Читать книгу "Кикудзиро и Саки - Такеши Китано"

А еще есть очень известная история о том, как Осман Санкон, приехав в Японию, впервые попал на похороны. Когда смотришь сзади на людей, которые один за другим наклоняются, зажигая курительные палочки, кажется, что они что-то едят. Тадзиро Масаси объяснил ему, что они не едят. Но Осман все равно спросил у Тадзиро:

— Это вкусно? Сколько кусочков надо положить в рот?

— Тебе показалось. Это не едят.

— Но ведь они все говорят «Готисо сама дэсита».[18]

— Нет, они говорят «Госюсе сама»[19].

Хаясия Пэ, который увлекается фотографией, пришел на похороны в розовой рубашке и сделал массу снимков. В конце церемонии он встал перед фотографией покойной, широко улыбнулся и принял красивую позу, попросив снять себя на память. Правда, его обругали дураком.

Так получилось, что день бдения совпал с днем рождения продюсера одной из программ, в которой я выступал. Так можете себе представить — вся съемочная группа явилась с подарком для него и в зале регистрации начала распевать «Happy birthday to you».

Все можно было бы простить, но последние слова «ту ю» звучали совсем как «цуя», то есть ночь бдения. И вообще слово «поздравляю» в день бдения совсем неуместно.

На похороны телеведущих или их родственников присылают много венков от программ, где выступают артисты. Бывают передачи, названия которых оказываются совсем не подходящими для похорон. Скажем, название «Смейся сколько хочешь!» совсем уж не к месту, правда?!

* * *

Похороны проходили в храме Рэн-сёдзи, самом известном в районе Кацусика. На самом деле в том же храме похоронен и папаша Кикудзиро. Но никто даже не подумал сходить к нему на могилу. Это может показаться странным, но если даже кто-то и вспомнил, что здесь расположена папашина могила, ни один из членов семьи не заикнулся о том, чтобы ее посетить. Папаша, наверное, рассердился и подумал: «Ну что это такое? Почему все в храме, а ко мне не идут?» Но никто из всей семьи не считает себя чем-то обязанным отцу.

И я не помню, чтобы он сделал что-то хорошее для меня. Характер ему достался робкий от природы, но когда он напивался, всегда буянил. Его можно пожалеть, конечно, но он постоянно всем мешал. Поэтому вспомнили о нем, когда начали рассуждать о мамашиной могиле.

— Если мамашу похороним с отцом в одной могиле, она сильно рассердится!

— Если уж она заставила гром греметь, то тут уж могила ходуном ходить начнет!

Когда я думаю об их совместной жизни, то вспоминаю только, как мамаша все время плакала, когда он ее избивал или опрокидывал чайный столик…

С того дня, как они начали жить вместе, она только и говорила: «Не люблю его, ненавижу его», но что это была за ненависть, если она родила от него четверых детей?! А когда он умер, мамаша приехала к нам домой вся в слезах. Я так и не смог ее понять.

Их взаимоотношения — это «загадка семьи Китано», но и происхождение папаши тоже нераскрытая тайна. Мамаша говорила, что он подкидыш, которого нашли в районе Асакусы. А папаша еще любил рассказывать, что он родился в семье аристократа и был одним из близнецов, которого подкинули к воротам храма. Наверное, он это выдумал, когда посмотрел исторический фильм «Принц и нищий», где один актер играл две роли.

Еще я вспомнил, что на похороны приходил Фудзисаки-сэнсэй, который был моим классным руководителем в начальной школе. Он долго стоял в самой глубине алтаря, где все присутствующие зажигали курительные палочки. Я не встречался с ним лет сорок, наверное. И когда увидел, на меня снова нахлынули воспоминания о прошлом.

Бот одно из них. У старшего брата хранилась фотография мамаши в восемнадцать лет. Он все время говорил, что мать была красавицей, и как-то раз по моей просьбе принес этот снимок. Тогда я впервые увидел мамашу молодой.

Мамаша была очень похожа на меня. И то, как она говорила, и как смотрела — просто противно даже, какое сходство. И вот ее не стало, а я все не могу опомниться. Казалось бы, что тут такого — умерла мать, которой исполнилось девяносто пять лет? Умом я понимаю, что в этом нет ничего особенного, но отчего-то эта смерть не перестает меня угнетать.

Как бы то ни было, мамаша имела на меня огромное влияние. Когда я делал что-то плохое, она приходила и ругала меня, и тогда казалось, что не только она, но и все общество в делом меня порицает.

Как-то я попал в полицию, и она в гневе кричала на меня: «Чтоб ты сдох!» А когда я разбился на мотоцикле, мамаша мне выговаривала: «У тебя ведь есть "Порше". Зачем же ты уселся на эту дурацкую штуковину вроде велосипеда?!»

Когда она пыталась по-глупому меня защитить и доказать всем, что я прав, ее наверняка обвиняли в «слепой материнской любви». Мамаша говорила, мол, простите его, что взять с дурака. И как-то у всех сразу пропадало желание ругаться или сердиться на меня. Видимо, люди тоже начинали думать, что взять с такого дурня действительно нечего.

Я и сам иногда полагаю, что у меня был комплекс «маменькиного сынка». И сейчас порой, когда я знаю, что поступил неправильно, в душе возникает странное чувство, словно какая-то часть меня ждет, будто мамаша придет ко мне, чтобы защитить. Возраст возрастом, но в чем-то ты всегда остаешься ребенком.

Я вроде уже говорил о том, что сейчас сбрасываю вес для съемок фильма. Пытаюсь похудеть, смотрю по телевизору чемпионат по легкой атлетике и тренируюсь в комнате на беговой дорожке. Даю себе задание бежать целый час, но уже минут через тридцать хочется бросить это дурацкое занятие. И тут же на глаза попадается фотография мамаши в рамочке.

— Ты что вытворяешь! Еще тридцать минут осталось. Не сдавайся! Беги!

Мне кажется, что мамаша со мной разговаривает. Это очень странное чувство. Мне кажется, что мамаша все время за мной следит, поэтому я и подружку не могу к себе привести.

Но ведь ее не стало, и мне уже давно пора избавиться от комплекса «маменькиного сыночка». Может быть, для того чтобы попытаться это сделать, я и назвал эту маленькую повесть «Смерть госпожи Китано Саки». Вот так.

Люди семейства Китано

Эти воспоминания написаны Китано Масару.

18 января 1947 года в маленьком деревянном доме в токийском районе Адати появился на свет мой младший брат.

Назвали его Такэси. Он родился в семье, состоящей из шести человек — родители, бабушка Уси, старший брат Сигэкадзу, старшая сестра Ясуко и я. Такэси стал четвертым ребенком.

Почему-то я совсем не помню, каким он был в раннем детстве. Может быть, это потому, что у нас была разница в целых пять лет, но я не помню его плачущим младенцем или в момент, когда он едва-едва научился ходить. Совершенно не помню.

Отчетливо я осознал его существование, кажется, тогда, когда он уже собирался пойти в начальную школу.