Читать книгу "Волк. Рождение - Виктория Гетто"

– Марш обратно и переоденься в сухое! И остальным женщинам раздай! Ещё не хватало заболеть!

…Снова изумлённые взгляды, испуганное выражение на личике красотки. Она вскидывает голову, глядя на меня, и вижу непонятное выражение на нём.

– Чего уставилась? Испугалась? Не трону я тебя. Не в моём ты вкусе…

И едва не ляпаю про беременность, но вовремя прикусываю язык… Девица уходит, за ней тянутся остальные. Потом от огня тянет паром и запахом сушащегося льна. Его ни с чем не спутать. Специфический, сладковатый, чем то сено напоминает прелое. Тем временем готов ужин, опять с мясом. Все едят, раскладываются по местам. Дежурных на эту ночь назначил заранее, и они уже успели вздремнуть на возах по паре часиков. Ночь проходит тихо, а утром с реки нагоняет туман, и народ просыпается, почуяв сырость. Машут руками, пытаясь согреться, но горячая еда, приготовленная заранее, всех быстро приводит в чувство. Вскоре, даже не дожидаясь окончательного рассвета, караван трогается в путь. Впереди ещё одна ночёвка, и завтра, к обеду, если ничего непредвиденного не произойдёт, мы доберёмся до замка. Матушку ждёт сюрприз. Думаю, приятный. Замок пуст, и расселить новичков места хватит… Ловлю задумчивый взгляд шагающей рядом с возом красотки. Ощущение, будто она хочет что-то сказать, и боится. Её проблемы. За язык не тяну. У меня сейчас другие заботы. Сьере Ушур. И производство самогона. Ага! Вот и сланцевая жила! Поворачиваю жеребца к ней и подбираю лежащий на земле кусок камня. Возвращаюсь на дорогу и не торопясь, еду возле возов, рассматривая образец. Что-то невероятное! Просто глазам своим не верю. Обычно содержание горючего вещества в таких минералах не превышает семидесяти процентов. А тут… Явно больше. Гораздо больше. Вспоминаю, что если его перегнать на сухую, то можно получить искусственную нефть… И газ. Горючий газ. Значит, придётся озаботиться о печи для возгонки минерала. Останавливаю коня, делаю затёсы на растущих у дороги деревьях под удивлёнными взглядами сервов. Ничего. Скоро устанут удивляться…

– Сьере…

Вздрагиваю от неожиданности. Оборачиваюсь на голос – твою же мать! Красавица! Подобралась незаметно, воспользовавшись тем, что я погрузился в размышления. А голосок приятный. Бархатный…

– Что-то случилось? Плохо себя чувствуешь?

Но вроде бы всё нормально. И выглядит она куда как лучше, чем до этого. Чистые волосы промыты, заплетены в косу. Грязь на лице исчезла, и я вижу, что кожа у неё нежная и даже вроде бархатистая. До этого она прятала его, и вечно ходила чумазая.

– Н-нет, сьере… Я здорова…

– Если устала – можешь сесть на воз. Скажешь, что я разрешил.

Снова подгоняю жеребца толчком ног под брюхо, уносясь вперёд и оставив её в полном недоумении… Обед. Ужин с ночёвкой. Монотонность дороги, когда все впечатления уже опротивели. Я подбираю очередные образцы минералов, чтобы уже в замке провести хоть какой то примитивный анализ. От этого будет зависеть многое. Хотя большая часть проблем уже снята с моих плеч. Первым делом сделаю змеевики и нормальный самогонный аппарат, а то дышать этой отравой… Так все работники хроническими алкашами станут! А ещё кислого вина у меня хватит на полгода, максимум. Правда, подоспеет новый урожай, но вот сколько из него самогона выйдет? Скупить весь товар у арендаторов? Не выход. Значит, нужно ставить брагу. И опять же много… Очень много! Напоить целую планету – дорогого стоит!..

