Читать книгу "Слово шамана - Александр Прозоров"

Васька Безусый, к его удовольствию, на дармовую выпивку не прельстился, оставшись стоять на ступенях, и Даниил Федорович обратился к нему:

– Сотников и тысячных собрать надо. Решить всем вместе, как поход зачинять.

– Сотников и тысячных у нас нет, боярин, – покачал головой казак. – Атаманов собирать надо. Но сегодня уже не получится. Только завтра. Моя ладья у причала рядом с твоими стоит. На носу череп лошадиный прибит, и усы к нему из пакли приделаны. Там около полудня и встретимся. Любо?

– Вполне, – согласно кивнул дьяк.

Казаки упивались вином далеко заполночь, пока не попадали от усталости, кто где был – иные прямо на ступенях церкви, в обнимку с попами, а иные в скотном загоне, вперемешку с овцами. А может, кто и к свиньям забрался, про то теперь не узнать – хаврюшки твари такие, они и сожрать беспамятного человека могут. Донская столица напоминала поле боя, усеянное телами павших в неравной битве. Над бесчувственными станишниками бродили одетые в бронь боярские дети и любовались своими будущими соратниками в боях.

Как и предсказывал Безусый, приходить в себя православные воины начали только к полудню, и вскоре стали выстраиваться перед часовнями и церквами в длинные очереди, собираясь исповедаться и причаститься перед ратным походом на нечестивые земли.

А утором следующего дня государев дьяк в сопровождении своих бояр и пяти сотен казаков под командой атамана Черкашенина вышел одвуконь из Белой Церкви и скорым маршем устремился вниз по Дону.

* * *

Амер Талык, гордо поглядывая на пощипывающих молодую травку лошадей, неспешно двигался вдоль табуна, помахивая сплетенной из трех тонких кожаных ремешков плеткой, и мечтал о том, как из-за холма выскочит огромная стая волков – но он ринется наперерез, прогонит их прочь, а вожака убьет нагайкой и завтра поутру привезет в род, небрежно сбросив возле отцовской юрты.

– Мне доверили пасти бейский табун, – вслух произнес он. – Вот я и стал совсем взрослым.

То, что он ушел в степь к табуну не один, а вместе с двумя дядьками ничего не меняло – ведь за сохранность коней отвечает каждый из них, и отправив его вместе со взрослыми пастухами отец явно признавал его равенство с прочими мужчинами.

– Вот я и стал совсем взрослым…

Он остановил коня, прислушиваясь к приближающемуся топоту. Никак, кто-то табун сюда гонит? Вот суслики безмозглые! Сейчас лошади перемешаются – вовек, где чья, не разобрать будет!

Амер повернул скакуна и пнул его пятками, торопя навстречу чужакам. Он хорошо понимал, что табунщики наверняка идут позади и его не увидят, а потому нужно успеть перехватить их как можно раньше, и отвернуть в сторону.

До чужаков было совсем рядом – два-три полета стрелы. Он с облегчением увидел, что пастухи мчатся впереди, верхом, и замахал руками, обращая на себя внимание. Однако те, не снижая скорости, повернули прямо на татарчонка. Оскаленные морды лошадей, стеганные халаты, загорелые усатые лица, болтающиеся на боках сабли, щиты, пики у стремени. Пастухи сидели на каждом из коней, а не гнали их перед собой и только теперь Амер сообразил, что видит перед собой самый настоящую воинскую полусотню, а не табун. Еще несколько драгоценных мгновений ушло на то, чтобы понять – это вовсе не татары.

– Казаки!!! – он рванул поводья так, что едва не своротил своему мерину голову. – Казаки!

Конь огромными прыжками начал разгоняться, а по сторонам со зловещим шелестом уже падали в траву стрелы. Седло внезапно ушло вниз, Амер заскользил вперед, чувствуя нарастающий в душе леденящий ужас. Черная грива скользнула по шароварам между ног, ступни зацепили землю – он кувыркнулся через голову, еще раз, ловко вскочил, и кинулся бежать, продолжая отчаянно вопить:

– Казаки!

