Читать книгу "Вредная профессия - Олег Дивов"

Шутишь, не верит Рик-с-Пальцем.

У Рика на правой руке не гнется указательный палец, торчит вперед, это гремучка цапнула. Легко отделался.

Не шучу, говорит Дядя. Закажи круговую, услышишь, как было дело.

Старый вымогатель, бурчит Рик.

И заказывает.

Буквально через секунду, будто почуяв дармовую выпивку, в салун вваливается Папаша Плюх, но его мигом выталкивают за двери. Выталкивают, похоже, чуть энергичнее, чем надо, потому что Плюх с крыльца летит и, судя по звуку, падает в навоз.

Вот скотина немытая, говорит Рик. А ведь тоже небось с вами тут куролесил по молодости лет.

Бывало и такое, соглашается Дядя, утираясь рукавом. Куролесил. Хотя иногда страсть как утомлял своими выходками. Этот хрен потомственный алкоголик. Человек безответственный и непредсказуемый. Его однажды депутат Карлайл – ну, вы знаете, Карлайл, которого позже грохнул Билли Кид, – за мексиканца принял и хлыстом стеганул. Чтобы в луже посреди города не валялся. А Плюх встал, депутата хвать за грудки и с добычей – плюх обратно! И битый час мы его упрашивали вернуть городу незаконно удерживаемого в луже представителя власти. Плюх тогда крепкий был парень, тридцать лет назад. Но уже насквозь проспиртованный. Револьвер специально пропил, чтобы не застрелиться ненароком. А вот попомните мои слова, он еще всех нас переживет. Так, прямо из лужи, в двадцатый век и шагнет. Точнее, вползет.

Не исключено. Насколько я вижу, запас здоровья у Плюха достаточный. Вот уж трагическая фигура, нереализовавшийся воин. На его беду, здесь не было недостатка в воинах гораздо более сильных. Взять хотя бы Енота.

Ладно, давай про Енота, напоминает Рик.

Кстати, Енот тут очень даже при чем, говорит Дядя. Наш Огги – ну, который Плюх, – может, жизнью Еноту обязан. Огест Вильям Чарлтон, вот как его звать-то, пьянчугу. Вечно он надирался при первой же возможности и совершенно вусмерть. И именно Енот подсказал ему: пропей, Огги, револьвер. Пока ты не разглядел однажды с утреца своего отражения в луже и не понял, что этой образине нет смысла жить… Надо же, а я забыл!

С улицы доносится профессиональная ругань бывалого объездчика. Это Огест Вильям Чарлтон озвучивает свое отношение к навозу.

Просто ты сочиняешь, говорит Рик. А что у вашего Огги связано с лужами? Сколько помню себя, Папаша Плюх куда-то плюхается. Мне еще мама говорила – будешь пить, станешь такой же. Ну вот я пью, пью – не получается. Наверное, у Плюха талант.

Все опять смеются, только Джонни Конь и бровью не ведет.

Дурачье вы, говорит Дядя. Когда идет сильно пьяный человек – где поскользнется? Там, где мокро. А у нашего Огги действительно талант – он умудряется ходить в таком состоянии, в каком любой другой лежал бы. Вот и собрал все лужи в графстве. Вы бы видели, как он с лошади падал! Театр. Цирк. Идет по улице шериф Даггетт – ну, тот, вы знаете, которого позже грохнул Билл Манни… Топает злой, как сто чертей, потому что у него корова сдохла. А навстречу едет Огги и вдруг прямо шерифу под ноги с коня в лужу – плюх! Шериф весь в грязище, Огги носом вниз пытается заснуть и булькает. Неудобно ему, болезному. Шериф стоит, утирается и думает – может, ну его к дьяволу, этого вечно пьяного объездчика, пусть себе тонет. А дело было прямо в центре города, собственно во-он там, между салуном и заведением мамаши Шварцкопф, и лужа по сей день на месте… Шериф Даггетт потом говорил: ну очень ему хотелось, чтобы в городе, где нет даже ручейка, появился собственный настоящий утопленник!..

Я больше не закажу, говорит Рик, даже и не думай.

Джонни Конь оглядывается на бармена и щелкает пальцами.

Вот это пример настоящего благородства, говорит Дядя. Как в старые добрые времена. Спасибо, Конь. Помнишь ведь, у меня когда звенело-шуршало в кармане, я всегда угощал. И ты угощал.

К столу подбегает мальчишка-подавальщик с бутылкой коричневой отравы. Здесь это называют «виски».

Заливаешь, Дядя, его здесь не было тогда, Коня-то, напоминает Рик.

И хорошо, что не было, кивает Дядя. Пристрелили бы к черту еще одного порядочного человека. Тот же Огги ему запулил бы. Или тот же Енот. А чего, спрашивается, с нас было взять: деревня деревней. Нормальные молодые идиоты. Кровь горячая, руки чешутся, культуры никакой. И вокруг пейзаж – глаза бы не смотрели. Почты нет, телеграфа нет, железной дороги нет, китайской прачечной нет, одни лужи и навоз. Из примет цивилизации только кузница – Дядя отгибает пальцы, – салун, заведение мамаши Шварцкопф и офис шерифа. Что еще? Ну, церковь, допустим, но она как-то не шибко влияла. Короче, общая дикость и ветхозаветная простота. Не понравилась чья морда – шарах в нее, и готово. А уж если морда красная… Джонни, ты не обижаешься? И правильно. Да, Конь приехал гораздо позже. А как приехал, сразу всех угостил.

И вас с Енотом, вворачивает Рик.

Не уверен, говорит Дядя. Не уверен. По-моему, Енот к тому моменту уже допрыгался.

Джонни Конь молча кивает.

Мы очень переживали, говорит Дядя. И радовались за Енота, и переживали. Боялись. В такую странную историю он влип…

Почему Енот-то, спрашивает Рик.

Может, ему на роду написано было, разводит руками Дядя. Именно ему, самому непоседливому и резкому из нас.

Нет-нет, отмахивается Рик, ты сначала объясни, почему он – Енот?

Похож, вот и Енот. Я еще не видел его, но все и так понятно – по выражению лица Дяди.

А почему я Дядя, отвечает вопросом на вопрос Дядя. Потому что Сэм Андерсон[2]. Ну, Огги понятно, отчего Плюх. А у Енота была круглая бобровая шапочка с енотовым хвостом. И сам он юркий, подвижный, с хитрой такой мордочкой. Вот и получился – Енот. Никогда не жаловался, между прочим. Маленький, да… Помню, останавливался у нас проездом Док Холлидей – ну, знаете, тот, который умер от чахотки, – картишками дергал в заведении у мамаши Шварцкопф. И вздумалось ему задеть Енота. А Енот всегда носил два револьвера, один нормальный «кольт» эсэйэй, а другой – «байнтлайн» с длиннющим стволом и приставной кобурой. Лупил из него всякую живность, как из винчестера. Где добыл, не рассказывал. Может, ухлопал кого. Да, наверное. И, в общем, то ли Холлидею не понравился Енот, то ли понравился его револьвер, но Док возьми и ляпни: обычно самую длинную пушку выбирает тот, у кого своя коротенькая. Мы все притихли, ну, думаем, началось. А Енот, вместо того чтобы вызвать Дока на улицу, просто скромно улыбнулся, расстегнул штаны и – показал.