Читать книгу "Звездные фермеры - Юрий Манов"

Даже не знаю, как вам объяснить, что дальше произошло. Ну, такое впечатление, что меня по затылку чем-то тяжелым ударили. Не твердым, а именно тяжелым. Ну вроде как мешком с зерном, как тогда, когда мы с ребятами на зернотоке шалили. В глазах потемнело, и точки светящиеся роиться начали. Пришел в себя, озираюсь по сторонам: не мне одному плохо — гусеница в соседней ложе, очень похожая на мою бывшую соседку, вся побурела и пятнами красными пошла, да и другие соседи выглядели не лучше. Видно, всем нам досталось. Только от кого?

И тут соображаю, что без Минотавра тут не обошлось. Потому как он радостно заревел и бросился на паука. Да! Паук недвижимо лежал на арене. Не знаю, сам ли по паутинке спустился или свалился в свободном падении, только туша его лохматая стала легкой добычей для огромного ящера. Я даже зажмурился, чтобы не видеть, как огромные челюсти рвут мохнатое тельце, хотя никаких особых симпатий, как вы понимаете, к арахнидам никогда не испытывал.

Минотавр еще не успел добить противника, а с трибун уже начали возмущаться:

— Нечестно! — орал какой-то дядька в черном фраке с почетной ложи. — Это же психоудар! Это нечестно!

Ему вторила какая-то тетка в белом платье и еще кто-то. А вот остальные их не поддержали. То ли от удара еще не отошли, то ли сами ставили на Минотавра.

— Господа! — наконец снова взялся за микрофон Клоун, непонятно как появившийся на арене. — Все абсолютно честно! В правилах боев явно сказано: «Боец может биться всем, что ему дала природа!» Так что все в пределах правил, давайте лучше поприветствуем нашего чемпиона, подтвердившего свой высочайший титул в честном бою.

Трибуны заревели, видимо, такое решение устроило многих. За исключением, пожалуй, того самого дядьки во фраке. Он вскочил во весь рост, обернулся почему-то к нам лицом и что-то кричал, потрясая кулаками. Видимо, без толку. Тот самый седой дядька — тренер — только улыбнулся зловеще. Или мне это показалось?

А Минотавр закончил рвать тело своего врага и снова раскланялся. Как только он удалился со сцены, важно покачивая хвостом, клоун объявил перерыв. На арену бойко выскочили с полдюжины клоунов с кусачками. Этим нехитрым инструментом они, беспрерывно кривляясь и хохмя, довольно бойко стали проволоку с прутьев клетки скусывать и на платформы ее забрасывать.

— Ну что, Шарик, — сказал я своему другу, почесывая у него за ушком, — видимо, представление закончено, мы с тобой разбогатели и пора бы нам…

Зря я так поторопился, по всему зря. Потому что…

— Господа! Господа! — снова заорал клоун с платформы. — Еще один сюрприз! Господа! Представляю, как многие из вас хотели видеть в деле лучшего средневеса Вселенной Зэда Кусаку. Что ж! Ваши мечты сбылись! Дерзкий претендент Шарик с планеты Грым бросает вызов абсолютному чемпиону галактики Зэду Кусаке!!!

Честно говоря, я сначала не понял, чего этот уродский клоун имел в виду. Какого черта мой Шарик будет кому-то чего-то бросать? Он-то от прошлого боя отойти не успел. И что, вот на эту крохотулю будет нападать та самая громила, что загрызла своего соседа в перелете? Конечно, это не Минотавр, но все равно, разница в весе ощутимая! Нет, это просто невозможно! Да как они смеют?!! Нет, пора отсюда делать ноги!

Я вскочил и бросился из ложи, чуть ли не силком уволакивая за собой Шарика. И со всей дури врезался прямо в клоуна.

— Ты че, придурок? — прошипел дядька, поглаживая ушибленную грудь.

