Читать книгу "Щит земли русской - Владимир Буртовой"

А затем они долго сидели, думали каждый о своем: Вольга о том, что будет с ним через годы, когда вырастет и станет княжьим дружинником, а старейшина о том, что уже было когда-то.

Вошли во двор Боян и Бразд. Вольга к Бразду кинулся и увидел темные тени под глазами. «Наверно, плакал всю ночь по отцу Славичу», — догадался он, спросил ласково:

— Как матушка твоя Любава, здорова ли?

— По горнице все ходит, — ответил Бразд охрипшим голосом и не сдержал тяжелого вздоха: — Ох и рада была, когда дружинники привели меня домой! А теперь от себя отпускать не хочет, страшится: один я с нею остался.

Старейшина Воик подал голос от стены:

— Дерево сильно корнями, а род человеческий — детьми. Потому и тревожится Любава. Все согласно промолчали.

— Вольга, смотри, на стене суета какая-то, — прервал вдруг недолгое молчание старейшина. — Сведайте, что там, потом мне скажете.

На южной стене, близ правой башни, Вольга отыскал старшего брата. Рядом с ним были и его друзья: коротконогий и сильный, с румянцем во всю щеку Згар и Борич — тонкий, с неулыбчивым, строгим лицом. Дружинники смотрели через частокол в степь.

— Что тут, Янко? — спросил Вольга, тяжело отдыхиваясь после крутого подъема на стену по лестнице. — Меня старейшина послал узнать для пересказа.

— Печенежский посланник стоит у стен, а рядом с ним переводчик. Посадника кличут, сказать что-то хотят.

Вольга выглянул за частокол — первый раз он смотрел на печенегов сверху — и подивился: какое несметное войско у кагана! До края поля на юг, казалось, все уставлено печенежскими кибитками, вытоптано конями, задымлено тысячью костров! И какой же силой надобно подступиться князю Владимиру, чтобы освободить Белгород из осады!

Опустил взгляд под стену — на печенежском посланнике красивый, алого цвета халат, исшит серебром — так и сверкает на солнце.

За спиной послышались голоса.

— Посадчик Самсон идет. Пропустите посадника.

Друзья прижались спинами к дубовой стене, прохладной и влажной с минувшей ночи, пропустили тучного посадника Самсона. А он шел важно, руки заткнув за широкий пояс, надежно поддерживавший дородное чрево. Длинный меч постукивал о левое бедро при каждом тяжелом шаге. Посадник шевелил толстыми губами, глаза из-под век буравили каждого, кто стоял, потеснившись на помосте.

— Дюж наш посадник, — послышался приглушенный голос Борича. — Отчего бы ему и не выйти супротив печенежского кагана на поединок? Сколько холопов потом бы восхваляли Тимаря за избавление от купы!

Янко и Згар тихо рассмеялись. Следом за посадником на помост поднялся воевода Радко, встал рядом, в степь внимательно поглядел, стараясь по поведению печенегов догадаться, что же надумали вороги.

— Кто говорить со мной хочет? — спросил посадник Самсон, вскинул на частокол руки, на пальцах — каменья в золотой оправе. Ежко, торговый муж, повторил слова посадника на печенежском говоре.

Печенег на белом коне кричал в ответ долго, то утихая голосом, то поднимая его с угрозами, так что Ежко едва успевал повторять его слова:

— Говорит с тобой, посадник, знатный князь Анбал из рода славного Кури — что по-нашему значит «Вол», — добавил от себя Ежко. — Великий каган Тимарь с немалым войском пришел на Русь отомстить князю Владимиру за старые обиды. Но великий каган не станет проливать кровь русичей, если посадник соберет все золото и серебро да каменья драгоценные, какие имеются в городе, и отдаст это великому кагану. А чтобы не было утайки и обмана, дань с каждого двора соберут верные люди кагана. Тогда каган Тимарь даст мир русичам и уйдет в степь. Если же день пройдет, а великий каган не получит выкупа, его войско возьмет Белгород на щит и пепел развеет на месте вашей крепости!

Ежко умолк, потому что кончил кричать князь Анбал. Переглянулись воевода Радко с Ярым, почесали бороды в недолгом раздумии и разом улыбнулись: коль заговорил каган о выкупе, знать, что-то тревожит его, не надеется взять город приступом или измором. Легкой кровью думает поиметь из Руси доходного данника!

А посадник Самсон тем временем ответил печенегу, и Ежко перевел на язык степняков:

— Пока каган и его войско будет стоять под Белгородом, подойдет с дружиной князь Владимир и укажет Тимарю путь из земли Русской!

Печенег в ответ обидно рассмеялся:

— Великий каган знает, что князь русичей с дружиной ушел к Студеному морю воев собирать. Вернется не скоро, когда Белгороду уже не быть городом! А жителям не быть живыми!

Посадник Самсон повернулся к воеводе, на лице растерянность, и голос дрогнул, когда он произнес:

— Как мог Тимарь узнать об уходе князя из Киева? Не с того ль так смело и скоро подошел под наши стены? Что отвечать будем, воевода Радко?

Воевода Радко расправил плечи, поджал крепкие губы, молча оглянулся на город, словно оттуда знак ему кто-то должен был подать.

— Отвечай им, посадник Самсон, что таково, я уверен, и мнение всего городского люда: Русь не была и не будет в данниках у печенегов! Возьмут нас силой — тогда возьмут и наше злато-серебро. Получит с нас выкуп Тимарь — зачем тогда ему здесь стоять? На другие города кинется. Нам надо их под собой удержать, чтобы Русь на великую сечу смогла исполчиться!

— Ну, стало, так тому и быть, — посадник перекрестился и ответил печенегу как мог громче: — Злата и серебра немало в Белгороде! Но велико и войско печенежское, на всех не хватит. Пусть каган шлет на стены своих храбрых воинов. Кто первым поднимется, того и одарит наш ласковый воевода!

Печенежский князь Анбал вздыбил коня и повернул прочь, его провожал дружный смех белгородцев. И вдруг, глуша этот смех и ширясь, со степи к Белгороду покатился гул криков тысяч взъяренных людей. Вольга выглянул за частокол — печенежское войско волновалось, всадники садились на коней, пешие метались с места на место, будто все что-то искали и никак не могли найти.

— Что с ними деется? — удивился Вольга. — Будто смолой горячей на них кто из ковша плеснул!

— Ждали даров немалых, а дождались зова на сечу, — пояснил Янко, а Вольга с беспокойством подумал: «Ну как и в самом деле кинутся вороги на Белгород! А у нас даже сулиц легких нет в руках!»

Вольга осмотрелся, глазами поискал себе какое-нито оружие, но кроме куч камней под стенами, у ног ничего не было.

— Изготовьтесь! — крикнул воевода Радко ближним дружинникам, а те передали слова воеводы дальше, и Белгород ощетинился многими сотнями копий. Снизу по тесным улочкам бежали горожане кто с чем.

Сверкали на солнце тысячи кривых печенежских мечей над головами, острыми колючками вздыбилось копьями печенежское войско, криком исходило, готовое в один миг покрыть собой малое пространство от стана до крепостного рва.

Но выехал к крепости только один, на вороном коне, и сам как степной буйвол — широкий в плечах, большеголовый, длинным копьем играл, как ребенок невесомым гусиным пером. Печенег остановился против места, где стояли воевода Радко и посадник, и что-то кричал, то и дело вскидывая копье над головой в широченной меховой шапке.