Читать книгу "Особые поручения: Пиковый валет - Борис Акунин"

– Итак, рост этого человека… – Шефмельком взглянул на стоящего Анисия. – … Два аршина и шесть вершков.Природный цвет волос светлый – черные труднее поддавались бы маскировке. Приэтом волосы, вероятнее всего, ломкие и обесцвеченные на концах от частогоупотребления красителей. Глаза серо-голубые, довольно близко посаженные. Носсредний. Лицо неприметное, совершенно заурядное, такое трудно запомнить ивыделить в толпе. Этого человека часто должны путать и п-принимать за кого-тодругого. Теперь голос… Им Пиковый валет владеет виртуозно. Судя по тому, чтолегко переходит и на бас, и на тенор с любыми модуляциями, природный его голос– звучный баритон. Возраст угадать трудно. Вряд ли юн, поскольку чувствуетсяжизненный опыт, но и не в летах – наш «городовой» скрылся в толпе весьмап-прытко. Очень важная деталь уши. Как установлено криминологической наукой,они у каждого человека неповторимы и изменить их форму невозможно. К сожалению,я наблюдал Валета только в виде «городового», а тот был в шапке. Скажите,Тюльпанов, снимал ли «граф» треуголку?

– Нет, – коротко ответил Анисий,болезненно воспринимавший всяческое обращение к теме ушей, в особенностинеповторимых.

– А вы, ваше высокопревосходительство, необратили внимания, каковы были уши у «герцога» и «Шпейера»?

Долгорукой строго произнес:

– Эраст Петрович, я генерал-губернаторМосквы, и у меня хватает иных забот помимо разглядывания чьих-то ушей.

Надворный советник вздохнул:

– Жаль. Значит, из внешности многого мыне выжмем… Теперь черты личности преступника. Из хорошей семьи, даже английскийязык знает. Превосходный психолог и талантливый актер – это очевидно.Редкостное обаяние, отлично умеет входить в д-доверие даже к малознакомымлюдям. Молниеносная реакция. Очень изобретателен. Своеобразное чувствоюмора. – Эраст Петрович строго взглянул на Ведищева – не прыснетли. – В общем, человек безусловно незаурядный и талантливый.

– Таких бы талантливых да на заселениеСибири, – буркнул князь. – Вы бы ближе к делу, голубчик, безпохвальных аттестаций. Нам ведь господина Валета не к ордену представлять.Возможно ли его изловить, вот что главное.

– Почему же невозможно, всевозможно, – задумчиво произнес Фандорин. – Давайте-ка прикинем. Какиеу нашего героя уязвимые места? Не то чрезмерно алчен, не то фантастическирасточителен – какой куш ни сорвет, ему все мало. Это раз. Тщеславен – жаждетвосхищения. Это два. Третье, самое для нас ценное – излишне самоуверен, склоненнедооценивать оппонентов. Вот за что можно зацепиться. И еще четвертое. Привсей ювелирности действий все же иногда допускает ошибки.

– Какие ошибки? – быстро спросилгубернатор. – По-моему, скользок, как налим, не ухватишь.

– Ошибок по меньшей мере две. Зачем«граф» сказал вчера при Анисии про «кавалера хризантем»? Я, действительно,являюсь кавалером японских орденов Большой и Малой Хризантем, однако в Россииих не ношу, ни перед кем ими не хвастаюсь, у п-прислуги про эти мои регалиитоже не выспросишь. Ну, настоящий граф Опраксин как человек государственный ивхожий в сферы еще мог бы выяснить подобные детали, но «Пиковый валет»? Откуда?Только из моего личного дела и формулярного списка, где перечислены награды.Мне, ваше высокопревосходительство, понадобится перечень всех чиновниковсекретного отделения вашей канцелярии, в особенности тех, кто имеет д-доступ кличным делам. Таких ведь немного, правда? Кто-то из них связан с «Валетом».Думаю, и в афере с лордом без внутреннего информанта не обошлось.

– Это невообразимо! – возмутилсякнязь. – Чтобы кто-то из моих подложил мне такую свинью!

– И очень запросто, ВладимАндреич, – встрял Ведищев. – Я вам сколько разов говорил: расплодилидармоедов, вертихвостов всяких.

Анисий, не утерпев, тихонько спросил:

– А какая вторая ошибка, шеф?

Эраст Петрович с металлом в голосе ответил:

– Та, что он здорово меня разозлил.Теперь к служебному у меня прибавилось личное.

Он пружинисто прошелся вдоль стола, внезапнонапомнив Тюльпанову африканского леопарда, сидевшего в клетке по соседству снезабвенной чимпанзи.

Но вот Фандорин остановился, обхватил себя залокти и уже другим тоном, задумчивым и даже несколько мечтательным, произнес:

– А не сыграть ли нам с г-господиномПиковым Валетом, сиречь Момусом в его собственную игру?

– Сыграть-то можно бы, – заметилФрол Григорьевич. – Да только где его теперь сыщешь? Или имеете какуюдогадку?

– Не имею, – отрезал шеф. – Иискать его не стану. Пускай сам меня разыщет. Это будет вроде тетеревиной охотына чучелко. Упитанную тетерку из папье-маше сажают на видное место, тетеревп-подлетает, пиф-паф, и дело сделано.

– Кто же тетеркой будет? – приоткрылострый глаз Долгорукой. – Неужто мой любимый чиновник для особыхпоручений? Вы ведь, Эраст Петрович, тоже мастер на маскарады.

До Тюльпанова вдруг дошло, чтонемногочисленные реплики старого князя почти всегда на редкость точны и кместу. Однако Эраста Петровича проницательность Долгорукого, кажется, ничуть неудивила.

– Кому как не мне в чучелки подряжаться,ваше высокопревосходительство. П-после вчерашнего никому эту честь не уступлю.

– А как он на тетерку выйдет? – сживейшим любопытством спросил Ведищев.

– Как положено на тетеревиной охоте –услышит зов манка. А в качестве манка мы используем его же, момусово, средство.

* * *

– Человека, который привык всех обводитьвокруг пальца, не так уж трудно провести и самого, – сказал шеф Анисию,когда они вернулись на Малую Никитскую и уединились в кабинете для«разбора». – Ловкачу просто не приходит в г-голову, что у кого-то хватитнаглости перехитрить хитреца и обокрасть вора. И уж особенно он не можетожидать подобного вероломства от официальной особы, да еще т-такого высокогоранга.

Благоговейно слушавший Анисий решил было, чтопод «официальной особой высокого ранга» надворный советник имеет в виду самогосебя, однако, как показали дальнейшие события, Эраст Петрович метил куда выше.

Высказав первый, теоретический тезис, Фандоринна некоторое время замолчал. Анисий сидел неподвижно, чтобы не дай Бог ненарушить мыслительный процесс начальника.

– Нужно такое чучелко, чтоб у нашегоМомуса слюнки п-потекли, а главное – взыграло честолюбие. Чтоб его манил нетолько большой куш, но и громкая слава. Неравнодушен он к славе.