Что-то кольнуло в спину между лопаток. Совсем не больно. Только в груди неожиданно стало очень холодно. Амер попытался оглянуться, чтобы узнать, насколько далеко ему удалось оторваться, но торчащая из груди пика сделать этого не дала, и он просто упал вперед.

– С нами Бог! – молодой казак, не останавливая коня, позволил руке вывернуться назад, после чего привычным рывком выдернул пику. – Ур-ра!

– Не ори, татар спугнешь! – упредил его более опытный товарищ. – Чую, рядом они!

Полусотня выметнулась на взгорок, увидела впереди множество конских спин, рванула туда, огибая табун справа и слева – и играющие в нарды двое пастухов заметили опасность слишком поздно. Пожилые татары вскочили на ноги и прижались спина к спине, обнажив сабли.

Отряд казаков быстро окружил их, лишая последних шансов убежать.

– Давай Лука, – разрешил пожилой казак с толстой золотой цепью на шее и большой серьгой в ухе. – Покажи удаль.

Совсем юный казак, лет пятнадцати, выехав немного вперед, опустил пику, пришпорил скакуна, помчался вперед, метясь басурманину в грудь. Тот в последний момент отбил острие в сторону, и даже попытался рубануть противнику ногу, но всадник успел отвернуть, и татарин не дотянулся.

– Расступись, братья, – приказал пожилой. – Скорости ему не хватает. Давай Лука, еще раз.

Всадник помчался в новую атаку, и опять пожилой воин смог отвести от себя смертоносное острие.

– Уже лучше, – кивнул казак. – Но все равно медленно. Нужно все свое тело в удар вложить, конем его припечатать. Тогда, даже если отмахнуться успеет, силы не хватит пику отвести. Давай снова!

Молодой казак под взбадривающие выкрики товарищей помчался в третью атаку – и на этот раз пика вошла нехристю глубоко в живот. Татарин, выпучив глаза, вцепился в ратовище обеими руками и медленно осел в лужу крови.

– Чего остановился? Так просто пику не выдернешь, ее с ходу рвать нужно, чтобы не рука, чтобы конь тянул. Давай Лука, второго коли. Бей в грудь, но шагу не сбавляй, и выдергивай сразу. Пошел!

Неожиданно последний из татар, отбросив в сторону саблю, опустился на колени, и низко склонил голову, торопливо бормоча какую-то суру. Пожилой воин, разочарованно сплюнув, подъехал ближе, рубанул саблей по обнажившейся над воротником шее и выпрямился в седле:

– Лука, Енисей, гоните табун за нами. Чистая Серьга сказывал, кочевье где-то здесь, неподалеку. Хорошо бы первым туда успеть… – казак мечтательно улыбнулся и дал шпоры коню.

* * *

К тому моменту, когда Даниил Федорович приехал в разоренное стойбище, все уже было давно закончено. На траве вокруг валялись порубленные тела, в том числе несколько детских. На перевернутой арбе, привязанная руками к колесам, обвисла голая баба. Еще несколько валялись в пыли. У этих кисти рук были привязаны к щиколоткам, отчего девки волей-неволей принимали доступную и удобную позу. Впрочем, ими уже никто не интересовался – видать, молодцы успели насытиться и на время нашли себе более интересные или нужные занятия: на одном краю кочевья казаки разводили огонь, порубив на дрова пару повозок и какие-то жерди. Рядом деловито свежевали барана двое воинов. На другом – станишники копали могилы для трех сотоварищей, лежащих рядом с монетами на глазах и бумажными лентами с упокойными молитвами на лбу. Чуть в стороне пяток казаков пустили по кругу большой козий бурдюк. Судя по довольным рожам – с вином. Хотя… Откуда вино на татарском стойбище?