Читать книгу "Книга теней - Евгений Клюев"

Впрочем, на Тень Ученого давно махнули тенью-руки: совершенно ненормальная тень так часто нарушала "Уложение №1", что вообще потеряла возможность хоть когда-нибудь обрести носителя. Этим, надо сказать, она нанесла непоправимый вред потенциальному своему носителю: носитель навеки был обречен оставаться лишь потенциальным, чтобы никогда уже не материализоваться вновь (какое там вновь-и-вновь-и-вновь!). Ведь носитель без тени мог бы стать в земной жизни лишь нечистой силой, на что, согласитесь, не каждый пойдет. Итак, Тень Ученого навсегда обрекла носителя оставаться лишь тенью, не способною перелиться в новую материальную оболочку. Зачем она это сделала?

Данный вопрос мучил Элизиум вот уже почти два века, но вразумительного ответа не было. Тень Ученого стала фетишем: на нее как на отщепенца, нарушавшего законы общежития теней, то и дело показывали тенью-пальца. Вступать с ней хоть в какие-нибудь отношения означало ронять достоинство, которое высоко ценится и в царстве теней. Тень Ученого даже не избегали - ее бежали, как чумы. Она сделалась первым и единственным мифом Элизиума - мифом о непослушании, о нарушении Единства. Миф этот так часто пересказывался, что вновь прибывающие тени даже не знали в точности, существует Тень Ученого реально или представляет собой некий абстракт, некоторый аморальный критерий. Она приобрела для Элизиума значение символическое.

Как относилась ко всему этому сама Тень Ученого? Она плевала на все это. И совершенно правильно делала, поскольку причины того поведения, которое было избрано ею, действительно весьма и весьма серьезны. Однако позвольте все по порядку…

Два века назад, в один из зимних на Земле месяцев Тень Ученого вступила, как принято говорить, в круг теней. После совершения всех необходимых в подобных случаях формальностей Тень Ученого была посвящена в звание Примарной Тени и причислена к Единству. Отныне Тень Ученого должна была изжить в себе индивидуальность и полюбить законы универсума. Впоследствии предполагалось обретение новой индивидуальности - правда, уже на Земле, где тень прекращала суверенное существование и соединялась с новым носителем… Этим правилам бог знает уже как давно подчинялись все обитатели Элизиума. Тень Ученого стала первой - и совершенно не предусмотренной - паршивой овцой, портившей стадо. Склонность к неконформному поведению обнаружилась у нее еще тогда, когда она пребывала среди примарных теней. Тень Ученого совершила немыслимый по законам Элизиума поступок: она позволила себе вступить в контакт с тенью-не-человека. Нормы "сословной иерархии" Элизиума исключали возможность смыкания круга человеческих и круга нечеловеческих теней. Во втором круге объединялись тени неодушевленных объектов.

Причины разобщенности кругов уходили корнями в далекое прошлое и имели глубокий смысл… Известно, например, что в гробницы фараонов помещали не только самих фараонов, но и вещи, им принадлежавшие. Правда, заточали в эти гробницы и людей, что автор (вместе, как он надеется, с читателями) считает вандализмом, свидетельствующим еще и о полной некомпетентности современников фараонов в вопросах загробной жизни. А вот положение в гробницу вещей фараона можно только приветствовать: это было гениальной догадкой древних, смысл которой становится ясным лишь теперь, спустя тысячелетия. Действительно, объекты неодушевленные циркулируют между лучшим и, по-видимому, худшим миром гораздо энергичнее, чем люди и даже животные. И это естественно: сроки жизни неодушевленных объектов чрезвычайно продолжительны, а потому не грех и прерывать существование оных когда вздумается: уже через некоторое время они иногда даже в прежнем виде неизбежно снова возвращаются на Землю, поскольку, как правило, законов Элизиума не нарушают…

