Читать книгу "Тайна Тихого океана - Игорь Чубаха"

Щелкнул предохранитель. Бруно вон Зеельштадт издал булькающий звук и попытался поглубже вжать расплывшиеся телеса в кресло. И это был тот самый Бруно, который не побоялся инициировать вытеснение русской мафии с испанского рынка недвижимости. Все за столом замерли. Даже дышать прекратили. Лишь шелестели зубья газонокосилки.

Так прошло айн, цвай, драй… десять секунд. Видя, что пауза затянулась, Джеремея Паплфайер прокашлялся и обратился к Мисиме-сан:

— А вот мне всегда казалось, что этот маза-фака вон Зеельштадт — пис оф буллшит. Какого хрена он участвовал в траханных благотворительных программах Джорджа Сороса для долбанных малоразвитых стран?

— Да-да, — торопливо встряла француженка. — По моим данным, он совершенно не укрывается от налогов. Разве можно доверять такому человеку?

Бенджамин Альбедиль, боясь опоздать, тоже ввернул — обращаясь к мистеру Лукино:

— И я еще сомневался, когда в прессу просочилась информация, что Бруно высказался против присоединения Эстонии к НАТО…

Внезапный шорох со стороны входа заставил всех замереть. Быстрым тычком пальца Борман выключил мотор кресла. И теперь уж точно заседателей было не отличить от застывших в самых причудливых позах восковых болванов.

Шорох приближался. Нет, не ребята из МИ-16, не «тюлени» и не йеменские бородачи с зелеными повязками «смерть неверным». По залу от фигуры к фигуре переходили два подростка, совсем мальчишки. Из форса один держал руки в карманах шорт и говорил подчеркнуто громко, но было видно, что ему также неуютно здесь, как и его товарищу.

— Эй, приятель, а вдруг красотку еще не успели распаковать? — спросил на португальском более робкий, не вынимая палец из носа. И его акцент выдал жителя района Барра.

— Не бзди. Мой брат не дерьмо дряхлого кондора, он знает, что говорит.

— Эй, приятель, а ты не задавайся, он у тебя всего лишь мусорщик.

— Иди ты в куст акации. Он начальник над уборщиками. С ним советовались, где кого поставить. Он сказал директору музея, что Колумба не потерпит в зале, и Колумба нет в зале. Ты где-то здесь видишь Колумба?

Рука человека из инвалидного кресла, в которой прятался пистолет, незаметно опустилась на распухшее колено. Почти неуловимым движением палец потянулся к кнопке, включающей стальные челюсти газонокосилки. Но нет, безумный огонек в заплывших глазах угас. И сидящие за столом заговорщики восприняли этот как приказ ничего не предпринимать.

— Иди убирай какашки за игуанами, я не верю, что их так классно лепили, — снова заупрямился более робкий. — Откуда твой poperti[10]брат знает, что под трусами у белой червячихи все как у настоящей телки? Он что, сам проверял?

— Иди ты в куст акации, дерьмо собачье, мой брат никогда не врет.

— Ой, вот она!..

Непроизвольно каждый из заседателей самыми крешками глаз покосился туда, куда указывала немытая рука робкого парнишки. Там, на высоком постаменте, пыталась совладать с платьем восковая копия самой знаменитой фотографии Мерилин Монро.

Пацаны обошли кинозвезду по кругу. Более решительный потянулся к воздушному платью, но второй удержал его за рукав футболки:

— Сломаешь!

Первый тоже крепко трусил и потому, поколебавшись, отступил:

— Точняк, мы не в перчатках. На дело всегда надо ходить в перчатках — так меня учил Косой Запата из Шакальего тупика. Еще пальчики оставим на восковых ляжках… Ладно, пошли отсюда. Но давай договоримся в школе всем рассказывать, что мы…

— Ой, а это кто такие? — прервал робкий.

— Это… это… — Мальчишка почти вплотную подошел к столу с заговорщикам. — Что за бабуин, траханный анакондой на секвойе? А может, в трусы заглянем этой телке? — неожиданно указал он на старающуюся не дышать Женевьев Картье.

— Да ну. Она совсем старуха. В такой духоте скоро растает и на пол стечет. Дерьмо дряхлого кондора. Во, глянь, этот восковой толстяк уже плавится, — малец ткнул грязным пальцем в огромные капли пота на лбу Бруно. — А, я понял, кто это такие.

— Эй, приятель, кто? — Робкий от души высморкался на пол.

Вопрос сопливого подростка сделал неслышным чей-то скрип зубов.

— Это подписание Декларации Независимости янкесов. Помнишь, нам историчка трендела. Джакомо подглядывал — ее физрук после уроков трахал. Вон индеец, — рука указала на Кортеса. — Видишь, как скалится. Родину продал, падла. А рожа-то страшная, как настоящая. А это Линкольн, — удосужился персонального жеста лорд Кримсон.

Трубка в побелевших буквально до восковой бледности пальцах лорда чуть не хрустнула. Его предки получили дворянство, сражаясь, чтобы Новый Свет остался колонией. И теперь услышать такое!.. Одного внятного выдоха рейхсляйтера хватило бы, чтобы лорд сорвался с места и придушил бы на месте быдло. Но Мартин хранил неподвижность статуи.

— Ладно, приятель, пошли отсюдова. Там, на втором этаже, есть скелет динозавра. С во-от таким костяным початком.

И югенды, шаркая, как это делают только обитатели района Барра, направились к выходу и покинули зал.

— В Германии, — глухо и как бы обращаясь к самому себе просипел Борман, — я имею в виду старый добрый Фатерлянд, такое было бы невозможно. В старой доброй Германии никто не смел пробираться в закрытый музей. Нет, действительно, Бразилия — страна очень вредная для здоровья.

— А я говорил, — несмело и как бы сам к себе обратился мистер Лукино, — не с Бразилии — с Колумбии следовало начинать… Впрочем, я ни на что не намекаю.

И лорду Кримсону вдруг показалось, нет-нет, не показалось, он и вправду заметил не улыбку, а только намек на улыбку, причем на очень злую улыбку в уголках губ Кортеса. Улыбку, не имеющую никакого отношения к шраму.

Рейхсляйтер Борман вдруг ухмыльнулся и кинул пистолет на колени Бруно, плотно, до треска обтянутые брюками от «Marks & Spenser».

— Не бойся, мальчик мой, — просипели динамики, вмонтированные в спинку инвалидного кресла. — Я не буду стрелять. Но позволь спросить, что означает вот это?

Первой сориентировалась Женевьев и повернула худое лицо к мистеру Лукино:

— А впрочем, я сомневаюсь, что наш друг Бруно честно платил все налоги. Ведь у него на Джерси зарегистрировано то ли двадцать, то ли тридцать оффшорных компаний.

Мисимо-сан наконец ответил Джеремее Паплфайеру:

— Мало ли для чего человеку бывает нужно участвовать в благотворительных акциях Джорджа Сороса. Как минимум — это неплохая реклама…

В старческих, нездорово одутловатых веснушчатых руках Бормана появился лист бумаги.

Боясь опоздать, мистер Лукино доверительно сообщил Бенджамину Альбедилю:

— Главное, что наш приятель Бруно ничего не имел против вступления в НАТО Латвии и Литвы. А уж Эстония — дело десятое…