Читать книгу "Утробный рык дракона - Владимир Контровский"

А чего реально добилась Япония своим столь эффектным внешне внезапным нападением на Пёрл-Харбор? Потопили несколько старых линкоров (а корабли этого класса уже превратились в символ военно-морской мощи, не более того) и сожгли на аэродромах пару сотен самолётов (такое количество боевых машин производил один-единственный авиазавод в США в течение месяца). Ладно бы, если под удар попали бы драгоценные авианосцы (те самые, которые чуть позже подбили глаз Императорскому флоту в Коралловом море и расквасили ему морду у Мидуэя), но их в момент атаки в Пёрл-Харборе не было. Японцы об этом своевременно узнали, но атаку, тем не менее, не отменили.

Единственным осязаемым результатом Пёрл-Харбора была волна возмущения, прокатившаяся по всей Америке. Национальная гордость, оскорблённая пёрл-харборской пощёчиной, требовала немедленного отмщения «подлым азиатам». Политика изоляционизма скончалась в одночасье, и конгрессмены аплодисментами встретили президента Рузвельта и его речь – стоя!

Япония проиграла войну в тот самый миг, когда первые бомбы и авиаторпеды «вэлов» и «кейтов» отделились от держателей в небе над Пёрл-Харбором – всё остальное было всего лишь долгой агонией. Заодно смертный приговор был подписан и Германии: полусоюз США и Великобритании сделался союзом настоящим. Не зря Гитлер крайне осторожно вёл себя по отношению к американским кораблям в Атлантике – он боялся войны с заокеанским монстром и не хотел этой войны.

Единственным разумным шагом для Островной Империи – если вступление в войну вообще можно считать разумным деянием – было бы нападение на Советский Союз. Квантунская армия сидела в окопах в ожидании приказа, а исконный противник истекал кровью на Западе, отчаянно отбиваясь от Гитлера. Война на дальневосточных границах России фактически уже шла, то затухая до уровня пограничных перестрелок, то разгораясь до масштабов Хасана и Халхин-Гола. А сейчас, когда враг связан по рукам и ногам германским вторжением, самое время довершить начатое ещё в русско-японскую и заодно поквитаться за недавние поражения! Но Япония не напала…

Сталин снял с Дальнего Востока десятки дивизий (на этот раз наитие не подвело вождя, да и выхода у него другого попросту не было – реальная угроза с Запада была куда грознее гипотетической с Востока), и этот Запасный полк решил исход битвы под Москвой. А Япония так и не напала, хотя была связана с фашистской Германией так называемым Антикоминтерновским пактом, и являлась фактическим союзником Третьего Рейха. Вместо этого Островная Империя провела самоубийственную акцию против Пёрл-Харбора, втянув в войну Америку и тем самым непоправимо изменив баланс сил далеко не в пользу стран Оси.

В сорок пятом, в тот день, когда вторая атомная бомба сожгла Нагасаки, советские войска – в полном соответствии с постулатом «Хочешь победить – нападай!» – перешли границу и всего за пару недель превратили миллионную Квантунскую армию в толпу военнопленных. Возможно, тогда правители Островной Империи и пожалели о том, что они сделали и чего не сделали в конце сорок первого, но было уже поздно: Время необратимо.

* * *

– Пора немного подкорректировать ход событий – в допустимой мере. Главного мы достигли: Империя Всех Морей и Страна-между-Океанами, несмотря на всю неприязнь, которую они в равной мере испытывают к обоим Драконам, стали союзниками Красного. Исход Большой войны можно считать предрешённым. А чрезмерного усиления Островной Империи следует избегать.

– Разве это имеет какое-то значение?

– Да. Островитяне обречены на поражение – они союзники Противопоставленных, а количество жертв среди Носителей Разума на Третьей будет тем меньшим, чем быстрее Островная Империя будет разгромлена. Мы Хранители Жизни.

* * *

– Господин адмирал, это «дивэстейторы» – палубные торпедоносцы. Это значит… – Минору Гэнда, блестящий штабной офицер, всегда хранивший невозмутимость, сейчас выглядел растерянным.

– Это значит, что наша разведка ошиблась, – медленно произнёс вице-адмирал Чуичи Нагумо, следя за падающим в волны горящим самолётом. – Американские авианосцы здесь, и не один, а минимум два. А то и все три, – добавил он, – вон их сколько налетело…

Адмирала не покидало неприятное ощущение, овладевшее им с самого начала операции по захвату атолла Мидуэй. Что-то шло явно не так, что-то не укладывалось в разработанную и принятую схему. Американцы обнаружили японский флот вторжения ещё вчера, и атаки их авиации берегового базирования следовали одна за другой. А нанесённый по атоллу удар бомбардировщиками, взлетевшими с четырёх лучших авианосцев Императорского флота – «Акаги», «Кага», «Сорю» и «Хирю» – пришёлся в пустоту. Проклятые янки заблаговременно подняли свои самолёты в воздух, и японские бомбы всего лишь распахали пустой аэродром на Мидуэе.

Хорошо ещё, что до сих пор все корабли соединения целы: налёты на соединение плохо организованы, вражеские лётчики, судя по их неуверенным маневрам, далеко не асы, да и истребительное прикрытие превосходное. Вёрткие «зеро» – куда до них древним «буффало» и неуклюжим тяжёлым бомбовозам противника! – сбивают самолёт за самолётом, а тем немногим счастливчикам, которым удаётся прорваться к кораблям, не под силу пробиться сквозь плотный концентрированный зенитный огонь из десятков и сотен стволов. Отбита вторая атака американских торпедоносцев, причём «отбита» – это не то слово. Правильнее будет сказать «враг уничтожен»: четырнадцать торпедоносцев, атаковавших первыми, сбиты все до единого, а из двенадцати машин второй эскадрильи удрать удалось всего одной-двум.

И всё-таки Нагумо беспокоился, и для беспокойства у него были все основания. Во-первых, командир авиагруппы, бомбившей Мидуэй, донес о практически нулевом результате атаки. Требовался второй удар – выработавшие бензин американские самолёты вернутся на остров, вот тут-то их и надо прихлопнуть. Острожный и опытный японский адмирал держал вторую волну своей палубной авиации в полной готовности атаковать корабли противника, если они вдруг появятся, – то есть с подвешенными торпедами. Но когда выяснилось, что нужен второй удар по атоллу, Нагумо, поколебавшись, приказал перевооружить самолёты осколочно-фугасными бомбами, эффективными против наземных целей. И тут вдруг один из самолётов-разведчиков невнятно донёс: «Обнаружено десять кораблей противника. Колонну замыкает корабль, похожий на авианосец». Похожий или точно авианосец? Или пилот выпил перед взлётом больше положенной идущему на битву японскому воину чашечки сакэ?

Появление над ударным соединением самолётов авианосного типа развеяло все сомнения. Разведка проморгала – все её заверения, что «Йорктаун» надолго выведен из строя (а то и вовсе затонул), что у американцев в строю едва ли один боеспособный авианосец (да и тот не рискнёт выйти в море), что противник полностью деморализован и не способен на серьёзное сопротивление, на поверку оказались пустым звуком. Американские авианосцы здесь – завесу японских подводных лодок, развёрнутую на полпути между Оаху и Мидуэем, они прошли незамеченными. И тогда Нагумо, чувствуя, как по спине ползёт предательский холодок, приказал снова перевооружить самолёты второй волны торпедами, и немедленно, пока обнаруженный «якобы авианосец» противника не нанёс по его кораблям смертельный удар. Команды оружейников работали в лихорадочной спешке – ко всему прочему, первая волна возвращалась, и её надо было принять на полётные палубы.