И благосклонные читатели мои - сами тому свидетели, только вряд ли обращают на это внимание и не задумываются особенно, почему потерянная нами вещь уже через несколько дней обычно возвращается к нам в том же самом или несколько измененном виде: она находится или попросту снова приобретается по случаю, даже если утраченный предмет более не производится. Частичное же несходство объясняется просто: вещь уже успела побывать в Элизиуме. Или другое: скажем, дерево или цветок, по каким бы то ни было причинам небезразличные для вас. Буря сломала дерево, цветок увял… или же вы просто уехали из тех краев, где дерево в лесу и цветок в саду, но вот что странно: в иной земле находите вы чуть ли не то же самое дерево, чуть ли не такой же самый цветок - и сердце ваше успокаивается. Однако если вы теряете любимого человека… Тут уж не найдете вы двойника и, дорогие мои, всю оставшуюся жизнь ловите себя на ошибках (простите-обознался), гоняетесь за подобиями, ищете знакомые детали - для того только, чтобы снова и снова убеждаться в неповторимости и невозвратимости утраченного вами, в неповторимости и невозвратимости никогда, никогда, никогда!..

Да что там человек - пес или кот и те исчезают навеки. Стало быть, правы власти Элизиума, не смешивая одушевленное с неодушевленным.

Впрочем, поступок Тени Ученого, вступившего в контакт с тенью-кисета, который заканчивал бог весть какое уже по счету пребывание в Элизиуме, был прощен и вскорости забыт. Тем более, что Тень Ученого с невероятной быстротой усваивала премудрости Элизиума и обучалась таким непростым вещам, как ускользание-образа-из-памяти-близких, утрата-портретного-сходства-с-сохранившимся-изображением, исчезновение-образа-из-снов-родственников-и-друзей: все это необходимо, чтобы родные и близкие умерших постепенно забывали о них, - минимальные самопроявления были разрешены теням в холодном, что называется, режиме. Тень Ученого делала такие явные успехи для Примарной Тени, что казус с тенью-кисета просто в конце концов проигнорировали: никто, кстати, и не понял, чего добивалась Тень Ученого от тени-кисета, да и добиться чего бы то ни было от тени-кисета, как известно, невозможно.

Однако через некоторое время Тень Ученого позволила себе новую вольность. Она вдруг сбежала в мир и материализовалась там в качестве второй тени человека! В-т-о-р-о-й т-е-н-и ч-е-л-о-в-е-к-а!!! В один, понимаете ли, солнечный день… Никто, правда, не заметил, что у этого человека две как-то слишком уж явно разные тени, но ведь могли бы и заметить. Заметить, в сущности, было легко. Тень Ученого подвергли первому наказанию: время ее воссоединения с носителем отсрочили на десять лет. Странно, однако, что Тень Ученого нимало не огорчилась: ей, в общем-то, было не до того. Все помыслы ее сосредоточились на одном: хоть как-то поддержать на Земле воспитанника ученого, его ученика, единственную и последнюю его надежду. После смерти ученого тот остался в полном одиночестве - люди, которые при жизни считались друзьями ученого, сделались почему-то его врагами, а значит, и врагами ученика. И он отвернулся от них. Целыми днями метался он по улицам города, и не было для него утешения.

Дать знать о себе - вот что стало целью Тени Ученого. Дать знать о себе и дать понять ученику, что не один только раз живем мы на свете, а кажется, жили и еще будем жить… и еще, и еще, и вечно. Но как дать о себе знать? Прямой путь исключался: Тень Ученого уже утратила носителя. Оставались косвенные пути, оставались намеки: случайно найденный на дороге кисет (боже мой, тот кисет, тот самый кисет!), вторая тень у ног - знаки, знаки… Умеющий видеть да видит. Однако не удался опыт с кисетом: добиться от тени-кисета понимания оказалось невозможно, она упорно не желала взять в толк, что воспроизвестись кисету нужно в самом неподходящем месте - далеко от обычных путей ученика: ведь этот кисет с инициалами ученого за два года до его смерти случайно сгорел на глазах ученика… Тщетной оказалась и другая попытка: ученик просто не заметил второй тени у своих ног, потому что брел, и брел, и брел, и ничего не видел вокруг себя.