Глава 7

Возы выкатываются на гребень, и у меня неожиданно перехватывает сердце. Никак не ожидал, что вид замка Парда в долине одноимённой реки вдруг так на меня подействует. На лицах троицы местных расплываются довольные, облегчённые улыбки. Остальные непроизвольно сбиваются в кучу. Овцы и прочая живность дико орёт, предвкушая отдых. Ведь обычное время кормёжки в пути мы отменили, рассудив, что через полчаса уже дома. Да и пока останавливались у арендаторов, возвращая им их лошадь, животина успела немного положить себе на зуб. Народ у нас в долине добрый, подкинули сена битюгам по охапке, напоили, и мелочи немного перепало. Да и сервам сунули по краюхе хлеба, густо смазанного мёдом и посыпанного сверху изюмом – его у нас полно. Плюс по кружке парного молока. Досу Аруанн в Парда любят и уважают, и к её людям относятся вполне душевно. А новые сервы уже её люди… Коня, которого мы вернули, тщательно осмотрели, провели, так сказать, диагностику, и признали вполне соответствующим состоянию перед выдачей нам в пользование. Только что благодарность за бережное использование животины объявили не в письменном, а в устном виде. И то – приятно. В общем, тронулись мы из деревни, и мои новички чуть приободрились – приём им по душе пришёлся. А красотка то всё пытается до меня пробраться, чего то выдать этакое… А вот индейское ей национальное жилище, фиг вам называется. Если беременна – пусть матушке моей докладывает. А если что другое – меня это меньше всего волнует. Будет вкалывать на общих основаниях, вторая Ирая мне не нужна… Я пришпориваю коня, посылая в бешеный аллюр, и вороной мчится, словно призрак, почти бесшумно, словно оставляет за собой все звуки. А может, от волнения, затопившего меня, я ничего не слышу… Влетаю на бешено храпящем звере, кидаю поводья кому то из подвернувшихся слуг и бросаюсь к маме, застывшей на пороге кухни, откуда несёт самогоном. Она пахнет теплом, добротой и почему то свежими булками. Это моё? Или память прошлого? Та, что когда то была у моего носителя? Её остатки? Копаться в душе некогда – я безумно рад возвращению, и одновременно горд, что мне удалось! Удалось исполнить задуманное спонтанно, без всякого плана.

– Сынок…

Доса Аруанн выдыхает это бесконечно дорогое для меня слово и взъерошивает короткий ёжик волос – я успел постричь прежде длинные волосы в неискоренимой привычке военного. Чуть отстраняет моё лицо, заглядывает в него.

– Ты отсутствовал всего неделю, а так изменился… Повзрослел…

– Мама, для тебя я всегда буду твоим Атти…

Эти слова идут из глубины моих старых и новых сущностей, объединяясь в едином порыве, потому что теперь уже ясно, что эта преждевременно постаревшая от нелёгкой жизни женщина – наша общая мама… Смахиваю пальцем её слёзы. Это от радости. Теперь уже мне приходится её утешать, просить не плакать, ведь всё получилось так хорошо и удачно… Доса смотрит на застывшего в недоумении слугу, держащего вороного жеребца, а я показываю на дорогу, где неспешно приближается караван с людьми, животными и повозками. Гордо хвастаюсь:

– Вот, мама! А ты сомневалась!

Подхожу к коню, достаю из перемётной сумы кошелёк, протягиваю ей:

– Смотри.

Женщина развязывает кожаный мешочек дрожащими руками и ахает от удивления – пять полновесных золотых фиори! Когда она вообще держала золото в руках? Мне неизвестно, а спрашивать нет желания. Мне просто приятно видеть её радостно-изумлённое и одновременно гордое своим сыном лицо… Тем временем караван въезжает в отсутствующие ворота, и сразу становится шумно – шумит скотина, кричит дурным голосом птица в клетках, требуя свободу, новички и старые сервы валятся на колени, когда я провозглашаю: