Читать книгу "Партия для ловеласа - Вера Колочкова"

— Вероника, доченька, ты здесь, слава богу… — потянула к ней руки с кровати мать. — Подойди ко мне, доченька…

— Мам, ну как ты себя чувствуешь? Лучше тебе? — присела на самый край стула перед ней Вероника. — Ты почему в больницу на «Скорой» не поехала? Там бы лечение полноценное провели…

— Ну что ты, доченька, какое лечение… Не болтай глупости. Какое мне теперь уже лечение поможет? Все, отбегалась твоя мама, Вероничка. Что ж делать, раз так…

— Мам, ну что ты, что ты говоришь! Ты еще встанешь, обязательно встанешь!

— Нет, доченька, не встану. Придется и тебе, и мужу твоему с этим как-то смириться, на всю теперь жизнь, доченька… Ну ничего, ничего, все дети рано или поздно через это проходят, и тебе вот тоже придется… Ты Игорю своему уже сказала, что со мной случилось? Когда вы меня к себе перевезете? Сегодня? Я бы хотела уже сегодня…

— Мам, но погоди… Давай ты лучше пока здесь побудешь, а? А я к тебе сюда буду приезжать, сразу после работы… Я все сделаю… Я научусь…

— Доченька, ну что ты говоришь такое, господи? Глупенькая моя… Какая тебе теперь со мной работа? Нет-нет, я думаю, что работать тебе больше совсем не нужно! Что тебя, муж не прокормит? У тебя теперь мама на руках, доченька, какая такая работа… Ты должна быть с мамой теперь неотлучно… И не думай даже…

Александра Васильевна вдруг шустро дотянулась до тонкого Вероникиного запястья и с силой вцепилась в него, будто хотела таким образом сломить глупое сопротивление дочери. Да и что же это такое, в самом деле, лепечет какую-то полную ерунду девчонка — будет она к ней сюда приходить. Зачем это — сюда? Еще не хватало, сюда! Нет-нет, теперь уж гордый ее муженек никуда не денется, придется ему подвинуться, теперь уж ему Веронику придется уступить. В конце концов, она же ее, ее дочь! А сам пусть лучше о материальной стороне жизни позаботится. У него теперь и жена, и теща на руках будут! Все по справедливости, как оно и должно быть. Судьба, она всегда людьми правильно распоряжается, всех ставит на свои законные места и всех возвращает на круги своя… Огромной ценой это возвращение обходится, конечно, но тем не менее…

— Доченька, ты, главное, не волнуйся. Ты успокойся, милая, все будет хорошо… Что же теперь делать, раз с мамой твоей горе такое приключилось? Придется тебе за мной ходить, как за малым дитем. И днем и ночью. Ты поняла? И про себя забыть придется. А как ты думала, дорогая? Именно так любящие своих родителей дети и поступают. Надо уметь отдавать долги, Вероника. Ведь ты любишь свою маму, доченька? Правда? Ведь ты же не заставишь свою маму страдать?

— Мама, ну что ты… Нет, конечно же, нет… Я сделаю все, что от меня зависит, чтоб поднять тебя на ноги. Только, понимаешь, пока я не смогу тебя к нам забрать. Работу я все равно не смогу бросить, нет у меня сейчас такой возможности, мамочка! А ухаживать я за тобой буду, обязательно буду. И вечером после работы, и сиделку найму…

— Какую сиделку? Ты что? При живой дочери — сиделку?! Да как у тебя язык повернулся…

Александра Васильевна горестно задрожала губами и отвернула лицо к стене, однако запястья Вероникиного из своей цепкой руки не выпустила, а, наоборот, даже сжала его еще сильнее. Так сильно, что Веронике показалось вдруг, что ладонь ее скоро отпадет от руки и безвольно шмякнется на пол, как ненужный предмет.

