Читать книгу "Пропущенные материалы: Наследия павших - Питтакус Лор"

— Если брать в расчет предположение, что лориенцы скрываются в деревне среди африканцев, — объясняю я Ивану в оскорбительно медленной манере, — то команде скаутов будет крайне сложно прокрасться туда незамеченными. Лориенцы сразу же поймут, что мы не местные, и тем мы рискуем преждевременно себя выдать. Умный расчет со стороны Гвардейца. Разве не так, отец?

— Да, — признает Генерал, — все правильно.

— Почему нельзя просто разнести эту деревеньку? — спрашивает Иван. — Кому нужно это «проникновение»?

Хмыкаю.

— И через сколько, по-твоему, инцидентов а-ля Лондон, люди начнут задавать вопросы?

— Ну и что в этом такого?

— Хочешь поставить под угрозу безопасность всей нашей военной экономики ради расправы с одной единственной деревенькой, так, что ли?

— Адамус, — угрожающе гремит голос Генерала, — не желаешь повести этот инструктаж за меня?

— Нет, сэр, — отвечаю я. Иван ухмыляется.

— Касательно же твоего вопроса, Иваник, в данном случае деликатность — правильный курс действий.

Чувствую, как слегка разочарованно выдыхает Иван. Хотя подозреваю, ему едва ли знакомо значение слова «деликатность».

— Нам удалось обеспечить вам личности под прикрытие, которые не будут излишне волновать местных, — продолжает отец. — Вы двое проникните в деревню и установите, действительно ли там находится Гвардеец. Как только получите подтверждение, я направлю к вам ударную команду, ожидающую в джунглях.

Отец смеривает меня долгим взглядом, а затем поворачивается к Ивану.

— Иваник, ты руководишь операцией. Докладываешь мне напрямую.

Иван с готовностью кивает.

— Да, сэр. Конечно.

Генерал поворачивается обратно ко мне.

— Адамус, — произносит он, — не смей разочаровывать меня.

— Слушаюсь, сэр, — отвечаю я.

Глава 23

Иван наблюдает, как комар кусает его в руку. Напившись, насекомое неровно взлетает и падает замертво на деревянный пол хижины. Очевидно, наша кровь для них ядовита, что, тем не менее, не останавливает их от новых попыток. Иван сердито смотрит на руки, покрытые распухающими красными следами укусов.

— Надо было просто разнести это место к чертям собачьим, — брюзжит он.

Трое смуглых итальянцев из службы гуманитарной помощи делают вид, что ничего не слышали. Без понятия, за кого они нас принимают, и какую историю им впарили, чтобы убедить выдавать нас за своих волонтеров, но видно — им страшно. Вполне могу представить, что их родных удерживают где-нибудь на базе типа Западной Виржинии, или что их сотрудничество результат какой-нибудь подставы, в которую наши их втравили. Хотел бы я сказать им, что они вне опасности, что вскоре все закончится, но это было бы ложью.

В маленькую деревушку, словно вырезанную внутри вездесущих джунглей, нас вчера привез на джипе один из этих угрюмых соцработников. На всю деревню здесь лишь один колодец, собственно вокруг него и сосредоточены хижины да скромный рынок под открытым небом. Деревня стоит как раз на пути в Найроби (столица Кении), поэтому здешний рынок привлекает народ с более мелких деревень, чтобы поторговать между собой или продать что-нибудь туристам, проезжающим мимо на автобусах дважды в день. Рядом с хижиной работников службы гуманитарной помощи расположена небольшая баскетбольная площадка, построенная их предшественниками, дабы помочь тем наладить контакт с местными. Дети носятся по утрамбованной грязи, кидая ободранный темно-коричневый мяч в корзины без сетки.

Мы с Иваном идеально подошли на роль волонтеров гуманитарной помощи. У нас подходящий возраст: этакие едва закончившие школу подростки-идеалисты подрядились добровольцами на время каникул перед колледжем. Чудесная практика для анкеты абитуриента в колледж. А могадорцы, конечно же, сочли бы помощь неудачникам лишь пустой тратой времени.

— Гуманитарная помощь, — плюется Первая, возникая сбоку. — У твоего народа извращенное чувство юмора.

Трясу головой. Она права, но я сомневаюсь, что Генерал видит заключенную в нашем прикрытии издевку. Для наших, эти работники гуманитарной помощи не более чем средство. Пешки, помогающие выкурить Гвардейца из джунглей, где тот, вероятно, прячется.

Сегодня гуманитарная служба объявила о поступлении новой детской вакцины от малярии. Местные дети выстроились в очередь, и один за другим мужественно сжимают зубы во время инъекций.

Когда дети проходят мимо нашей с Иваном палатки, мы внимательно их осматриваем. Большинство из них босы или в сандалиях. А тех, кто в кедах или носках, Иван требует снять и то и другое. Никто не находит это странным. Люди слишком уж доверчивы. Ребят, нужного нам возраста, полно, но ни у одного из них нет лориенского шрама. После каждой гладкой лодыжки, я мысленно вздыхаю с облегчением.

Один из ожидающих укола ребят пялится на Ивана, а затем говорит что-то на суахили. Дети в очереди заливаются смехом.

— Что он сказал? — спрашиваю я.

Соцработник со шприцем замирает, бросая на меня тревожный взгляд, а затем с дрожью в голосе отвечает на английском: — Он говорит, твой друг бледный, как пузо бегемота.

Иван делает шаг навстречу пареньку, но я останавливаю его, придержав за плечо.

— Пацан прав, — говорю я работнику, — он и впрямь, как бегемот. — Показываю парню большой палец, вызывая у детей новую волну смеха.

— Мы тратим время впустую! — кипятится Иван, меряя шагами заднюю комнату хижины, где у нас сложено оборудование. Полагаю, хочет отрапортовать моему отцу что-то типа: «Лориенец пока не обнаружен; кенийские дети меня обижают».

Покидаю хижину, снаружи деревенские жители занимаются своими обычными делами. Помимо воли предаюсь давней мечте, как бывало со мной, когда я осматривал Вашингтон и представлял, какие изменения внесу. Только в этот раз моя мечта не о покорении, а о помощи. Продвинутые технологии могадорцев могли бы значительно улучшить жизнь этих людей.

— Жить им станет легче, — говорит Первая, — как только вы уберетесь с их планеты.

— Твоя правда, — шепчу я в ответ, чувствуя себя идиотом.

На баскетбольной площадке собираются команды. Парень лет четырнадцати замечает мой взгляд и машет мне рукой. Машу ему в ответ, и он бежит в мою сторону, на ходу говоря что-то, как мне кажется, на итальянском.

— Извини, — говорю я, — я не понимаю.

— А… — произносит парень, и я вижу, как у него в голове закрутились шестеренки, пока он соображает, на каком языке я говорю. — Английский? Американец?

Киваю. Парень довольно высок для своего возраста и подтянут. Кожа темная, но все же на несколько тонов светлее, чем у остальных деревенских, на щеках и носу россыпь веснушек. Можно сказать, у него экзотичная внешность. На нем майка и сетчатые шорты, высокие баскетбольные кеды и полосатые гетры. Иначе говоря — высокие носки. Внутри все обрывается от осознания, кто передо мной.