Читать книгу "Рай где-то рядом - Фэнни Флэгг"

— И Тотт так сказала. По крайней мере, она не мучилась.

— Верно.

— Все-таки утешение.

— Вот что, договорюсь-ка я насчет цветов, пока вам заказы не посыпались.

— Думаю, стоит. — Нева достала блокнот для заказа цветов. — Что хочешь послать?

— Как всегда.

Нева записала: «Азалия среднего размера в глиняном горшке».

Вербена каждый раз заказывала не букет, а цветок в горшке: пригодится и на выносе тела, и на погребении, а потом и на могиле можно посадить. Надо давать людям возможность выбора. (Она и на работе следовала этому правилу: «Вам крахмалить или нет? Завернуть или повесить на вешалку?»)

— Слова те же? — уточнила Нева. — «С глубокой скорбью, Мерл и Вербена»?

— Пожалуй. Ничего другого в голову не приходит, а тебе?

— По-моему, лучше и не скажешь.

— Норма будет очень горевать.

— Это точно.

— Всех тяжело терять — даже старых и больных. Помню, какое было горе, когда мы похоронили матушку Дитти, а следом, в том же году, бедного папашу Дитти.

— Да уж…

— А через год не стало и тетушки Дотти Дитти, помнишь?

— Помню, — отозвалась Нева.

— За год с небольшим мы потеряли всех троих Дитти, и ни дня не проходит, чтобы я о них не грустила.

— Понимаю.

— Когда можно с ней проститься?

— Норма пока не звонила, неизвестно, когда привезут тело. То ли уже сегодня вечером, то ли завтра.

Вербена вздохнула:

— Ладно, до встречи… Так не хочется снова доставать траурное платье, да уж такова жизнь.

Нева положила трубку. Как же ей не помнить тетку Вербены, Дотти Дитти? В свое время фирма «Будьте покойны» с ней изрядно помучилась, по сей день расхлебывают. Тетушка Дотти Дитти весила сто тридцать четыре килограмма. Мало того что пришлось заказывать большущий гроб, так, когда ее поднимали, Арвис заработал осложненную грыжу и смещение позвоночного диска — поясница болит до сих пор. Не все знают, что ритуальные услуги — тоже дело опасное, как и любая работа, где приходится поднимать тяжести.

Открыв папку Элнер Шимфизл, Нева прочла, что для нее когда-то был заказан гроб «Ландыш», но в 1987 году заказ был отменен, поскольку Элнер захотела, чтобы ее кремировали. Нева поморщилась. Не оттого, что сорвалась продажа дорогущего гроба, а просто из-за кремации опять поднимут шум — особенно пожилые баптисты и методисты. Если нет тела, они всякий раз недовольны, а то и вовсе начинают буйствовать. Иногда даже требуют вернуть деньги за цветы. Нева вспомнила слова Элнер, что кремацию она выбирает не из-за дешевизны, а чтобы сгореть, как факел, — это куда веселей, чем бальзамирование.

Нева углубилась в папку, чтобы освежить в памяти подробности.

Служба: методистская

Священник: преподобный Уильям Дженкинс

Гимн: «Всей душой стремлюсь на небо»

Интерлюдия: «Выше звезд»

Закрыв папку, Нева, сопрано и органистка на круглосуточном дежурстве, собралась в часовню, немного порепетировать. Старые церковные гимны вышли из моды, людям подавай совсем другую траурную музыку. Месяц назад кто-то заказал «Долететь до луны».

Нева прошла через коридор и покойницкую в часовню и села за маленький орган. Нашла в стопке нот «Всей душой стремлюсь на небо» — гимн, который прославили Минни Оутмен и семья Оутмен, чьи лица смотрели с обложки нот. Нева сняла кольца, размяла пальцы и, взяв три вступительных аккорда, запела тоненьким, слабым голоском:

Всей душой стремлюсь на небо,

Там я счастье обрету

И по лестнице хрустальной

Я к Спасителю взойду.

Стоит мне Его увидеть,

Как Его узнаю я.

