Читать книгу "Гормон счастья - Марина Серова"

— Ну да… обиженных в России любят.

— Дело не в любви или нелюбви. Дело в объективном раскладе позиций».

Затем следовало молчание. Видимо, собеседники отдали должное напиткам, приготовленным искусной рукой телохранителя Лозовского. Потом раздался негромкий голос губернатора:

«— Роман Альбертович, будем говорить начистоту, раз мы завели такой приватный разговор. Я вас прекрасно понимаю: вы хотите, чтобы я поспособствовал освобождению Фиревича под залог. Залог будет внесен, понятное дело, из ваших же денег. Вы хотите, чтобы Фиревич, ваш родственник, стал гендиректором взамен убитого Войнаровского, и вы этого можете добиться. Он поспособствует установлению над комбинатом вашего контроля. Продаст вам контрольный пакет акций, да и все тут. — А я и не скрывал своих целей. Более того, я приехал говорить о продаже пакета акций с Войнаровским и с вами, как с первым лицом региона. Разве это нанесет ущерб вашей губернии? Никоим образом.

Снова молчание, покашливание Лозовского, а потом его голос:

— Я сейчас впервые в жизни скажу то, чего обычно не произносят вслух: если вы полагаете, что я имею какое-то, даже самое отдаленное, через десяток посредников, отношение к смерти Александра Емельяновича, то это не так. Вот оно, самое интересное!

— Не мой масштаб. Я не какой-нибудь мелкий рэкетир. Я не заключаю сделок со смертью. Более того, мне это невыгодно. Каждый криминальный акт на таком уровне подрывает кредит доверия наших зарубежных партнеров. Того же «Де Бирса». Я понимаю, что у вас есть искушение думать иначе. И напрасно. Повторяю, я сказал то, о чем обычно не говорят, ибо это дурной тон, но вы человек умный, вы поймете…»

Та-а-ак! Я выключила запись. Лозовский открыл свои карты. Он вступил на запретную территорию, прямым текстом заявив о своей полной непричастности к смерти Войнаровского. Да, заказывать человека в канун визита к нему было бы, мягко говоря, странно.

И потому я все больше склонялась к тому, что сказанное Лозовским — чистая правда. Только это нужно доказать. Или доказать противоположное.

А как красиво сказано: «Я не заключаю сделок со смертью».

На месте не сиделось. Несмотря на то что запись была выключена, мне все еще чудились какие-то неясные шумы, плыло тусклое бормотание в ушах, а потом слух начал подхватывать нервные выкрики ночных птиц. И тогда я, бросив машину, пошла к реке, которая влекла свои воды метрах в пятистах от нее.

Хмель давно выветрился, но на губах неугасимо тлел какой-то горьковатый и одновременно солоноватый привкус. Да… от «Романа и Джульетты». Я больше ничего и не пила, если не считать двух глотков белого столового вина.

Я прошла по предночному пролеску, спускаясь в овраг и, кажется, ловя в каждом отголоске нервное предвестие беды. Глупо это, совсем неразумно и беспричинно, особенно для агента моего уровня, но мне казалось, что из-за каждого ствола, из-за каждого изгиба прихотливого склона под ногами, горбатясь и беззвучно ухая, вырастали тени. Они смотрели на меня тусклыми, как чешуя снулой рыбы, глазами и затаивались, словно для последнего, рокового прыжка. Я остановилась и машинально потянулась к сумочке на плече, где лежал пистолет. Нет, незачем. На кого вскидывать оружие? На ручей, который «бросился» мне под ноги, как переливающийся чистой блестящей шерсткой щенок? Или же на соловья, который, захлебываясь, излил свои тревожные гортанные трели и провалился в сгущающееся безмолвие? Или на саму ночь, затаившуюся в верхушках деревьев и в черных беспроглядных волнах реки где-то там, впереди меня?

Овраг перехватывал руки и ноги сыростью и прохладой, палые ветки похрустывали и перешептывались под ногами, а в груди было душно и тихо.

Обрыв вырос под ногами так незаметно, что я едва не сорвалась в воду, плескавшуюся в нескольких метрах под ним. Надо же, я жила неподалеку от этого живописного оврага уже около года, но не знала, что тут есть обрыв…

Я глубоко вздохнула и присела на корточки, опустив глаза вниз, к воде, туда, где выплывшая из-за деревьев молодая луна разрубала надвое налитое угрюмым черным спокойствием зеркало реки.

Ну что ж. Кажется, мне все более или менее понятно. Диагноз жесток. Хотя нет, не так. Мне понятно вовсе не то, кто убил Войнаровского, не то, был ли это сын губернатора. Это как раз интересовало меня меньше всего.

Другое.

И тут… Я вдруг уловила чье-то легкое дыхание за спиной и едва успела обернуться, чтобы увидеть отсоединившуюся от ствола дерева тень. Руки, не дожидаясь сигнала от мозга, вырвали из сумочки пистолет, сняли его с предохранителя, направляя дуло на того, кто потревожил меня. И все это в доли секунды.

Тень придвинулась ближе, и я уже собралась вспугнуть ее предупредительным окриком, как спокойный, чуть хрипловатый голос проговорил:

— Простите, я, кажется, потревожил вас, Юля.

Глава 6

Я перевела дыхание и, не опуская пистолета, поспешно ответила:

— Откровенно говоря, да, Владимир.

Он приблизился ко мне еще метра на два и произнес:

— Я же говорил, что вы необычный юрисконсульт. Наверно, у вас очень специальная юридическая подготовка, — он говорил спокойно, совершенно без иронии. — Ни один мой знакомый работник этого профиля не сумел бы услышать меня и с такой быстротой, как вы, среагировать. Да еще с применением огнестрельного оружия.

— Я не применяла.

— Отчего же? Применяли. В целях устрашения.

Я опустила пистолет, а потом и вовсе убрала в сумочку, заметив вскользь:

— Только не говорите мне, что вы испугались.

— Не очень, — отозвался он. — А где вы научились обращаться с оружием? Неужели в детстве ходили в кружок стендовой стрельбы из «воздушки»?

— Было в жизни время — пришлось научиться, — серьезно сказала я. — По-моему, в наше время не уметь постоять за себя — большой недостаток.

— Это верно, — выговорил Корсаков, а потом, перепрыгнув через камень, встал рядом со мной у обрыва. — Вы, Юля, на меня не в претензии, что я вот так… выследил вас?

— Да нет. Только вот зачем? — И, не дожидаясь ответа на первый вопрос, я тут же задала второй: — И почему вы бросили без присмотра Романа Альбертовича? Ведь вы его личный телохранитель.

— Без присмотра? Ничего себе! Да к Роману Альбертовичу даже комар не прокрадется. Там каждый сантиметр под контролем. Вы думаете, для чего Роман Альбертович не поскупился и приобрел в Тарасове целый особняк? В городе, где он бывает раз в год или того реже?

— Из соображений безопасности, наверно.

— Вот именно. У Лозовского все по принципу: «если близко воробей — мы готовим пушку». Так что за его безопасность есть кому побеспокоиться.

— Так зачем вы поехали за мной, Владимир? — в упор спросила я. — Ведь вы, верно, следовали за мной от самого клуба? Так?

— А у меня есть к вам предложение, — не моргнув глазом ушел он от ответа.