчас и важно. Остальное подождет.

После ужина отец готовит диван в кабинете. Из шкафа в прихожей достает свежие простыни и теплое одеяло. Потом заглядывает в гостиную — постель готова.

Уставившись в пол, Но бормочет «спасибо».

Я знаю, что иногда лучше не вылезать из собственной скорлупы. Потому что порой достаточно одного взгляда, чтобы дрогнуть, достаточно протянутой руки, чтобы вдруг ощутить всю свою хрупкость, уязвимость, беззащитность, и тогда в один миг все рушится, как пирамида из спичек.

Все прошло без расспросов, подозрений, сожалений, отступлений. Я горжусь родителями. Они не испугались. Просто сделали все, что могли.

Я закрываю дверь в кабинет, гашу свет, для Но начинается новая жизнь, я уверена в этом, жизнь в доме, рядом со мной, я не хочу, чтобы она еще хоть раз почувствовала себя одинокой, я хочу, чтобы она знала — я всегда буду рядом.

23

Она не выходит из комнаты. Дверь закрыта. Мама дала Но кое-что из своей одежды. Отец освободил кабинет, чтобы она смогла устроиться. Из комнаты она выходит, только когда я дома, и почти весь день спит. Не задергивая занавески, лежит одетая на диване, руки вдоль тела, ладонями вверх. Я осторожно стучу, вхожу на цыпочках и вижу ее в этой странной позе — словно Спящая красавица, неподвижная под стеклянным куполом, заснувшая на сто лет, в голубом платье без единой складки, с гладкими волосами вокруг прекрасного лица. Однако Но просыпается, глаза сонно моргают, потягивается, несмело улыбается, спрашивает, как дела в лицее, я рассказываю новости и ухожу готовить уроки, прикрывая за собой дверь.

Позже я зову ее ужинать, она быстро ест, помогает убрать посуду, несколько минут бродит по квартире и затем возвращается в постель.

Она отдыхает.

Глядя на нее, можно подумать, что Но возвращается из долгого путешествия, в котором ей довелось пересечь пустыни и океаны, преодолеть босиком горные кручи, тысячи километров незнакомых дорог, чужих земель. Она возвращается издалека. Из невидимых мест, которые находятся так близко от нас.

Месяцами она стояла в очередях за миской похлебки, койкой для ночлега, на постирушку. Месяцами спала, сунув обувь под голову, покрепче обхватив свой скарб, пряча удостоверение личности и деньги в нижнем белье. Спала вполглаза, на ветхих простынях, под солдатским одеялом, порой укрывшись лишь своей курткой. Месяцами она оказывалась на улице с рассветом, без планов на день, без будущего. Она блуждала в этом мире, который является нашим и в то же время — параллельным, искала уголок, откуда ее не прогонят, где можно просто присесть, на часок прикорнуть.

Она старается занимать как можно меньше места и производить как можно меньше шума, по утрам быстро принимает душ, торопливо выпивает кофе, который приготовил отец, не зажигает света в кухне, ходит бесшумно, крадучись, вдоль стен. Она отвечает «да» или «нет», соглашается со всем, что ей предлагают, и избегает смотреть в глаза всем, кроме меня. Один раз я сидела рядом с ней на кровати, она обернулась, посмотрела мне в глаза и спросила: «Теперь мы вместе, вдвоем?» Я ответила — да, я не знала, что это значит для нее — быть вместе; она часто спрашивает — теперь мы вместе, Лу?

Теперь я знаю — это значит, что ничто и никогда не разлучит нас, это как договор, безмолвное соглашение. По ночам она встает, ходит по квартире, открывает воду в ванной, иногда мне кажется, что она бодрствует несколько часов подряд, слышу, как отворяется дверь кабинета, слышу легкие шаги по ковролину. Как-то ночью я застала ее у окна гостиной: прижавшись лицом к стеклу, она смотрела с высоты пятого этажа на лежащий внизу город, проносящиеся мимо машины, ореолы фонарей, далекие огоньки.

Лукас ждет меня у лицея. На нем кожаная куртка, черная бандана на голове, рубашка торчит из-под свитера, он весь такой огромный.

— Ну что, Пепит, как обстоят дела?

— Она почти не выходит из своей комнаты, но надеюсь, что она останется у нас.

— А родители?

— Они согласны. Сначала Но немного отдохнет, восстановится, а потом будет, наверное, искать работу.

— Знаешь, говорят, что те, кто живет на улице, сломлены. После определенного момента они уже не могут вернуться к нормальной жизни.

— Мне наплевать, кто и что говорит.

— Знаю, но все-таки…

— Проблема именно в этом «но все-таки», из-за «но все-таки» никто ничего не делает.

— Ты такая маленькая, Пепит, но такая большая, и ты, безусловно, права.

Мы входим в класс математики, на нас все пялятся, особенно Аксель и Леа. Лукас садится рядом со мной, во втором ряду.

После каникул он перебрался сюда со своей галерки. Учителя не могли скрыть изумления, постоянно отпускали всякие замечания, смотрите-ка, мсье Мюллер, наконец-то вы в хорошей компании, мадемуазель Бертиньяк сможет одолжить вам немного серьезного отношения к учебе, извлеките из этого пользу, но остерегайтесь списывать у соседки, вот увидите, вам здесь понравится, воздух здесь ничуть не хуже, чем на вашей любимой «Камчатке».

Но своим привычкам Лукас остался верен. Он почти ничего не записывает во время уроков, забывает выключить мобильный, сидит по-прежнему небрежно развалясь на стуле, выставив ноги далеко в проход между партами, все так же громко сморкается. Но больше никогда не опрокидывает парту.

С недавних пор я пользуюсь некоторым уважением в классе, даже Аксель и Леа здороваются и улыбаются при встрече. Никто теперь не хихикает и не шепчется у меня за спиной, если мне удается ответить на вопрос, который остальным оказался не под силу, или если я раньше всех сдаю контрольную.

Лукас — король, бунтарь, вожак. Я — отличница, робкая и тихая. Он старше всех в классе, а я всех младше. Он самый высокий, я — ниже всех. После уроков мы вместе идем в метро или на автобус, он провожает меня до дома. Я не задерживаюсь, тороплюсь из-за Но. Лукас приносит для нее комиксы, шоколадки, иногда сигареты, которые она курит в открытое окно. Он постоянно спрашивает, как у нее дела, беспокоится о ее здоровье, зовет в гости, когда ей станет лучше.

У нас с ним есть общий секрет.

24

Уже несколько дней, как Но начала выходить из своей комнаты и с интересом наблюдать за нашей домашней жизнью. Она даже предлагает свою помощь — сходить за покупками, вынести мусор, приготовить еду. Теперь дверь в кабинет нараспашку. Но застилает постель, моет посуду, пылесосит, смотрит с нами телевизор. Днем она ненадолго выходит на улицу, но всегда возвращается до семи часов вечера.