Читать книгу "Турецкий ятаган - Сергей Шхиян"

— Так говоришь, хозяйка пять целковых посулила? — спросил Сашка дворника, намеренно не глядя на девушку. — А магарыч-то будет? — продолжил он, косясь на сироту.

— Будет, все тебе будет, — ответил за девушку дворник, плутовски подмигивая. — Хозяйка добрая барышня, поди не обидит!

— Я не знаю, как ты, Трофим, скажешь, — попыталась она вмешаться в разговор. — Только вы хорошо везите, не поломайте чего.

— Это само собой, — пообещал Сашка, поворачиваясь к ней. — Далеко везти-то?

— За Калужскую заставу, там у меня крестная живет.

— Какая еще крестная? — вскинулся Сашка, обращаясь непосредственно к дворнику. — О крестной договора не было!

— Крестная-то старая старушка, уже, почитай, не в разуме, — успокоил его тот, не обращая внимания на девочку. — Так, каракатица, еле ползает.

— Почему ты так говоришь, Трофим, — обиделась девочка, — крестная хоть и старенькая, но хорошая.

— Знамо хорошая, — согласился тот, — кто ж говорит, что плохая, только не в разуме.

— Но и что делать, если у меня другой родни нет!

— Вот я и говорю, крестная она того, сидит себе и в окошко смотрит.

Такой расклад Сашку устроил, и он довольно ухмыльнулся:

— Ну, ежели так, то оно того этого, тогда пущай! Нам это не помеха!

Как всегда бывает, когда обычный человек попадает в зависимость от «профессионалов», он начинает чувствовать свою полную от них зависимость и не понимает половины того, что делается вокруг. Так и девочка тщетно силилась разобраться, о чем говорят мужики, и связать старость своей крестной с извозчиками и переездом.

Я по-прежнему поправлял свои укороченные валенки и идти дальше не спешил, за что удостоился внимания троицы.

— Эй, лапоть, — обратился ко мне Сашка, — ты чего встал как истукан! Давай, проваливай!

Мне такое обращение не понравилось. Я оставил обувь в покое и спросил, «нарываясь» на неприятности:

— А ты кто таков, чтобы мне указывать? У тебя что, мостовая куплена?

Мужики мной заинтересовались и с угрозой разглядывали в упор:

— А я его где-то видел, — вскинулся молчавший до сей поры Фома. — Ты, мужик, случаем, не с Таруского уезда Калужской губернии?

— Ну, — подтвердил я.

— Не с села ли Петровского?

— Ну, с Петровского, — опять подтвердил я.

— Так это же мой земеля, — обрадовался Фома. — А меня не признаешь?

— Обличность вроде знакомая, тебя, случаем, не Фомой кличут? — опознал я простофилю.

— Фомой! — радостно подтвердил тот. — То-то я смотрю, что видал тебя где-то! А ты вон оно что, оказывается с Петровского! А я-то сам с Антоновки!

Тут уже обрадовался я и в подтверждение радости встречи хлопнул Фому по плечу:

— Фома с Антоновки! А я смотрю, обличье вроде знакомое! А ты, выходит, Фома! Вот не ждал, не гадал тебя здеся встренуть!

Судя по Сашкиному выражению лица, наша радостная встреча его совсем не устраивала. Он сплюнул мне под ноги и недовольно сказал:

— Ну, встретились и встретились, теперь иди, парень, своей дорогой.

— Это почему ему идти, — обиделся за земляка Фома. — Ты, Сашка, говори, да не заговаривайся! Может, мы с земелей про свои дела поговорить хочим!

— Мужички, а когда вы мебель перевозить будете? — жалобно спросила сирота. — Мне сегодня из квартиры съехать нужно, а то управляющий заругает!

— И то правда, эй ты, это, как там тебя, — поддержал девушку дворник, — шел бы ты своей дорогой, нам мебли грузить надобно, а то Карл Францыч, он того! Он порядок любит!

У всех здесь были свои интересы, и они явно не совпадали. Я еще не успел придумать, как помешать заговорщикам совершить преступление, и тянул время. Решил попробовать найти повод остаться:

— Так чего мне идти, у меня сейчас делов нет, я вам подмогнуть могу, чай пара рук не помешает! И денег не возьму, а чисто по дружбе!

От такого предложения было сложно отказаться, но Сашка попытался:

— Так и магарыча тебе не будет, ты не думай!

— И не нужно мне магарыча, я так, просто.

— Пусть поможет, — попросила девушка, — мужички, вы только побыстрей грузите, а то крестная волноваться будет.

По-моему, от злобы и разочарования у Сашки и дворника даже заскрежетали зубы. Новый человек мог стать непреодолимой помехой, и они испугались, что добыча выскользнет у них из рук.

Душегубы хмуро переглянулись, и Сашка развел руками:

— Ну, пойдем, коли назвался, — зло сказал он. — Только потом не пожалей!

Я на его угрожающие слова внимания не обратил, и мы вчетвером вошли в комнаты, которые занимала девочка. Не знаю, какие богатства рассчитывали найти здесь бандиты, на мой взгляд, вся обстановка не стоила и ста рублей.

Мы с Фомой подняли деревянную рассохшуюся кровать и понесли к выходу. Дворник и Сашка потащили облезлый комод.

Девочка испуганно металась между нами, умоляя не поцарапать «мебель». Во время второй ходки Сашка оттеснил от меня Фому и приказал подсобить вынести неподъемный дубовый стол. Когда мы оказались вдвоем в сенях, он прошипел:

— Иди отсюда, парень, подобру-поздорову! Смотри, как бы с тобой худого не приключилось!

— Да ладно, что ты все меня пугаешь, — ответил я и без предупреждения, коварно ударил его сначала носком по колену, потом что было сил припечатал углом столешницы к стене.

Извозчик так взвыл, что все прибежали посмотреть, что случилось.

— Ты что, анафема, делаешь! — орал дурным голосом Сашка. — Ты мне все ребра поломал!

— Да ладно уж, так и поломал! — начал оправдываться я. — Ты сам об ступеньку споткнулся, а я виноват!

— Кто споткнулся! Ты меня ногой ударил!

— Не пойму, о чем ты говоришь, зачем мне тебя бить?

— Ой, помогите, вздохнуть не могу! — продолжал кричать душегуб. — Он меня нарочно столом об стену ударил!

— Ты пока в сторонке посиди, — посоветовал я, — вот и оклемаешься. А на меня негоже наговаривать, ничем я тебя не бил!

Охая и держась рукой за ребра, Сашка проковылял в комнату и упал на кушетку. Он побледнел, хватал ртом воздух и не мог даже толком ругаться.

— Ну, что встали! — набросился я на Фому и дворника. — Несите стол, а я пока Сашке помогу!

Мужики послушались и в сопровождении волнующейся о сохранности вещей девочки пошли в сени. А мы с душегубом остались с глазу на глаз.

— Ты, ты! — начал, приходя в себя, говорить он. — Да ты знаешь, что я с тобой сделаю!

— Ага, сделаешь, — усмехаясь, сказал я, — если выживешь! Значит, сироту решил задушить?