Нет ни тягот, ни лишений

В тех заоблачных краях.

Прокричу я: «Аллилуйя!»

Сброшу груз земных забот.

На своем небесном троне,

Знаю я, меня Он ждет.

Хорошие слова, подумала Нева. И очень к месту. Если уж кому суждено попасть в рай, так это Элнер Шимфизл. Всему городу дарила она радость, всегда улыбалась. Слезы навернулись на глаза Невы, она достала платочек. Годы работы в похоронном бюро не сделали ее черствой. О ком-то из ушедших она скорбела больше, о ком-то меньше, но, как было сказано в рекламе, она заботилась обо всех своих клиентах, живых и мертвых.

Мэкки прощается с Элнер

11:15

За двойными дверями доктор поручил молоденькой медсестре проводить Мэкки к тете Элнер. Шагая вдоль больничного коридора, Мэкки чувствовал себя так, будто получил хороший удар под дых. При Норме он старался держать себя в руках, но в душе скорбел не меньше жены. Вот уже сорок лет, и в зной и в стужу, каждый день по пути на работу он заворачивал к тете Элнер на чашечку кофе. Даже во Флориду она переехала с ними вместе. Что ни говори, тетя Элнер была его самым близким другом, не раз выручала в трудные времена, знала о нем такое, о чем Норма ведать не ведала (и, будем надеяться, не узнает никогда).

Был у Мэкки с тетей Элнер один секрет. Случилось это не по вине Мэкки. Хорошенькая брюнетка с хвостиком на затылке, Лу Татум, работала официанткой в кафе «Тип-Топ» в центре города, напротив магазина скобяных товаров. Линда тогда вышла замуж, Норме было одиноко в опустевшем гнезде, и она с головой окунулась в общественную работу («чтобы не свихнуться окончательно»). Бегала с одного собрания на другое, и Мэкки ее почти не видел. А Лу всегда светилась от радости, когда он приходил на обед, смеялась его шуткам, и это льстило его самолюбию.

Лу была моложе его лет на пятнадцать, с мужем разошлась, жила с маленькой дочкой и нередко просила что-нибудь починить в ее съемной квартирке. Мэкки охотно соглашался: он помогал многим знакомым и считал, что они с Лу — просто друзья. А Лу однажды вся в слезах прибежала к нему в магазин со словами: «Мэкки, я от тебя без ума! Что мне делать?!» Признание застало Мэкки врасплох. С самого дня свадьбы он ни разу не взглянул на другую женщину и вовсе не помышлял об измене. Может быть, пришло время. Пусть он в этом и не сознавался, ему тоже было одиноко без Линды, а Норма вся ушла в новые занятия. Мэкки никак не мог избавиться от мыслей о Лу и понял, что его тоже тянет к ней. Дальше раздумий дело не пошло, однако думал Мэкки о ней денно и нощно, и чем дальше, тем сильней завладевала им мечта вернуть молодость, убежать с Лу на край света и начать жизнь сначала.

Мэкки не мог понять, любовь говорит в нем или самолюбие, стоит ему рисковать или нет. Элнер, почуяв недоброе, спросила, что его гнетет. Элнер умела слушать, и Мэкки частенько доверял ей тайны, но на сей раз случай был особенный. Как-никак Норма — ее племянница, неловко обсуждать с Элнер такое, но Элнер читала мысли Мэкки как открытую книгу, таиться от нее не было смысла, и Мэкки все-таки рассказал, что у него на сердце, и признался, что всерьез подумывает о разводе. Выслушав его, тетя Элнер чуть поразмыслила и сказала: «Мэкки, мне очень тяжело. Я вас обоих люблю как родных детей, и мне больно будет, если вы расстанетесь, но главное — чтобы вы оба были счастливы. Не стану, дружок, тебе указывать, только прошу: подумай хорошенько, прежде чем решишь уходить. Если с этой девочкой почему-то не сложится, прежней жизни ты не вернешь. Норма, думаю, простит, но доверять тебе, как раньше, уже не сможет. Былое доверие назад не воротишь!»