Читать книгу "КвазаРазмерность. Книга 1 - Виталий Вавикин"

– Ани-Мель.

– Что?

– Имя нейропата – Ани-Мель. Она моя внучка, и, поверь, этой девочке можно доверять. Новые способности требуют новых жертв. Нейропатия – это как шестое чувство. Ты слышал, что если человек потеряет одно из чувств восприятия, то обострятся другие? Слепой человек лучше слышит, ощущает запахи… Когда у человека проявляется шестое чувство – нейропатия, то все происходит с точностью до наоборот. Чем сильнее способность, тем меньше остается другим органам чувств. Можно, конечно, перераспределить потери, позволив сохранить возможность осязания, обоняния, зрения, слуха… Но чувства все равно выгорают. Внутренний мир нейропатов сжимается. Страх, ненависть, любовь, алчность – все отходит на второй план. Люди выбирают сверхспособности, жертвуя человечностью…

– Так ты хочешь сказать, что мы можем доверять нейропатам? – спросил Лафин.

– Я хочу сказать, что ты можешь доверять моей внучке.

Они расстались, и Лафин отправился предупредить Саломею, что с родителями все в порядке. Лафин не знал, узнает его девушка или нет, но она узнала.

– Вы постарели, – сказала Саломея, вспоминая, как старик приходил к родителям, когда она была ребенком.

– Очень хорошо, что ты помнишь обо мне, – сказал Лафин.

– Вас послали мои родители? – догадалась Саломея.

Лафин вздрогнул, присмотрелся к девушке.

– Ты нейропат? – спросил он.

– Нейропат? – Саломея нахмурилась, спешно покачала головой.

– Тогда как ты узнала?

– Вы друг родителей, а у них какие-то проблемы, и они вынуждены скрываться от кредиторов, – она рассказала, как час назад с ней связались незнакомые люди, требуя сообщить местонахождение родителей. – Что они натворили?

– Натворили? – Лафин заглянул девушке в глаза и решил, что правда в данном случае будет лучше всего.

Саломея слушала молча, лишь иногда оглядывалась, боясь, что их кто-то услышит.

– Так, значит, люди, связавшиеся сегодня со мной, были адептами? – растерянно прошептала она.

Лафин счел это возможным, спросил о новом игровом проекте, к которому присоединилась Саломея, доверяет ли она братьям, возглавляющим игровую площадку «Мекка».

– Почему я должна не доверять им? – растерялась Саломея.

– Ты не слышала, что случилось с твоими родителями?

– Причем тут братья? Они предупреждали меня о своем отце.

– Так ты уверена, что они не причастны к афере?

– Уверена… – Саломея помрачнела. – Вот только… Если планы родителей рухнули, то это значит… Мне придется отдать Аришу отцу?

– Твоим родителям грозит опасность, а ты продолжаешь делить ребенка с порядочным отцом? Что плохого, если девочка поживет какое-то время с хранителем?

– Ну, это ведь моя девочка, – пожала плечами Саломея. – К тому же, если Иегудиил получит Аришу, то настроит ее против меня.

– Дети быстро меняют свои взгляды.

– Я говорю не о взглядах. Ариша – нейропат. Способности дремлют в ней, но если отец получит право опеки, то сделает все, чтобы превратить дочь в сверхчеловека. Потом уже ничего не исправить. Вы знаете, благодаря чему развивается шестое чувство? Как оно выжигает другие чувства человека? И не говорите мне, что это пустяк!

– Это не пустяк, – Лафин тряхнул головой, пытаясь собраться. – Я не знал, что твоя дочь нейропат. Это многое объясняет. Будь моя внучка нейропатом, я бы тоже сделал все возможное, чтобы сохранить в ней человечность, – он вспомнил старого друга по имени Веспо и его внучку, вспомнил экспедицию, способную спрятать Идолу и Орлана от адептов, и предложил Саломее присоединиться к родителям.

– Во-первых, это отсрочит необходимость отдавать дочь отцу, а во-вторых, когда ты вернешься, твой социальный статус станет не ниже чем у хранителей, так что ни один суд не заберет у тебя ребенка, – сказал Лафин.

– И вы действительно можете сделать это для меня? – растерялась Саломея.

– Я могу попытаться… Только не думай, что экспедиция будет легкой. Вас ждет много работы, много трудностей.

– Трудности есть везде.

– Тогда собери документы, все свои исследования, статьи, проекты… Нужно показать организаторам, что ты достойна того, чтобы попасть в состав.

– Я почти всю свою жизнь провела в проекте «Голод», – призналась Саломея, впервые рассматривая годы работы на игровой площадке как бесцельно потраченные.

– «Голод» – это плохо, – честно сказал Лафин. – Клирики не любят игровые площадки.

– Я знаю, – Саломея тяжело вздохнула.

Лафин успокоил ее, пообещав, что сделает все от него зависящее.

– К тому же у меня в проекте есть влиятельный друг, – сказал он напоследок.

Когда Лафин ушел, Саломея связалась с Арк-Ми и рассказала об афере его отца. Арк-Ми приехал так быстро, как только смог, рассказав об адептах, искавших его отца.

– Как ты узнал, что это адепты? – насторожилась Саломея, вспоминая слова Лафина о том, что братья могут оказаться причастными к афере отца.

– Я вырос в Квазаре, – напомнил Арк-Ми. – Мой отец всегда был жуликом. Думаешь, это первая афера, которую он пытался провернуть? Правда, размах обычно был меньше, но…

– И как ты думаешь, что будет дальше?

– Не знаю. Если адепты не найдут наших родителей, то скорее всего выставят счет нам.

– Нам? – Саломея вспомнила рассказ Лафина о том, как адепты выжгли жидкие модули из тел родителей. – Ты сможешь покрыть этот долг?

– Нет.

– А если заложить «Мекку»?

– Если бы мы с братом оплачивали все долги отца, то нам давно пришлось бы продать свои тела. И то нужного Влияния не набралось бы… – Арк-Ми замолчал, понимая, что Саломее плевать на то, что было раньше. – К тому же «Мекка» заложена и перезаложена уже несколько раз, так что…

– Понятно, – Саломея раздраженно поджала губы.

Сомнения о причастности братьев не развеялись, но и не сгустились.

– Ты думаешь, что я замешан в афере отца? – понял вдруг Арк-Ми.

– Не знаю, – честно призналась Саломея. – Вам нужно Влияние для реализации проекта. Афера была связана с фиктивной игровой площадкой «Мекки».

– Я ничего не знал об этом.

– Значит, ты не будешь возражать, если я обращусь к бывшему мужу за помощью? Не хочу, чтобы адепты, требуя вернуть долг родителей, выжгли мой жидкий модуль.

– Ты хочешь обратиться к хранителю?

– Если ты не причастен к афере, то тебе нечего бояться.

– Я не боюсь за себя. Я боюсь за проект. Что если Иерархия решит начать расследование? Уверен, ничего криминального они не найдут, но следствие напугает инвесторов, а мы сейчас не в том положение, чтобы терять вклады.