Читать книгу "Калейдоскоп - Сергей Григоров"

Да, метафора придает языку цвет, но глубина и сила его проявляются в образности, использовании символики. Чтобы понимать чужую мысль во всем ее объеме и великолепии, необходимо знать значение употребляемых символов. Только воспринимая воду как образ надежды, а хлеб — незыблемой истины, можно понять божественность древнего изречения «отпускай хлеб свой по водам, потому что по прошествии многих дней опять найдешь его». С другой стороны, чтобы донести до собеседника свое Слово, убедить и разоружить, Достаточно лишь обыграть устойчивые ассоциации правильным использованием символов. Так, брошенное мимоходом шоанаровское «в твоем светильнике прогорклое масло» способно остановить даже не осознающего, что светильник символизирует разум, а масло — земную любовь.

Неожиданный побочный плод изучения анагологии — появление реннаровской программы создания универсальной грамматики, объединяющей и развивающей все известные до этого системы письма. Такой, что любой ее текст был понятен всякому искушенному в символике человеку, на каком бы языке он ни говорил.

Исходное положение Реннара отличалось простотой и очевидностью. Знания — это набор понятий и правила обращения с ними, однако письменность передает лишь слова и отдельные звуки. Слово — это одежда знания, и зачастую понимание текста сводится к попытке угадать по покрывалу спрятанную под ним фигуру. Нерационально. Проще сразу писать не слова, а образы-понятия. Самые первые письменные знаки как раз и передавали образы. Вода, надежда, жизнь — волнение. Солнце, причина, источник, движущая сила — расходящиеся лучи. Гора, достижение цели, итог — треугольник. Человек — круг с точкой в центре… Очень много знаков. Стали сокращать. Придумали иероглифы для обозначения ключевых слов. Расщепили слова и создали алфавит. Удобно для передачи простых сообщений, практично для организации хозяйственной деятельности, но… не для обмена знаниями.

Реннар, опубликовав после первого года обучения в Школе Гуро короткую — в несколько страниц — заметку, описал методы, позволяющие добиться иероглифической глубины и алфавитной простоты письма. Его идеи попали на благодатную почву — подобный способ кодирования информации являлся давней мечтой научных и околонаучных обществ, — и при полном молчании официальных институтов тысячи его последователей в течение нескольких недель создали новую письменность. Их труды начинались обычно словами «у Реннара есть предложение…», и это «у Реннара», постепенно переродившееся в «Уренара», дало ему новое имя. Впервые, вероятно, по-новому Реннара назвал Селнор, глава администрации Лонжерейной марки.

Случилось это в ходе одной из бесед Реннара с родителями. Ваннианская традиция требовала, чтобы каждое воскресенье все члены одной семьи собирались за обедом. Обычаи следовало исполнять неукоснительно, и их община шла на огромные траты, чтобы многие часы, отведенные на воскресную трапезу, поддерживать межзвездный канал связи. А то, что вследствие разницы ритмов жизнедеятельности Ценодин и Ваннии час обеда выпадал, как правило, на полночь для Реннара, вообще не считалось достойным какого-либо внимания.

— Уренар, — сказал Селнор, воспользовавшись первой же паузой в разговоре, — я хотел бы узнать ваше мнение относительно одной довольно щекотливой проблемы.

— Я готов выслушать вас, но не уверен, смогу ли оказаться полезным.

— Полагаю, что присутствующие здесь со всей ответственностью отнесутся к сохранению конфиденциальности данного разговора. — Родные Реннара с готовностью закивали. — Дело довольно щепетильное, затрагивает престиж многих уважаемых людей.

— Право, не знаю, смогу ли помочь.

— Думаю, что сможете. Такое же мнение высказал Надзирающий Совет.

— Я слушаю вас. — В любом случае Селнор выполнит рекомендации Совета.

— Как вы, наверное, знаете, в этом году в нашем округе введено в хозяйственное пользование около двенадцати тысяч гектаров земельных угодий, до этого относившихся к заповедным. В обосновании такого исключительного решения лежит стремление заложить свои плантации ривского рененя. Ванния просто не в состоянии производить закупку в необходимых количествах экстракта этого чудодейственного растения, избавляющего человека от старости. Вы слышали о свойствах рененя?

— Да-да, продолжайте.

— Удивительное во всех отношениях растение. На самой Риве его до сих пор не научились искусственно выращивать, и весь поступающий на галактический рынок ренень — естественного происхождения, продукт лесного промысла. Дико звучит в наше-то время, не так ли? Ванния затратила много сил и средств на создание технологий выращивания рененя, но до сих пор еще много неясного — об этом и будет речь впереди. Так вот, после раздела земель центральная их часть — где-то чуть более пяти тысяч гектаров — должна была отойти специализированной ферме. Одной, так как воссоздание условий, необходимых для успешного роста рененя, требует закладки огромных специальных лесных массивов. Естественно, встал вопрос: кому же отдать эту ферму, кому поручить столь важное производство?

Селнор горестно слизнул с вилки прилипший кусочек зелени.

— Вот здесь нас и подстерегла неприятность. Год назад мы рассчитывали, что сможем отдать предпочтение тому кандидату, чья технология окажется наилучшей. Собственно, имелись в виду всего две кандидатуры. Я не хотел бы называть имена. Поверьте, это весьма уважаемые люди, ученые с мировым именем, крупные руководители. Назовем их, скажем, Альфа и Бета. Вы догадываетесь, кого я имею в виду?

— Видите ли, я не совсем внимательно слежу за ваннианскими новостями…

— Тем лучше, тем лучше. Если вы затрудняетесь назвать их, то я бы сказал, что мы обеспечили высокую чистоту эксперимента. Перехожу к главному — к тому, что мы не смогли произвести правильный выбор.

— Как так?

— Да вот так. Первоначально победа в конкурсе была присуждена Альфе. Однако вскоре обнаружилось, что он… не совсем правильно интерпретировал отдельные результаты контрольных измерений.

— Другими словами, совершил подлог?

— Я бы не говорил так грубо. В ходе проверки пришли к выводу, что скорее всего он непроизвольно выдал желаемое за действительное. Все мы люди, все мы имеем право на ошибку. Вряд ли Альфе следует приписывать какой-то злой умысел.

— Хорошо. Что же вы предприняли дальше?

— Комиссия решила передать ферму Бете, однако выяснилось, что он, разочарованный предварительными результатами конкурса, проявил… некоторую халатность и перестал в надлежащей степени ухаживать за вверенными ему саженцами рененя. Одним словом, если сейчас ферму передать Бете, то заложить плантацию рененя по своей технологии он сможет только через два-три года.

— Больше никто в Ваннии не занимался выращиванием рененя?

— Ну почему никто? Я знаю по крайней мере еще с десяток любителей. Из них, несомненно, лучших результатов добился… а почему вы меня об этом спрашиваете?

— Потому что вижу, что ни Альфа, ни Бета не годятся для столь ответственной работы. — Впервые ощутив реальный уровень руководства своей родной общины, Реннар испытывал почти физическую боль.