Читать книгу "А дело было так... - Михаил Высоцкий"

А еще гоблины играть любят, да лучших шулеров свет не видывал. Все кости насквозь видят, все карты крапленые. Как затянут в игру, пока последнее не проиграешь, не успокоятся. Впрочем, люди давно фишку просекли, только на таких, как Лютик, простофилях и остается гоблинам отыгрываться. Хотя как можно восемь тысяч проиграть? Такого даже я не пойму. Это уж постараться нужно, так в азарт втянуться, что и вовсе представление о реальности потерять! Самое обидное — не учит его ничему жизнь. Ведь не в первый раз из ошейника вытягиваю, а все равно, как только при деньгах — сразу все пропить да проиграть норовит. Что ли, и вовсе долю в добыче не делить, да не положено — без Лютика я бы половины подвигов совершить не смог. Малой гном, да незаменимый бывает, руки у него золотые, а мозги хитрющие, даром что не тем боком повернуты. Такому мастеру в горах цены нет, а чтоб на земле, да еще по миру без гроша шатался, поискать надо — не найдешь. Повезло мне с Лютиком, честное слово, повезло, а долги — так я ему свою жизнь должен. Он, конечно, не помнит, пьяный был, как гном, но я-то помню, а это добро повыше двух тысяч ценю. Жизнь богатырская, это вам не мелочи, так что все у нас с Лютиком по справедливости!

Как он там сейчас? Сидит у принца за спиной, притаился, бурчит под нос, — видно, в очередной раз клятву дает с играми завязать. Как даст, так и возьмет обратно, напрасны старания. Уж кого-кого, а Лютика я как облупленного знаю! Или Ксеркса Навуходоносора, как он сам себя любит называть.

— А он забавный! — одними губами прошептал мне принц, кивнув на гнома за спиной.

Забавный? Честно говоря, никогда о Лютике в таком ключе не думал, хотя, если прикинуть, действительно может забавным показаться. На первый взгляд. Малой даже для гнома, мне до пояса не достает; худой, сколько пива в глотку ни вливает; волосы реденькие, светлые; бороды и вовсе нет — так, торчит клок волос; глаза глубоко-глубоко упрятаны, не сразу разглядишь; одет как шут гороховый, в тряпки старые; секунду без движения посидеть не может, все время бегать да прыгать должен, а не дают — хотя бы руками махать. Бежит — колобок катится, дерется — место причинное прикрывай, а речь начнет толкать — сразу уши затыкай. Говорить он любит, да не к месту и не по делу. Это сейчас он такой молчаливый, а от шока отойдет — кляпом не заткнешь. Пьет так, что заправские алкаши позавидуют. Бьет так, что тролль восхитится. А как начнет лапшу на уши вешать, так не остановить. Фантазия у Лютика богатая — недаром он от имени родового отказался, а между прочим, из княжеского рода происходит. Взял себе имя Ксеркс Навуходоносор и твердит всем, что от двух древних царей легендарных родословную ведет. Хотя народу простому что Навуходоносор, что Невуходапонос, все едино, вот и прозвали гнома Лютиком — за цветочек аленький, что вечно у него в петлице висит. Обижается Лютик, но откликается — а попробуй не откликнуться, если «Ксеркс Навуходоносор» — только он да я и можем выговорить. Хотя еще от принца всего можно ожидать. Может, хоть он еще Лютика так называть будет, пока не надоест и язык не сломает.

Пусть они в трактире пообщаются, пока я буду Тронгвальда искать.

Долго ли шли, коротко ли, да пришли в дивный град, где народы жили невиданные; и с аршин, и с локоть, и с сажень; и с одним глазом, и стремя; и с рогами на голове, и с копытами, и с пятачком; и на двух ногах, и на четырех; и с руками длинными, и с короткими; и белые, и черные; и даже крылатые.

