Читать книгу "Финита ля комедиа - Ирина Мельникова"

— А если он все-таки поменял носки и вымыл ноги? — усмехнулся Тартищев.

— Если бы он поменял носки, то снял бы их сразу с сапогами. И так бы в сапогах их и оставил. Великое удовольствие ходить в носке, насквозь пропитанном кровью, — Вавилов скорчил брезгливую гримасу. — И если Журайский убийца, он бы поступил именно так. Вы заметили, с каким отвращением он смотрел на шинель и штаны?

— Помимо этого еще одно существенное замечание, — сказал Алексей. — Сапоги тесные, ссохшиеся.

Журайский с трудом их надел, а снять без посторонней помощи и вовсе был не в состоянии. А ведь ему надо было в них пройти некоторое расстояние, затем уйти, чтобы переобуться, а в промежутке тоже какое-то время находиться в них, бегать, переходить быстро из комнаты в комнату. В таком случае не обошлось бы без потертостей и даже мозолей, а у него ноги чистые, как у младенца.

— Правда ваша, господин хороший, — склонился в шутливом поклоне Вавилов, — но мозоли в нашем деле вещь сомнительная. Военно-полевой суд в мозоли наверняка не поверит.

— В том-то и дело, — вздохнул Тартищев и взглянул на часы. — Корнеев что-то задерживается…

И тут, словно по заказу, распахнулась дверь и на пороге вырос улыбающийся Корнеев. Сняв картуз, он поздоровался со всеми и обратился к Тартищеву:

— Разрешите доложить, Федор Михайлович! Гостей и посетителей Ушаковых, что побывали у них за последние три дня, я проверил. У всех без натяжек — полное алиби, но я все ж попутно одного паренька нашел, подмастерье у сапожника. Он в сторожке у своего дядьки квартирует, дворника соседнего с Ушаковыми дома.

В тот день он к сапожнику в будку не пошел по причине того, что порезал палец, и он у него сильно загноился.

От нечего делать спал парнишка да на улицу пялился, спал да пялился…

— И чего ж такого хорошего он напялился? — не выдержал Вавилов.

— Ну, во-первых, он видел, что какой-то молодой человек уходил от Ушаковых. Говорит, где-то часов в пять вечера. Сразу же после того, как от дома отъехала коляска, видимо, та самая, с кучером и горничной. В дом больше никто не заходил и не выходил. Вот только около шести часов вновь появился человек в шинельке, но во второй раз парнишка видел его со спины, и поэтому несколько сомневается, тот же самый или другой какой, — пояснил Корнеев и посмотрел на Тартищева:

— Может, опознание проведем? Покажем ему человек трех со спины, авось узнает…

Через четверть часа Журайский, Алексей и вестовой унтер-офицер, которого выбрали для опыта по причине сходного роста, стояли лицом к стене и спиной к парнишке подмастерью. Шинели полицейских были слегка светлее, чем шинель гимназиста, но в то время, когда парень заметил незнакомца, поднимавшегося на заднее крыльцо дома Ушаковых, уже смеркалось, и все шинели в это время, что мыши, одного цвета.

Парень долго к ним приглядывался, шмыгал носом, что-то бормотал, потом попросил всех троих пройтись по комнате и все ж беспомощно посмотрел на Корнеева.

— Не могу понять, что-то не так…

— А пусть он посмотрит, как вы по лестнице поднимаетесь, — неожиданно предложил Вавилов, забракованный по причине маленького роста и в опыте не участвовавший. Вышли в коридор, поднялись друг за другом с первого этажа на второй. И парень уверенно показал на Алексея.

— Кажется, этот. Или тот чуть меньше ростом был и худее? Но я издалека смотрел, мог ошибиться. — Парень отступил на шаг, еще раз окинул Алексея критическим взглядом. И шлепнул себя по лбу. — А, вспомнил! Он немного ногу тянул, когда по ступенькам поднимался, я еще подумал, то ли сапоги жмут, то ли нога больная! И шинель у него по правде больше на ту смахивала, — кивнул подмастерье на Журайского, — а так всем на этого походил. — И он опять указал пальцем на Алексея.

— Скажи, есть ли среди этих господ тот, кто уходил от Ушаковых в тот вечер? — спросил Тартищев.

— Этот уходил, — указал подмастерье на Журайского. — Он с крыльца бегом сбежал и шинельку на ходу надевал. И еще рукой извозчику махал, что мимо проезжал. Но мне не видно было, остановился тот или нет.

— Да, да, — торопливо закивал головой Журайский. — Я действительно взял извозчика, чтобы доехать до дома. Вы найдите его, он подтвердит… Я ведь говорил, что к контрольной работе готовился весь вечер.

— А вы его номер запомнили? — спросил Тартищев.

Журайский пожал плечами и виновато улыбнулся:

— Откуда я знал, что это понадобится?

Глава 6

— Вот так свидетеля ты предоставил? — рассмеялся Вавилов и толкнул локтем сконфузившегося Корнеева под ребра, когда подмастерье покинул кабинет. — Это надо же! В полицейском с ходу преступника признал! — И подмигнул Алексею. — А ну колись, Алешка, не ты ли там орудовал под гимназиста?

— Совершенно дурацкие шуточки! — произнес сухо Алексей и обратился к Тартищеву:

— Вполне объяснимо, что преступник хромал, это же не сапоги, а истинный «ведьмин башмачок»[7], но я одного не пойму. Мы с гимназистом похожего телосложения, почему же свидетель указал именно на меня, а не на Журайского? Шинель же он признал? Даже подчеркнул, что тот человек похож на меня, а шинель, дескать, как у Журайского…

— А ты не помнишь, что он еще сказал? — Тартищев пододвинул к себе бумаги. — Человек, которого видел парнишка, ему показался меньше тебя ростом и худее, а это значит…

— ..что шинелька эта ему была впору! — выкрикнул весело Иван и возбужденно потер ладони.

А Корнеев радостно добавил:

— И ручки у него не торчали из рукавов, как у гимназиста.

— Таким образом, господа агенты, делаем вывод: убийство, вполне возможно, совершил человек, который посетил Ушаковых в шестом часу вечера. Ростом он немного ниже Журайского и худее его телосложением, поэтому шинель, из которой гимназист вырос, оказалась ему впору. Но этот человек из тех, кто хорошо знает Журайского и вхож в его дом, раз сумел раздобыть его одежду и оружие, но в то же время, без сомнения, бывал и в доме Ушаковых. — Тартищев окинул подчиненных суровым взглядом. — Теперь у нас появились основания сомневаться в причастности Журайского к убийству. Но для суда наши сомнения не доказательства! — Он тяжело вздохнул и покачал головой. — Представляю, что услышу завтра от исправника и вице-губернатора. Наше счастье, если они не успели доложить губернатору, что преступление раскрыто. Поэтому даю вам неделю, нет, три дня, но чтобы преступник был у меня вот здесь! — И он ткнул пальцем в сторону стула, на котором только что сидел Журайский. — Иначе за него возьмутся жандармы и охранное отделение, и тогда парню точно виселицы не миновать.

— А эти господа при чем? — поинтересовался с самым мрачным видом Вавилов. — Или в том плане, что тоже пахали?..

— А ты напряги мозги, — посоветовал Тартищев, — и вспомни, кто и с какими фамилиями по этому делу проходит — Журайский, Зейдлиц, Мейснер, Левицкий, Стратонов…