— Это вы че?!! — заорал я, поднимаясь на ноги и почесывая зад. — Какого хрена?!! Зачем вы моего Шарика с этим Кусакой?!! Вы же говорили, что…

— Я тебе говорил? — спросил клоун. Я, наконец, рассмотрел дядьку. Действительно, клоун был другой. Этот и повыше, и штаны на нем малиновые, и камзол зеленый. А вот носатые ботинки желтые.

— Ну, не вы, а тот, первый, — поправился я. — Вы, то есть он, обещал, что мой Шарик будет биться только в легком весе. А теперь…

— А что теперь? Разве не ты сказал, что здесь с твоей псиной хрен кто справится? Ну, признайся, говорил? Говорил! А это подписывал? — прищурился клоун, показывая мне листок бумаги с моею закорючкой внизу.

— Допустим.

— Нет, ты скажи, подписывал?

— Ну, подписывал.

— А раз подписывал, — зловеще ухмыльнулся клоун, — то вот здесь, мелким шрифтом написано, что устроители шоу имеют право при необходимости выставлять заявившегося бойца в иные весовые категории. Понимаешь? В иные. Ты заявился? Заявился. Вот мы и выставляем. Понял?

— Но ведь… — попытался протестовать я.

— Никаких «но»! — резко оборвал меня клоун. — сиди здесь и не дергайся. Ты уже выиграл сотню за первый бой, так что сиди и радуйся. А чтобы ты не скучал — ребята составят тебе компанию.

«Ребятами» оказались те самые гиппопо в портупеях. Они молча втиснули свои туши в ложу и сели на лавку справа и слева от меня. Как она только выдерживала такой вес — понятия не имею. А клоун осторожно взялся за поводок и вытянул Шарика из-под лавки. Я хотел было за своего друга заступиться, только куда там. Эти гиппопо так меня с боков задницами своими прижали, что не продохнуть. А клоун Шарика на руки взял, по панцирю погладил и водрузил на немедленно подлетевшую платформу. Тут же подал кому-то знак. Платформа взлетела, мягко спланировала к специальной дверце в клетке и, пролетев через нее, плавно опустилась на арену. Клоун мерзко хихикнул и двинулся к выходу.

— Знаете, мистер, — успел я сказать на прощанье, — вы, наверное, очень пожалеете, что сделали это.

Клоун обернулся, снова противно ухмыльнулся и заверил: «Не пожалею».

Вот тут я абсолютно успокоился. Видит Бог, я не хотел этого. Дело в том, что у грымских собак, особо у самцов, есть такое очень характерное, но не очень приятное свойство… В общем, сами увидите…

Когда Кусака вышел на арену, трибуны разом взвыли. Клоун не стал долго болтать и вскочил на свою платформу. И вовремя. Потому как даже с моей ложи было видно, как нехорошо Кусака на него глянул. Зверюга сделала круг по арене и, как только прозвучал гонг… раскланялась во все стороны. Мол, плевать мне на эти секунды, с такой шмакодявкой я справлюсь медленно и не торопясь. Что касается Шарика, то тот, едва эту громилу увидел, снова в клубок свернулся и затих. Кусака закончил кланяться, подошел к Шарику, присел на задние лапы и резко нагнул морду. Барабанщик в оркестре забил дробь. «Клац!» — раздался резкий звук, многократно усиленный динамиками. Толпа взревела, и я увидел своего друга в огромной пасти монстра. «А вдруг как проглотит, — пронеслось у меня в голове, — вот сейчас сглотнет, и растворится мой Шарик в этом необъятном брюхе». Но монстр не торопился, он демонстративно развернулся к главной трибуне, словно стараясь подольше покрасоваться. Дробь в мгновенье стихла.

«Клац!» — огромная пасть захлопнулась. Сердечко мое екнуло и провалилось куда-то в область левой пятки. А вдруг как панцирь Шарика не выдержит этих страшных челюстей? А вдруг монстр просто раскусит моего друга, как пустой орех.