Читать книгу "Одна на две жизни - Галина Львовна Романова"

Констебль за ее спиной издал странный звук — нечто среднее между смешком и предостерегающим покашливанием — и Агния торопливо помотала головой:

— Нет-нет, я просто… Я разговаривала с господином главным следователем, и он… Я думала, что…

— У господина главного следователя и без того много дел, чтобы заниматься еще и вашей проблемой. Он вызвал меня и распорядился выслушать вас и, если надо, принять необходимые меры. Так что там у вас?

— Мой муж… — Агния покосилась на констебля. — Марек Боуди. Он — подмастерье в университете… Был подмастерьем.

— Да? — Рогач подцепил перо, осторожно вывел на чистом листе бумаги крупными буквами имя ее покойного супруга и два слова — «университет» и «подмастерье». — И чем же он занимается в университете?

— Занимался… — Агния прикусила губу. Прошло три месяца, но она все еще чувствовала боль. — Он занимался алфизикой…

— Ал-фи-зи-ка, — по слогам произнес рогач, записывая слово. — На кафедре у кого-то из профессоров? Вы знаете у кого?

Агния подумала и назвала несколько имен — те, которые слышала от мужа.

— А вообще-то я не слишком вникала в его дела, — добавила она. — Алфизика и алхимия — это ведь так сложно!

— О да! Превращение одних веществ в другие и изучение свойств предметов для того, чтобы придавать одним вещам свойства других! — покивал рогач. — Не каждый справится!.. А чем конкретно занимался ваш муж? Вы знаете?

Молодая женщина вздохнула:

— Ну… Чем-то связанным с механикой и… переселением душ. Вернее, одушевлением механизмов… ну или как-то так. Я не вникала.

— То есть вы не в курсе дел вашего мужа?

— Нет. Понимаете, мы были женаты не так давно. А сначала, когда только начали встречаться, мы…

— Понимаю… — Рогач испустил шумный вздох. — Вы больше смотрели друг на друга, чем по сторонам.

— Да. Марек, правда, говорил, что у них на кафедре готовится какой-то эксперимент, который может совершить переворот в науке и технике. И если он окончится удачей, то мы сказочно разбогатеем. Они хотели изобрести способ… Но я не понимаю, какое отношение это имеет к убийству моего мужа?

— А его убили?

— Разве я не сказала? — Агния почувствовала раздражение. В конце концов, рогач и есть рогач. Существо, недалеко ушедшее от тупых троллей и отличающееся от них только тем, что научился говорить… Ах да! Еще и писать! — Три месяца назад его убили! Он отправился в экспедицию и… не вернулся.

— Пропал без вести?

— Не вернулся живым. Там, в походе, он умер. Вернее, это мне так сказали, что он умер. Но я теперь точно убеждена, что его убили. Там он что-то нашел или… Я не знаю!

— Понятно. — Рогач скрупулезно выводил на листе букву за буквой. — А с чего вы взяли, что его убили? Кстати, где это произошло, вы не знаете?

— Ну, Марек говорил, что они собирались отправиться к подземелью Духов…

— Подземелье Духов? — эхом повторил ее собеседник, вскинув рогатую голову. — Вы уверены?

Агния кивнула, прикусив губу, чтобы не расплакаться.

— Это он вам так сказал? — Следователь посмотрел на написанные им самим крупные буквы.

— Нет, но… — она вздохнула, — я слышала разговоры… Тогда я не придавала им значения, ведь женщинам не пристало вникать в мужские дела… Понимаете, на похороны собрались… ну… его коллеги. Профессора из университета, в том числе и его руководитель, мастер… э-э-э… не помню… Кажется, алфизики. Они говорили между собой, обсуждали, какой он молодой, перспективный и как рано… ну и все в том же духе. И тогда кто-то сказал про подземелье Духов, что ему не следовало так поступать. Я не знаю, что он имел в виду — мне было не до того. Просто потом, оставшись одна, я постоянно вспоминала этот день, людей, речи, образы… Понимаете, мне больше нечем было заняться…

— Понимаю. — Следователь качнул ветвистыми рогами. — И вы считаете, что его там и убили? А кто? У вас есть подозрения?

Ответ на этот вопрос у Агнии был давно готов.

— Конечно да! Его убил Ариэл!

— Кто это? — Зажатое в клешнявых уродливых пальцах перо угрожающе нависло над бумагой.

— Его родственник. Дальний. Сводный брат. Он… странный человек. Домогался меня. Это Ариэл убил моего мужа!

— А почему?

Или следователь был очень тупой, что подтверждало теорию о том, что нелюди в принципе обделены умом, или хотел, чтобы она произнесла это вслух. О Первопредок, как ты допускаешь подобное унижение?

— Он… был в меня влюблен. И хотел, чтобы я стала его женой. А когда я все-таки вышла замуж за Марека, улучил момент и убил его.

Рогач опять покачал головой. Откровенно говоря, он не видел во всей этой истории такого криминала, какой наверняка воображали себе человеки. Среди рогачей, козлоногов, троллей, ликантропов — хотя последние намного ближе стоят к людям, чем им самим того хочется, — в порядке вещей, когда на одну самку претендует двое соперников. От самой самки мало что зависит. Спорщики устраивают поединки, проходящие в присутствии родственников всех заинтересованных сторон, вождя или старейшины и всех желающих. Соперники сражаются либо до смерти, либо до сигнала прекратить бой — обычно его дает сам вожак. Самка достается победителю. Иногда так разбиваются и уже существующие пары — при условии, что у них нет детей. Ибо в противном случае многие победители начинали семейную жизнь с того, что убивали детей, рожденных от своего соперника. Но потом этот обычай запретили и положили запрет отбивать самок, у которых уже есть дети. Кстати, иной раз можно было обойтись и без ритуально организованного поединка — если победитель представлял доказательства, что соперника умертвил именно он. Чаще всего достаточно было принести отрубленные рога. Тролли притаскивали в качестве трофея хвост, ликантропы — уши.

Все это промелькнуло в мозгу следователя в несколько секунд. Когда человеки подмяли под себя остальные расы, они в приказном порядке потребовали запретить многие старинные обычаи, а другие — существенно смягчить или вовсе переделать, сохранив только форму, но не содержание. Теперь цивилизованные рогачи должны были устраивать что-то вроде ритуальных танцев, а самки — ужас и позор! — выбирать того, чья пляска показалась им наиболее сексуальной. То ли дело старый добрый поединок! Испытание силы, смелости, ловкости, отваги, крепости рогов и духа! В молодости следователю приходилось присутствовать на таких турнирах, и он до смертного часа не забудет испытанные им чувства. Тогда его рога только-только пробивались на лбу. А теперь у него ветвистая корона, но удастся ли хоть раз использовать ее по назначению — то есть сразиться за самку?

Эта человеческая самка — ох нет, он опять думает по-своему! — эта человеческая женщина, стоящая перед ним, добивается соблюдения своего человеческого закона. Не понимая, что все по закону как раз и совершилось. Но, может быть, можно найти какую-то зацепку?