Читать книгу "Пламя любви - Барбара Картленд"

— Ну, во-первых, Майкла.

— Да-да, разумеется! Кстати, я его сейчас встретила. И сказала ему: ты до сих пор надеешься, что мы с ним поженимся.

— Девочка моя, надеюсь, ты шутишь? — воскликнула миссис Вейл.

— Вот еще! Так и сказала. Он, по-моему, был в шоке. Ничего подобного ему и в голову не приходило.

— Милая моя, ты иногда ведешь себя как проказливый ребенок! — посетовала мать. — Хоть раз в жизни будь разумной! Да, я хочу, чтобы Майкл тебе нравился. Ты ему уже нравишься, в этом я не сомневаюсь, но если ты будешь его отпугивать…

— Отпугивать? Майкла? — воскликнула Мона. — Что-то сегодня он совершенно меня не испугался! Право, мамочка, Майкла нет нужды защищать от меня — он способен сам о себе позаботиться. Самоуверенности в нем столько, сколько во мне никогда не бывало. Ну и хватит о нем. А кто еще придет?

— Доктор и миссис Хаулетт.

— Отлично. Самые симпатичные люди в нашей деревне!

— И генерал Физерстоун, — закончила миссис Вейл.

— О, твой кавалер! Что это, мамочка? Ты краснеешь? Помнится, ты просила меня надеть лучшее платье. А сама-то, надеюсь, тоже нарядишься как следует?

— Что за глупости! — пробормотала миссис Вейл; однако видно было, что подтрунивание дочери ей приятно.

Оно и понятно — ведь генерал Физерстоун был к ней неравнодушен с первых лет ее вдовства.

Сейчас ему было уже за семьдесят, но он сохранил мужскую красоту, статность и очаровательную старомодную галантность, словно бы источающую нежный аромат лаванды. Сколь далеко зашли их отношения, неизвестно — миссис Вейл ни с кем не делилась сердечными тайнами, — однако несомненно, что и она всегда бывала рада его видеть.

— Ну что ж, посмотрим на светскую жизнь Литтл-Коббла, — говорила себе Мона вечером, переодеваясь к ужину. — Но какова мамочка — устраивает прием на другой же день после моего возвращения!

— Твоя мать думала об этом с того дня, как услышала, что ты возвращаешься домой, — откликнулась няня, помогавшая ей одеться. — Так что, деточка, ты уж постарайся ее не огорчать: оденься как следует и не говори ничего такого, что ее расстраивает. Главное, не вздумай себя ругать! Что за привычка! Я твоей матери частенько говорю: ваша дочь сама себе злейший враг! Родись она немой, никто бы не сказал о ней ни одного дурного слова!

— Няня, милая, поучений у тебя на языке словно изюмин в пудинге, — ответила Мона. — Теперь помоги мне застегнуть платье сзади и беги скорее к своему цыпленку, пока он не подгорел!

— Уж у меня не подгорит! — гордо ответила няня. — В чем, в чем, а в готовке я знаю толк!

Однако, застегнув Моне платье, она поспешила вниз.

«Чересчур нарядно, — думала Мона, глядя на себя в зеркало. — Куда больше подошло бы то старое, бархатное, с кружевным воротничком… Ну и ладно! Зато Майклу будет о чем подумать. Все-таки любопытно, что он на самом деле думает обо мне?»

Отражение в зеркале заверяло Мону, что она прекрасно выглядит.

Солнечно-желтое шифоновое платье бросало на ее густые волосы какой-то волшебный отблеск; яркое, смелого покроя, в то же время оно отличалось элегантностью, доступной лишь голливудским модельерам.

В уши Мона вдела изумрудные серьги, еще один резной изумруд блестел на среднем пальце левой руки.

Изумруды купил ей Лайонел в Каире. За них он заплатил сказочную цену, а когда она упрекнула его за расточительность, лишь рассмеялся и поцеловал ее ладонь.

— Я просто хотел увидеть на тебе это кольцо, — объяснил он. — Никак не могу решить, что прекраснее — твоя рука или драгоценности, которыми я стараюсь ее украсить.

Лайонел любил дарить ей подарки. В этом он был удивительно разборчив — не признавал ничего, кроме самого лучшего. И драгоценности, и одежда для его возлюбленной должны были быть эксклюзивными и высшего качества.

Траты его не волновали: он одевал и украшал Мону с увлечением коллекционера. Иногда она спрашивала себя, не превращается ли в какую-то куклу, которую Лайонел с наслаждением украшает изысканными дарами разных стран: русскими соболями, канадскими черно-бурыми лисами, китайскими нефритами и цейлонскими рубинами.

Подарки ей он выбирал по многу часов, с увлечением коллекционера, так что порой Моне казалось, что он стремится доставить радость не столько ей, сколько самому себе. Он стремился к совершенству — и все же Мона знала: совершенство он ищет лишь в том, что непосредственно с ним связано.

Рядом с ним она должна быть прелестна, должна носить изумительные наряды, потрясающие драгоценности, уникальные меха.

Но, когда его нет рядом, пусть обитает в безвкусных и потертых гостиничных номерах, пусть путешествует в одиночку, возбуждая любопытство и толки, пусть общается со сбродом, населяющим второсортные гостиницы и обедающим во второсортных ресторанах.

В высшее общество, к достойным и интересным людям в любом городе дорога ей была закрыта — из страха, что ее путь пересечется с путем Лайонела и нанесет ущерб его карьере.

Да, Лайонел требовал совершенства — но лишь там, где это касалось его самого…

«Хватит о нем думать!» — приказала она себе и улыбнулась своему отражению.

— Мона Карсдейл готова к вступлению в новую жизнь! — насмешливо проговорила она. — В дивный новый мир крестьян, коров и кабачков!

И, покинув свою маленькую спальню, легким шагом сбежала по широкой дубовой лестнице вниз.

Майкл, только что вошедший, стоял в холле, прямо под ней. Она окликнула его сверху; он поднял голову и смотрел, как она бежит к нему, золотая и сияющая, словно жаркое летнее солнце.

— Ну как? — спросила она, остановившись на нижней ступеньке. — Нравится? Или ты предпочел бы увидеть скромницу в сером?

— Ну, на это ты никогда не пойдешь! — парировал он. — Однако, прежде чем начнем ругаться, позволь повторить то, что я сегодня уже говорил: выглядишь ты намного лучше, чем раньше.

— Начнем ругаться? — повторила Мона, вздернув бровь. — С чего это вдруг?

— Заметил воинственный огонек в твоих глазах — и решил сразу предупредить такое развитие событий.

— И ошибся. Няня сделала мне внушение, так что сегодня я намерена вести себя прилично. Буду сидеть с тобой рядышком, вздыхать и лепетать: «Да, Майкл!», «Совершенно верно, Майкл!», «Как ты прав, Майкл!», «Майкл, ты такой умный!» Ну, как тебе понравится такая Мона?

— Очень понравится. Только не забудь сдержать свое обещание.

— Непременно. Вот увидишь, как у меня это получится!

Вместе с Майклом она вошла в гостиную. Доктор, его жена и генерал Физерстоун уже стояли у камина, а миссис Вейл разносила бокалы с хересом.

Мона сегодня в ударе, думал Майкл, глядя, как она, впорхнув в комнату, радостно приветствует Хаулеттов, подставляет седому генералу щечку для поцелуя и интересуется, хранил ли он ей верность, пока она странствовала в чужих краях.