Читать книгу "Дочь Роксоланы. Наследие любви - Наталья Павлищева"

Все понимал, понимал, что лучше бежать прочь, и поскорей, лучше держаться от этой фурии подальше, что нужно взять себе женщину и забыть Михримах.

Но понимать – одно, а чувствовать – совсем другое. Сердце не желало слушать доводы разума. Удивительно, он же столько лет, практически всю ее жизнь знал Михримах, сам учил ее держаться в седле, сотни раз касался руками, поддерживая тонкий стан, помогая подняться в стремена, но никогда раньше не сознавал принцессу не просто соперницей шехзаде, а красивой девушкой.

Когда это началось? Пожалуй, когда увидел ее, вернувшись из Диярбакыра.

Но главным оставался вопрос, что теперь делать.

Как что? Вернуться в Диярбакыр и править там, пока султанша не выйдет замуж и не скроется в чьем-то гареме. Эта мысль немного успокоила.

Однако легче не стало, потому что Михримах все время оказывалась рядом. Султан поручил Баязида заботам Рустема, паша занимался с шехзаде с удовольствием, и не только верховой ездой, а поскольку у Михримах вдруг случился приступ интереса к брату, она тоже ездила и даже присутствовала на занятиях, везде увлекая с собой Эсмехан. Даже когда Шах Султан запретила дочери скакать верхом, Михримах посчитала, что этот запрет ее не касается, и продолжила свои поездки.

Праздник удался. Во время церемонии оба шехзаде вели себя прекрасно, Баязид даже не поморщился, вытерпев положенную боль. Пир получился роскошным, его надолго запомнили все, кто участвовал; выступления акробатов, музыкантов, певцов, соревнования наездников, силачей, а в другом месте поэтов и философов сменяли друг друга. Повара едва успевали готовить, а слуги подавать на столы все новые и новые яства, отовсюду неслись умопомрачительные запахи жареного, печеного, специй, звучала музыка, веселые голоса…

За время праздничных гуляний как-то незаметно прошла скромная свадьба шехзаде Мехмеда, взявшего в жены дочь Шах Султан Эсмехан Султан.

Уши бедной Эсмехан устали от наставлений султанской дочери. Михримах все пыталась внушить принцессе, что та должна ни в чем не уступать супругу, пусть он старается угодить. Невольно услышав такие рассуждения, Рустем-паша усмехнулся:

– Михримах Султан, может, они сами разберутся?

Она огрызнулась:

– Я же не вам говорю!

– Если супруги уважают друг друга, нет необходимости воевать между собой и кому-то брать верх.

– Это вы по себе знаете?

В голосе яд и… растерянность одновременно. Ответила просто чтобы что-то ответить. Яд по привычке, а растерянность из-за вдруг возникшего понимания, что еще чуть, и останется совсем одна. Повелитель объявил, что Мехмед останется в Эдирне править Румелией. Конечно, с Мехмедом останутся хорошие советники, но все равно Румелия (европейская часть Османской империи) для восемнадцатилетнего шехзаде – серьезное испытание.

Вспомнив об этом, Михримах ехидно поинтересовалась:

– Вы остаетесь с шехзаде Мехмедом, Рустем-паша?

Это привычно – говорить об одном и тут же переброситься на другое. Рустем покачал головой:

– Нет, султанша, у меня есть Анатолия, там хватает своих дел.

– Уедете в свой Диярбакыр?

– Анатолия не только Диярбакыр. Я вам надоел?

Михримах только плечом дернула, не ответив. А что отвечать? Если он сама не задевала, Рустем-паша и не подходил бы.

Настроение у принцессы было испорчено, но не только отдалением брата и подруги. Имелась еще одна причина, в которой она не желала себе признаваться. Михримах чувствовала, что может потерять и Рустема-пашу.

На успешного и уже богатого (такие слухи распространяются быстро) обратила внимание Ханзаде Султан, дочь Фатьмы Султан. Молодая вдова прекрасно понимала, что Рустем не задержится в третьих визирях; султан ценит его преданность и рассудительность, деловую хватку и умение делать деньги из того, на что другие и внимания не обращают.

Присмотревшись к визирю еще в Стамбуле, в Эдирне Ханзаде делала все, чтобы то и дело словно нечаянно сталкиваться с пашой. Мать поддержала старания дочери, потому Рустему пришлось прочувствовать основательный натиск двух родственниц своего Повелителя.

Ханзаде – красивая молодая женщина, ее взгляд над полосой яшмака горяч, голос вкрадчив… Какой мужчина устоит?

Михримах, обнаружив, что Ханзаде решительно настроена завоевать сердце паши, пришла в ярость, но Эсмехан напомнила:

– Паша не твой раб. Он волен выбирать себе жену, если это позволит султан.

Волен! Как это он волен?! Как он может выбрать кого-то другого? Это означало бы, что и Рустем-паша потерян.

Эсмехан снова разумно возражала:

– Михримах, он по-прежнему будет визирем и будет ездить верхом, только дома у него будет жена.

Почему Михримах никак не могла допустить вот этого – у Рустема-паши будет жена? Разве он не мог жениться в Диярбакыре или просто завести гарем? Почему все в душе протестовало?

– Ты просто считаешь его своей собственностью, а он уже давно не конюх, – вразумляла Эсмехан.

Но Эсмехан вышла замуж, и теперь все ее мысли и заботы о Мехмеде, Баязид после обрезания сидел дома, и Михримах чувствовала страшное одиночество. Не дожидаясь окончания праздничных гуляний, она запросилась домой.

– Повелитель, я уеду, чтобы потом не вязнуть в грязи среди множества обозов?

– Грустишь из-за того, что Эсмехан вышла замуж?

– Мехмед женился и остается в Эдирне. С кем я буду соревноваться в Стамбуле? – попыталась она отшутиться. Шутка вышла грустной.

– С Баязидом, он давно рвется доказать, что тоже силен и ловок.

– Он действительно силен и ловок, отец. Так вы позволите мне уехать?

Сулейман хоть и занят делами, успел заметить, что Ханзаде настойчиво обхаживает Рустема-пашу. В другое время не был бы против такого брака, отдал племянницу визирю, но султан заметил и другое – реакцию собственной дочери. Это только кажется, что Повелитель не замечает ничего и никого вокруг, что его мысли заняты более высокими делами. Сулейман все понял.

– Рустем-паша, поручаю вам проводить принцессу в Стамбул. Вы тоже устали от праздника?

– Как прикажете, Повелитель.

Сердца обоих скакнули, но все быстро испортила та же Ханзаде.

Услышав, что принцесса тоже собирается возвращаться, Михримах чуть не расплакалась. Рустем, узнав, что с ними поедет и Ханзаде Султан, нахмурился, но что он мог поделать?

– Я поеду верхом! – объявила Михримах.

– Я тоже, – согласилась дочь Фатьмы.

Она хорошо держалась в седле, правда, в женском, что не позволяло скакать быстро. В первый же день Ханзаде сильно устала и утром поднялась поздно, будучи разбитой. Не лучше чувствовали себя и три ее служанки, попросту болтавшиеся в седлах, как мешки.