А еще в том городе жили гном и эльф, побратимы богатырские. Пошел Тиналис-богатырь побратимов своих повидать, да найти их нигде не может. И тут смотрел, и там — не видать друзей верных, спутников храбрых! Пришел тогда богатырь к людям добрым и говорит: «Ой вы, добры молодцы, не видал ли кто побратимов моих, гнома да эльфа?» А люди ему отвечают: «Видали мы гнома твоего — беда лютая с ним приключилась, попал он в плен к свирепым гоблинам, и пытают они его пытками жестокими!»

Рассерчал Тиналис-богатырь, прогневался, пришел во вражье логово, говорит: «А ну отпустите побратима моего!» Но не послушались гоблины богатыря, всей толпой на него набросились. Да проснулась в Тиналисе силушка богатырская, взмахнул одной рукой — повалились гоблины проклятые, другой взмахнул — и стены темницы рухнули. Вышли на волю пленники, а первым среди них — гном, побратим богатырский. И говорит: «Спасибо тебе, Тиналис-богатырь, спас ты меня из плена лютого, плена гоблинов! Будем теперь вместе подвиги совершать!»

Трижды обнялись друзья верные, неразлучные и дальше отправились.

Глава 3

Забавный гном. У нас отец тоже таких привозил, правда все больше в кандалах, для экспериментов, так что гномами меня не удивить, иногда месяцами в замке жили, пока отец зелье готовил. Но этот все равно забавный. На обезьянку похож, с такими циркачи заморские выступать любят — я, правда, всего один раз, да и то мельком, видел, но в память врезалось. Такая же мордочка, умная-умная, как будто все с полуслова понимает, те же гримасы и ужимки, та же беззаботная радость, резко переходящая в траурное уныние. То в углу сидит, что-то под нос себе лопочет, то как буйный по всей комнате скакать начинает, только пыль столбом. То бросается Тиналису на помощь их побратима искать, то понурит голову и давай биться лбом о стенку да приговаривать: «Не играй, не играй, не играй!» Побрить немного, умыть — типичная обезьянка, хоть бери и цирковую труппу открывай: дрессированный гном, настоящий богатырь и малолетний принц. Тиналис будет подковы гнуть да силушку богатырскую показывать, я шпаги да гвозди глотать, братья и не к такому приучили, а Лютик клоуном работать, всех смешить. Еще бы музыканта какого, чтоб на лютне или арфе аккомпанировал, — и аншлаг обеспечен! Надо будет предложить Тиналису такую идею — потом, понятное дело, когда он мне с драконом поможет, а то карьера богатыря всем хороша, да цирковая безопаснее.

Хотя Тиналис и отказаться может. До сих пор его не раскусил. Братьев да отца я с полу взгляда понимал, если Марат жмурится — жди гадюку в постель, если Артур губы кривит — мясо отравлено, если Дан нос чешет — в вине яд скорпионий, если Робер мочку уха теребит — лучше в комнате не ночевать, потолок рухнуть может, ну а если отец за ужином «будьте здоровы!» пожелал — утром одного брата недосчитаюсь. У нас ведь как в семье было — или все нюансы научишься левым глазом замечать, или армию зомби собой пополнишь. Третьего не дано. Так что детство у меня было веселое, и родню как открытую книгу читать я научился. А Тиналиса не могу — вроде и богатырь он, и порядочный, и с драконом не шутит, честно помочь обещает, и к друзьям по-божески относится, да все не оставляет ощущение, что не герой он, а мелкий жулик. Как те торгаши, что рыбу тухлую на кусочки режут, пряностями сдабривают и за свежую выдают — на вид Тиналис хорош, а не то чую! И ведь не байки он мне плел, когда про свой опыт рассказывал, и Барым-паша, хан чигирейский, наделе с ним знаком, и меч его о вражескую шкуру зазубрен, да вот не вижу я, как Тиналис один на один с чудищем выходит подвиг совершать, и баста! Впрочем, не мое это дело — за услуги заплачено, и пусть теперь по поводу дракона его голова болит. А также по поводу отца — чтоб остальные камни получить, он меня на трон посадить должен, и сам это прекрасно понимает.