— Ну мамочка, ну что ты… Ну, не плачь… Мамочка, я и правда пока не могу… Я не могу тебе всего сказать, ты просто поверь мне на слово…

— Чего? Чего ты не можешь мне сказать? — вмиг уставила Александра Васильевна на дочь загоревшиеся прежним неуемным огнем любопытства глаза. — У тебя что-то происходит в личной жизни, да? Что? Ну, скажи же мне, дочка! Ты мне так давно уже ничего не рассказывала! Ну? Говори же! Что?

— Мам, может, ты есть хочешь? Или чаю? Ты говори, что тебе нужно, я все сделаю. Ты как себя чувствуешь вообще? Какие тебе лекарства выписали, покажи. Надо же в аптеку сбегать. Где рецепты, мам? А может, мы тебя с Катькой до туалета попытаемся довести?

— Господи, до какого такого туалета, Вероника? Ты что, не понимаешь, что твоя мама больше никогда, никогда уже не встанет? Не понимаешь, что тебе все равно придется быть при мне неотлучно? Именно тебе, и не надо сюда свою Катьку приплетать. При чем тут Катька, Вероника? Кому еще нужна твоя мать, кроме тебя? Кроме родной и единственной дочери?

— Да, мамочка… Конечно, мамочка… — послушно кивала Вероника, потихоньку пытаясь выдрать из цепких материнских пальцев свое запястье и соображая лихорадочно, как бы ей и в самом деле справиться половчее с предстоящей физиологически-организмической материнской проблемой. Однако в перепуганную отчаянием голову ничего такого сильно ловкого приходить вовсе не желало, а приходил один только противный и скользкий страх и опять начинал трясти ее изнутри мелко и противно. «Как хорошо, что завтра выходной, — обреченно подумалось ей. — Успею хоть съездить купить всякие нужные вещи — утки да памперсы…»

— Так я не поняла, Вероника, где же твой Игорь-то? Почему он за нами не едет? Надо бы позвонить ему… Иди, дочка, собери пока мои вещи…

— Мама, мы никуда сегодня с тобой не поедем! — уже чуть не плача, громко проговорила Вероника. — Я буду делать все, что нужно, все, что скажешь, но только здесь, у тебя! Потому что нет смысла ехать ко мне! Потому что мне все равно в понедельник надо будет идти на работу! Потому что приезжать к тебе сюда каждый день мне гораздо удобнее! Я буду приезжать и все делать, что полагается…

— Ты что, со мной здесь жить собралась? Но это же неправильно, дочка! Ведь у вас гораздо удобнее! Нет-нет. Я так не согласна. У тебя своя квартира есть! Она ведь твоя, ты не забыла? И потому незачем нам с тобой теперь здесь жить. Захочет твой Игорь — пусть в этой комнате поселится. А тебе здесь жить не надо!

— Ну почему жить, мамочка? Я не буду здесь жить постоянно. Я просто не смогу. На ночь я буду уезжать домой.

— То есть как это — домой? А я?

— А ты ночью будешь спать. А утром я снова приеду и все сделаю — накормлю тебя, переодену. И вечером после работы тоже…

Александра Васильевна снова поджала задрожавшие губы, резко отвернула голову к стене и больше не проронила ни слова за то время, пока Вероника, обнаружив под ней холодную, неприятную мокроту, вертела с трудом ее безвольное тело с боку на бок и, неловко-неумело корячась, меняла мокрую простыню на сухую. Катька стояла в дверях, наблюдала за ее усилиями жалостливо, не решаясь войти. Потом тихо поманила ее рукой и, обхватив за плечи, вывела в коридор и повела в сторону кухни, тихонько на ходу приговаривая:

— Ну ничего, ничего, Верка, устроимся как-нибудь. Ну, не трясись так, чего ты. Успокойся, все привыкнется, все образуется… Сейчас посидим, подумаем, порешаем… Еще водочки накатим…

— Кать, ее же, наверное, накормить надо? — рванулась было из-под ее руки Вероника. — Я пойду спрошу…

— Да погоди ты, не суетись! Захочет есть — сама попросит. Дай ей полежать да посердиться-пообижаться вволю! Глядишь, и проголодается.