Читать книгу "Последнее предупреждение - Джеймс Паттерсон"

— Идите сюда, не бойтесь. Трап абсолютно надежный, — бросает она нам через плечо.

Ага… значит, лестница называется трапом.

— Может, и безопасная, — пробормотал Газзи, встряхнул крыльями, подпрыгнул и взлетел на палубу, поднявшись у нас над головами футов на восемнадцать.

Доктор Двайер и Майкл уставились на него, потом переглянулись и радостно заулыбались, точно только что обнаружили доселе неведомую науке форму жизни.

Тотал прыгнул мне на руки, и все мы один за другим перелетели на палубу.

— Вот это да! — восхищается Майкл. — Выходит, все правда!

— Они никого никогда не обманывали, — говорит доктор Двайер. — Майкл, знакомься, это Макс, Клык, Игги, Газман, Надж и Ангел. Ребята, знакомьтесь, Майкл Папа, один из наших ведущих ученых.

Тотал сердито заворчал, и Бриджит быстро спохватилась:

— Ой, это Тотал, их собака.

Тотал презрительно отвернулся.

— Очень рад, что вы приехали, — сказал просто доктор Папа и по очереди пожал нам всем руки. Очень официально, но в то же время очень тепло, искренне и по-дружески. Совершенно не похоже, чтобы у него было желание запереть нас в клетку и натолкать в нас побольше иголок.

— Мы все еще не знаем, зачем мы здесь, — напоминаю я ему, что нам бы хотелось получить несколько немаловажных ответов на наши вопросы.

— Что же вам Бриджит не сказала? — удивляется Майкл. — Вы здесь, чтобы помочь нам собрать данные для нашего исследовательского проекта о глобальном потеплении и его влиянии на Антарктику. — Он улыбнулся, и зубы его сверкнули в темноте. — Вы здесь, чтобы помочь спасти мир.

29

— Это же настоящий Моби Дик,[6]— хлопает в ладоши Надж, подпрыгивая на своей узкой койке, которая здесь называется «банкой». — Там был рыбацкий корабль — и у нас рыбацкий корабль. Только там был деревянный, а наш железный. И на нашем парусов нет. Зато всякие компьютеры-локаторы есть. А еще здесь есть матросы настоящие, банки — я уже знаю, что койка банкой называется. Я еще много новых слов выучила: мы едим в кубрике, а ванна — это гальюн по-тутошнему. И вообще, здесь все, как на настоящем корабле.

— Доктор Двайер и доктор Папа, похоже, хорошие, — задумчиво говорит Ангел, выглядывая в иллюминатор у нас над головами.

Если хорошенько по нему стукнуть, думаю, можно стекло разбить и в дырку эту круглую просочиться. Но это я так, к слову. На всякий случай, пути к отступлению примечаю.

— По-моему, они честные, и что думают, то и говорят, — все более уверенно заканчивает Ангел.

От рокота корабельных моторов пол дрожит у нас под ногами.

— Мы направляемся к Южному полюсу, — Газзи уже тут как тут. Мальчишек поселили по соседству, но Газзи перепрыгнул низкий порожек нашей каюты и принес свежие новости. — Это так далеко на юг, что, считай, там самое дно мира.

Стараюсь сдержать стон: я не-на-ви-жу холод. И сто одежек натягивать на себя тоже ненавижу. Мне бы лучше пляжи и солнышко.

— Какое дно? — рассудительно замечает Надж. — Если земля круглая, значит у нее нет ни дна, ни верхушки. Переверни все вверх тормашками, вот и получится, что Южный полюс окажется крышей мира.

— Не трави душу, — жалобно скулит Тотал.

Вслед за Газзи входят Игги с Клыком. Игги осторожно дотрагивается до каждой поверхности, запоминая окружающие его новые предметы, ощупывает мебель, внимательно пересчитывает ступеньки — осваивается с новой средой обитания и недовольно бухтит:

— Здесь тесно, как в подводной лодке. Можно, я буду спать в гамаке на палубе?

— Там слишком холодно. — Надеюсь, что мой неизменно жизнеутверждающий тон перевесит очевидные минусы тесноты и холода.

— Честно говоря, я бы лучше на Гавайи отправился, — зудит Тотал, и я мысленно не могу с ним не согласиться. (Повторяю, только мысленно). — Попробуй, уговори свой Голос нас на Гавайи заслать. Там можно на пляже лежать и коктейли из соломинки посасывать. Не то что здесь дрожжи продавать. А чем нас кормить здесь будут, это еще посмотреть надо. — Он неодобрительно трясет головой. — Не нравятся мне эти планы. Так и знайте, не нравятся.

И вдруг с выпученными глазами он замирает на полуслове.

Доктор Папа — согласись, мой смешливый читатель, хорошенькое у него имечко — стоит в дверях, а рядом с ним белоснежная маламутка[7]обмеривает нас привычным оценивающим взглядом сторожевой собаки.

Лишившийся дара речи Тотал остолбенело не может оторвать от нее глаз.

— Я знаю, это не Хилтон, но, поверьте мне, здесь совсем не так плохо, — говорит доктор Папа с улыбкой. — Мы вас поудобнее устроим, со всяческим комфортом, как почетных гостей. А теперь, коли вы разместились, пошли со мной в конференц-зал. Познакомитесь со всеми, а мы на ваши вопросы ответим. — Доктор Папа почесал маламутку за маленьким, торчком стоящим треугольным ухом. — Это Акела, наша ангел-хранитель и официальный член нашей комнады, собака-спасатель.

Тотал по-прежнему стоит с отвисшей челюстью.

— А она говорить умеет? — задает Ангел вполне резонный вопрос.

Теперь остолбенеть настала очередь доктора Папы.

— Ммм… Нет, не умеет, а что? — Он неуверенно посмотрел на Ангела и заторопился. — Пошли-пошли. Нам наверх, на палубу, а там в люк в носовой кабине.

Он быстро вышел, и Акела послушно потрусила за ним.

— Заметили, какая она хорошенькая, — говорит Ангел, — как белый медвежонок.

— Сама ты «хорошенькая». Скажешь тоже. Она богиня! — восхищенно сипит Тотал, потерявший от восторга голос.

— Тотал, у тебя слюни текут прямо Ангелу на кровать, — укоряет его Газ, у которого вдруг проснулась неожиданная для него любовь к гигиене.

Тотал судорожно сглотнул:

— Боже… Да она само совершенство! Вы видели ее высокие скулы? А ее мех? Он сияет ярче солнца.

Игги закатил глаза, а я пробую урезонить нашего разошедшегося скотти:

— Тотал, она очень симпатичная, но, видишь ли, это обыкновенная собака, и…

Он подпрыгнул до потолка:

— Обыкновенная собака? Да что ты в этом понимаешь?! Не смей называть ее «обыкновенной»! Я не позволю! Скажи еще, что Венера Милосская обыкновенная статуя. Или Мона Лиза — обыкновенная картина. Или что Лувр — обыкновенный музей!

— Наш Тотал не на шутку раздухорился, — констатирует Надж прискорбный и совершенно очевидный факт, и я тяжело вздыхаю.

Пора быстро замять для ясности тему новоявленной Венеры Милосской: