Читать книгу "Старосветские убийцы - Валерий Введенский"

Фейерверк закончился, местные помещики потихоньку разъезжались, прощаясь с гостеприимными Северскими и их неожиданными гостями. На ночь в усадьбе решил остаться урядник Киросиров. Жил он далеко и домой, желая принять участие в обещанной охоте, ехать не захотел. Пантелей Худяков отправился ночевать в село к своей родне.

– В пять пополудни у меня всегда "Фуфайка клок", – продолжала Суховская.

– Что, простите? – Доктор с нетерпением ждал, когда Гаргантюа в юбке отправится восвояси.

– Ну, так Вера Алексеевна чаепитие на аглицкий манер называет.

– А-а, – понял Тоннер.

– Ватрушечку всегда заказываю к чаю. Ну, само собой меренги, конфекты, варенья сортов десять с булочкой. Иногда пирожные прошу сделать или кекс. Часок, а там и ужин готов! Уха с пирожками, блины, вареники. Люблю, чтоб со сметаной и медом. Лучше всяких соусов заморских, сами попробуете! Затем котлетки мясные, а под конец картофельные с начинкой. Снова молочка – и на боковую.

Тоннер поежился:

– И давно такой образ жизни ведете?

– Полтора десятка лет! Как муж преставился, царство небесное. Но последний год что-то чувствовать себя хуже стала.

– Неудивительно, Ольга Митрофановна. С таким питанием… Удивляюсь, что вы еще живы!

– Так и мать моя говорит, – всхлипнула Суховская. – Моришь себя, Оленька, голодом. Придется завтра ко всему прочему еще рубца заказать, голову телячью, сырников горшочек, а на ужин поросенка. Спасибо, доктор, за совет, а то вся извелась.

Суховской подали бричку; пора было прощаться.

– Может, поедем ко мне? – с надеждой спросила помещица. – Как раз к ужину поспеем.

У Тоннера после разговора с Суховской одна мысль о еде вызывала тошноту; он вежливо отказался, сославшись на усталость после тяжелого дня и бессонной ночи. Глаза помещицы увлажнились. Доктор так мил! Как могли бы они быть счастливы! Видно, не судьба! Когда уже залезла в бричку, подошел Роос. В руках держал букет темно-синих астр (под покровом темноты этнограф нарвал цветов с княжеской клумбы). Знак внимания побудил Ольгу Митрофановну по-новому взглянуть на тщедушного американца. Она кокетливо протянула ему пухленькую ручку, а он, прежде чем поцеловать, долго ее сжимал.

– До свиданья, – проговорил Роос. – Буду ли иметь честь лицезреть вас завтра на охоте?

Еще до перевода Суховская каким-то образом поняла смысл вопроса и торопливо ответила: "Да" – хотя до сего момента ни на какую охоту не собиралась.

Бричка вздрогнула, покатилась и почти сразу исчезла в ночи. Следом уехали и Растоцкие. Маша перед неизбежным расставанием с Тучиным была грустна. Саша, получив приглашение от Веры Алексеевны завтра посетить их поместье, на прощанье подмигнул девушке, а она ему нежно улыбнулась. Денис огорчился: завтрашний визит задерживал нескорую встречу с Варенькой еще на один день. И так не домой едут, сначала в Петербург, повидать тучинского кузена Владимира Лаевского.

Глава шестая

– Самая любимая моя комната, – сообщил князь. – Специально приказал сюда чай подать! Только посмотрите, какая красота!

Гости уютно расположились на оттоманках в "трофейной" комнате. Вечера в сентябре прохладны, согреться горячим крепким чаем никто не отказался.

– У брата здесь библиотека была, но книжки французы сожгли, а я по-своему устроил.

Несмотря на большие размеры комнаты, в ней было тесновато: повсюду стояли чучела убитых Северским животных.

– Никодим, егерь мой, дока в таксидермии, – пояснил Василий Васильевич.

Про каждый трофей князь был готов рассказать подробнейшим образом: в какое время года застрелил, да из какого ружья! Ружья висели здесь же, на задрапированных шкурами стенах.

Все вежливо слушали. Кроме застрявших из-за моста путников в "трофейной" чаевничали Митенька, доктор Глазьев, господин Рухнов и урядник Киросиров.

– А эта дверь куда ведет? – поинтересовался генерал.

– В мои покои! – сообщил Северский. – Флигеля по бокам дома заметили?

– А как же! – пыхтя трубочкой, подтвердил Веригин.

– В правом мои покои, в левом – матушкины.

– В таком случае разрешите откланяться! – вскочил с места генерал.

– Ничем не помешаете! – поняв причину замешательства, остановил Веригина рукою князь. – В столовой на стульях сидеть неудобно, здесь же вы спокойно отдохнете. Не беспокойтесь, в моей спальне никакой шум не слышен! Вон того волка…

Кроме генерала, искренний интерес к охотничьим достижениям князя проявлял лишь этнограф. Тоннер заметил шахматный столик, перемигнулся с Митенькой, и они сели за партийку. После десятка быстрых ходов юноша надолго задумался. Столь сильные соперники ему еще не попадались. Тоннер же, игравший любимый дебют, заскучал.

Из покоев со свадебным платьем в руках вышла горничная Елизаветы Северской Мари. Залихватски подкрутив усы, князь поклонился было гостям, но Мари сказала по-французски:

– Мадам просила сперва зайти мсье Рухнова, а потом – обоих управляющих.

Михаил Ильич удивился, развел руками, обращаясь к князю. Тот, покусывая усы, последовал за ним.

Роос подошел с кожаными томиками в руках к скучавшему у окна Шулявскому.

– Сколько хотите? – не тратя времени на пустые разговоры, поинтересовался поляк.

– Лучшему стрелку, так и быть, – сорок рублей.

– По двадцать за том? – удивился Шулявский.

– Кожаный переплет, ручная работа…

– А неплохой бизнес, как говорят у вас в Америке! И что самое главное, законный! Жизнь моя была бурная, приключений на собрание сочинений хватит! Не начать ли, по вашему примеру, книжки писать?

Американец, не понимая, куда гнет покупатель, достал очередное перо:

– Из головного убора американского индейца…

– А Америка велика?

– О да! Два океана ее омывают…

– Отлично! Значит, есть где затеряться! Нате ваши сорок рублей!

Роос протянул книжки, подозревая, что продешевил, но Шулявский энергично замотал головой:

– Фолианты себе оставьте. Путешествовать люблю налегке! Вы подали мне отличную идею и свои сорок рублей честно заработали. Как перееду в Новый свет, начну книжки писать!

– Россия не нравится? Покинуть желаете? – по-своему истолковал слова поляка Терлецкий.

– Рыба, Федор Максимович, ищет, где глубже, – с достоинством ответил Шулявский, – а человек, где лучше!

– Смотрите, как бы не утонуть, – сверля Шулявского немигающими серыми глазами, процедил Терлецкий.

Дверь в покои князя снова отворилась. Оттуда вышел задумавшийся Рухнов; зашли оба вызванных управляющих.

– Сашь, глянь, не Боровиковский ли? – В глубине комнаты Угаров обнаружил портрет и поднес к нему свечу, чтобы лучше рассмотреть.