Читать книгу "Центр мира - Михаил Кречмар"

– Когда-нибудь я разбогатею, – сказал Ух, – и поставлю в каких-нибудь джунглях памятник «самолёту неизвестной авиакомпании».

– У тебя-то самого известная компания? – поинтересовался Зим, скорее уж для проформы. Но Ух воспринял эту проформу вполне серьёзно.

– А как же! «Генераль Энтрепрадо авиасьон эль Пуэбло Унидо»! Любому негру преклонных годов в треугольнике Белиз-Каракас-Асунсьон знаком стрекот моего Ан-2. Но ведь ты здесь в командировке, насколько мне известно?

– Скорее на стажировке, – поправил Зим. – Это моя стажировка в агентстве International Executive News. Типа визит мужественного журналиста в логово наркомафии. Мне здесь какие-нибудь картинки бы сделать. Пеона какого-нибудь, который растит коку. Плантатора вроде Рамона Эскобара. Честного мента…

– Да, я помню, ты мне писал об этом. Найдём всё, кроме последнего. Но его можно выдумать. Всё равно хрен кто заявится сюда проверять, честный этот мент или нет. Запрыгивай.

– Ну и тачка у тебя здесь, Ухонин…

– А на хрена здесь что-то хорошее заводить, – искренне удивился Ухонин и смешно пошевелил короткими рыжими усиками, отчего стал похож на пана Володыевского, – всё равно всё сгниёт на хрен. Тропики, блин! Но я понял, что написал ты мне не всё?

– Ну да… Блин, и сиденья мокрые.

– Дык сезон дождей, варвар. Поедем-ка в моё бунгало.

Псевдокабриолет Уха въехал в джунгли, и только тут Зим понял, что это на самом деле, скорее всего, пригород. Под деревьями то тут, то там торчали каркасные домики, висело бельё, бегали и с упоением играли в мяч коричневые и шустрые, словно тараканы, ребятишки.

– Тебе, эта… Печать таможенную не надо в порт завезти?

– Зачем? – искренне удивился Ух. – Это моя. Личная. А вот и бунгал мой скромненький.

Скромное бунгало Игоря Ухонина, в прошлом полярного лётчика, а ныне центральноамериканского предпринимателя, представляло собой модульную щитовую конструкцию под красной крышей из пластиковой черепицы, установленную на сваях, с высоким плантаторским крыльцом, с огромными окнами, защищёнными жалюзи.

– Да… Дачка у тебя здесь, определённо, самая высокая в квартале.

– Не только в квартале, но и во всей восточной части города. Это мы в город въехали, не в джунгли. Санта-Моника, ферштейн?

Внутри это строение выглядело значительно презентабельнее, нежели снаружи. Светлые строгие стены контрастировали с тёмной мебелью в стиле «техно», светильники скупо поблёскивали никелированными ободами.

– Здорово, – улыбнулся Зим. – Приятный интерьер. Ничего лишнего.

– Это у меня приёмная зала, совмещённая с кухней, естественно. Дальше – спальня и библиотека. Я в Асунсьоне и Каракасе замечательную коллекцию русских книг собрал.

– А сколько у тебя вообще комнат-то?

– Пять, плюс две ванные комнаты c туалетами. Кстати, одна из них прямо и направо.

Зим кивнул и проследовал в указанном направлении. Через секунду он вернулся несколько обескураженный.

– Что там? Змея?

– Нет. Погляди сам.

Ухонин заглянул в чистую, отделанную розовым пластиком ванную комнату. В раковине сидел здоровенный, с кулак, волосатый паук и злобно шевелился.

– Тьфу ты, чего так робко-то! – Игорь выскочил на кухню и вернулся оттуда с бутылкой водки «Смирнофф», из которой плеснул полстакана на нарушителя спокойствия. Паук попятился и исчез в сливном отверстии.

– Эк ты его, безжалостный, – с осуждением произнёс Зим.

– Нарушает конвенцию, – хмыкнул Ух. – Жил бы под полом, ничего бы не было. Зато он у меня мышей ловит.

– А мне водки налить слабо?

Когда Зимгаевский вышел из душевой, стол в «приёмной зале» был сервирован широкими плоскими тарелками, а посреди стола стояла жаровня, в которой скворчал огромный кабаний окорок. В дверях стояла большеглазая смуглая тонкая женщина, которая, увидев Зима, с улыбкой поклонилась.

– Мария, – представил её Ухонин.

– Como esta usted? – поклонившись в свою очередь, обратился к женщине Зим.

– Muy bien. Habla usted ingles?

– Устед, устед, – вмешался Ухонин. – Сейчас только на нём и «устед». Мария – дочь управляющего рудником, он нортеамерикано, так что за столом можешь уверенно пользоваться инглишем.

Обед, состоявший из замечательных бобов и не менее замечательной свинины, прошёл исключительно на английском языке. По его окончании Ухонин достал бутылку «смирновки» – ту самую, которой он травил паука – и поставил на стол. Мария исчезла где-то в задних комнатах.

По окнам барабанил дождь.

Ухонин налил.

Они молча выпили.

– Ну как ты в целом? – нарушил молчание Зим.

– Ну… Если учитывать, как мы улепётывали из России, то выше среднего. У меня здесь два самолёта. Я же когда-то и продал их в эту дыру. Работы хватает. Немногие рискуют летать в здешних условиях.

– Что, так хреново?

– Да не то чтобы очень… Просто приучился всё делать сам. Сам себе и диспетчер, и механик, и рабочий на взлётной полосе. А ещё грузчик, укладчик груза, заправщик.

– И таможенник, – усмехнулся Зим. – «Дури» много возишь?

– Примерно половину от общего объёма. В опасные места я не летаю. Ну, там где федералы или хефе какие-нибудь. У меня другая специализация – полёты в сложном рельефе при плохой видимости. Я груз только до здешнего аэропорта добрасываю, а там они его уже сами…

– На «Геркулесах»?

– Нет, этот какие-то бульдозеры на рудник привёз. Дурь возят мелкими грузовиками, чаще на «дугласах» военного времени.

Зим кивнул. «Дуглас» DC-3 был, по версии какого-то журнала, признан «самым совершенным техническим достижением XX века». Судя по всему, эти самолёты продолжали свою более чем 50-летнюю службу на просторах Месоамерики.

– Лучше, чем на Севере?

– Да вряд ли. У нас там высоты в две тыщи метров редкость. Здесь же всё время приходится крутиться более чем на трёх. Потоки всё время срываются. Условия сложнее, чего говорить. Но и платят более чем прилично.

– Девица-то откуда?

– Она не девица. Она донна. Да мы у Куэваса познакомились. К нему мы завтра поедем. Представляешь, он устраивает вечеринку в твою честь! Он здесь мэр, пэр, хер и всё такое. В Штатах его бы назвали наркобароном. А здесь у него что-то вроде светского общества.

– Как ты ему про меня объяснишь?

– Да так прямо и объясню. Он уже предупреждён, вообще – то. Покажут тебе и кокаиновые плантации, и пеонов, и, может, даже цех по производству. Эти ребята сейчас озаботились своей репутацией. Им не нравится, когда их держат за парий. А внятный журналёр сейчас большая редкость. Поэтому, если ты не будешь давать GPS-координаты их производственных мощностей, то тебе могут показать многое. Ну и потом, я же здесь остаюсь… Вроде как заложником твоих писаний.