Читать книгу "Цвет крови - Деклан Хьюз"

Сандра повернулась ко мне лицом, и я увидел отблеск огня в ее рыжих волосах и жалость в зеленых глазах.

— Но эти полтора года, Эд… она и отец, а Джессике всего двенадцать, тринадцать… одни в доме… маленькая женушка своего отца. Думаю, она так и не сдвинулась с этого места. Если верить Шейну — а я знаю, что она ему постоянно изменяла, — она не слишком любила секс, но ей нравилась приобретаемая вместе с сексом власть.

— И Эмили… — сказал я.

— И Эмили, — подтвердила она, — дочь своей матери. Эмили и Джонатан. Шейн не знает, и Джессика не знает, но я знала — думаю, я всегда знала. Джонни беспокоился о том, что я могу об этом узнать?

Я кивнул.

— Самое странное или ужасное, я никогда не считала это скверным. Я хочу сказать, детки обязательно этим займутся — в тринадцать, четырнадцать. Вы можете постараться и оттянуть этот момент, но к шестнадцати большинство из них занимаются сексом. Что вы должны делать, будучи родителем? Запретить им? Или сделать вид, что ничего не происходит? Ведь это приносит радость, верно? Если все нормально? Так что, если они экспериментируют вместе, это совсем не то, как если бы человек старшего возраста воспользовался ими.

— Мне кажется, некоторые люди посмотрели бы на их отношения косо — ведь они кузены.

— Но не брат и сестра. Здесь не может идти речи об инцесте. Запрет, наложенный на браки между двоюродными родственниками, основан на страхе, что дети в расширенных семьях от женатых кузенов могут тоже жениться друг на друге. Тогда у вас появятся проблемы.

— Сомневаюсь в таком же оптимистичном, как у вас, отношении к этому вашего брата.

— Я и сама не слишком оптимистично к этому отношусь, Эд. Я только говорю, что пороком это никогда не считала. Возможно, это характеризует меня так же, как и других. В смысле Джонни ходил к психотерапевту сразу после смерти Рока. И Эмили — кстати, этого тоже ее отец не знает — уже несколько лет посещает того же терапевта. Она пришла ко мне, я все для нее устроила. И еще я верю, что никакого клейма на них за это не должно лежать. Но я достаточно старомодна и жалею, что нашим детям все это понадобилось. Так что я далека от оптимизма.

— По словам Джессики Говард, это вы предложили Эмили изучать медицину. Как она предполагает, вас беспокоило, что некому нести знамя Говардов. И эта ноша упала на плечи Эмили.

Гневный румянец окрасил щеки Сандры, напомнив мне разлитое на белой скатерти вино.

— Никакая это не ноша. Просто удивительно, как Джессика умеет все перевернуть. Эмили хотела заняться медициной, все еще хочет, она…

Сандра спохватилась, легонько рассмеялась и скривила губы, как бы признавая, что не сдержалась, дала волю гневу.

— Извините меня, мистер Лоу. Родственницы, сами понимаете. Джессика… не из тех, с кем всегда легко общаться. Я уверена, выйти замуж и попасть в такую семью, как наша, непросто. Но ее собственное чувство неполноценности, желание постоянно находиться в центре внимания не облегчало ситуацию. Она в этом году даже не пришла на похороны моей матери. По словам Джессики, они никогда не ладили, а притворяться, потому что моя мать умерла, настоящее ханжество. Не важно, что речь шла и о матери ее мужа; ее гребаный эгоизм…

— Эмили присутствовала на похоронах?

— Разумеется. Они с бабушкой были очень близки. Но послушайте, я вовсе не хочу… я не хочу лезть так глубоко. Совсем не обязательно корни проблем Эмили нужно искать именно там…

— Я думаю, семья — главное, — подытожил я. — По моему впечатлению, Эмили ужасно зла на Говардов. За то, что существует какая-то великая традиция, эталон, которому она должна соответствовать. Ей хочется, чтобы ее оставили в покое.

Сандра кивнула.

— Ей девятнадцать, она только-только поступила в колледж, перед ней новая жизнь. Возможно, все так и должно быть. Джонни ударился в другую крайность, он обожает говорить насчет Говардов так, как будто мы настоящая империя на марше, все высшие существа. Наверное, в этом возрасте нормальнее слегка отойти от семьи.

Я несколько успокоился, выслушав ее. Конечно, шантаж никуда не делся. Но хотя бы источник неприятностей Эмили оказался не таким серьезным, каким мог бы быть.

Мы немного постояли молча. Пламя, отражаясь в темном стекле, казалось, окутывало комнату красным маревом; поленья в камине плевались и шипели. Сандра улыбнулась, и на этот раз я ответил на ее улыбку. Она подошла ко мне совсем близко, я чувствовал ее дыхание на своем лице, аромат ее терпких духов, ее неожиданное желание. Я сглотнул и сделал шаг назад. Сунув руку в карман, потрогал приглашение на мессу, найденное под «дворником» своей машины у клиники Шейна Говарда, и решил рискнуть.

— Ладно, Сандра, — произнес я. — Вы помните кого-нибудь по имени Стивен Кейси?

— Нет, — ответила она.

— Он умер в День поминовения усопших в 1985 году, — сказал я.

Ее глаза обежали комнату, вернулись ко мне, потом снова скользнули в сторону. На нее было почти больно смотреть. Сандру спас телефон. Она вышла из комнаты, чтобы ответить на звонок, а я уставился в огонь и попытался вспомнить, когда в последний раз я удивлялся, если кто-то мне врал. Я смотрел на огонь и старался вспомнить лицо моей бывшей жены. И не смог.

Глава 7

Я прошел через дверь, ведущую к передней части нового дома, остановился и выкурил сигарету. Передо мной раскинулся сад, спускающийся вниз, и дорожка из гравия, по-видимому, ведущая к шоссе. Я подивился, почему Сандра Говард не ездит к дому этой дорогой. Но поскольку я уже и так сомневался, является правдой хотя бы что-нибудь из сказанного ею мне, вопрос не показался мне заслуживающим внимания. Еще я задумался, стоит ли хвалить самого себя за то, что я поймал ее на лжи, таким образом разрушив чары, которыми она меня опутала, или расстраиваться из-за своей податливости чарам любой красивой женщины, проявляющей ко мне хоть какой-то интерес. Может быть, дело в Джессике Говард, зацепившей меня, или, возможно, в порнографических экспериментах ее дочери. Мужская похоть — упрямая и смешная болезнь; ей порой не свойственны проявления сочувствия и понимания; иногда она доводит нас до уровня психа из итальянского фильма, сидящего на дереве и орущего: «Хочу женщину!»

Я проверил свой сотовый и обнаружил, что снова звонил Дейв Доннелли. Я прошел немного по дорожке, собираясь позвонить ему, когда заметил круглый пруд в нижней части сада.

Когда я приблизился к нему, в траве засветились огни охранной сигнализации, но я успел заметить пруд. Он выглядел больше, чем пруд в саду у Шейна Говарда, и не так красиво украшен: низкая грубая гранитная стена, примерно фута три воды, песчаное дно. Никакого мрамора, хрустальных украшений, никакого ощущения мемориала. Я оглянулся назад, на дом: башни и зубчатые стены Рябинового дома возвышались над новой пристройкой и в тумане, казались призраками — будто фантомный дворец из готического романа.

Когда я вернулся в дом, в гостиной вместе с Сандрой находились Шейн Говард и Деннис Финнеган. Шейн пытался соорудить себе выпивку, в чем, похоже, не нуждался. Завидев меня, он подошел, обнял, прижав мои руки к бокам, и даже слегка приподнял. От него пахло виски и дождем.