Читать книгу "Предательство Борна - Роберт Ладлэм"

Глава 4

Яков Сильвер и его брат вынырнули из ночной темноты в то время, когда даже такие города, как Вашингтон, пустеют или по крайней мере приобретают какой-то уныло-одинокий вид, словно голубая меланхолия прогоняет с улиц все живое. Когда они вошли в приглушенную роскошь гостиницы «Конститьюшен» на северо-восточном углу Двадцатой улицы и Ф-стрит, Томас, дежурный администратор, поспешил к ним навстречу по дорогой ковровой дорожке мимо расширяющихся кверху мраморных колонн.

И у него была веская причина для подобной суеты. Он, как и остальные дежурные администраторы, получил от Льва Сильвера, брата Якова Сильвера, хрустящую стодолларовую бумажку, когда братья заселялись в гостиницу. Эти два еврея, торговцы бриллиантами из Амстердама, были очень богаты: тут не могло быть никаких сомнений. К братьям Сильверам следовало относиться с бесконечными вниманием и уважением, подобающими их высокому статусу.

Томас, маленький человечек с вечно влажными ладонями, похожий на мышку, отметил, что у Якова Сильвера раскраснелось лицо, словно он только что одержал крупную победу. А работа Томаса как раз и заключалась в том, чтобы угадывать желания самых важных постояльцев гостиницы.

– Мистер Сильвер, меня зовут Томас. Рад видеть вас, сэр, – сказал он. – Могу я что-нибудь для вас сделать?

– Можете, Томас, – ответил Яков Сильвер. – Приготовьте бутылку лучшего шампанского, какое только у вас есть.

– И пусть ее принесет тот пакистанец, – добавил Лев Сильвер, – как там его зовут?..

– Омар, мистер Сильвер.

– Ах да, Омар. Он мне нравится. Попросите его принести шампанское в номер.

– Хорошо. – Томас согнулся в поясе, почтительно кланяясь. – Будет исполнено, мистер Сильвер.

Он поспешил к своему столику, а братья Сильверы вошли в лифт. Обитая плюшем кабина бесшумно подняла их на пятый этаж, отведенный самым почетным гостям.

– Ну, как все прошло? – спросил Лев Сильвер.

И Яков Сильвер ответил:

– Все прошло в точности так, как было запланировано.

Закрыв за собой дверь номера люкс, он скинул с себя плащ и пиджак и направился прямиком в ванную, зажигая по дороге весь свет. За спиной в гостиной заработал телевизор. Яков Сильвер стащил промокшую от пота рубашку.

В ванной комнате, отделанной розовым мрамором, все уже было готово.

Раздевшись по пояс, Яков Сильвер склонился над мраморной раковиной и вынул свои золотистые глаза. Высокий, обладающий телосложением бывшего игрока в регби, он был совершенен, как олимпиец: похожий на стиральную доску упругий живот, мускулистые плечи, мощные конечности. Захлопнув пластмассовую коробочку, в которую он аккуратно уложил золотистые контактные линзы, Яков Сильвер посмотрел на себя в зеркало. За собственным отражением он увидел значительную часть номера, отделанного в кремовых и серебряных тонах. В гостиной слышалось тихое бормотание диктора Си-эн-эн. Затем телевизор переключился на канал новостей «Фокс ньюс», потом на информационный выпуск Эн-би-си.

– Ничего, – донесся из комнаты звонкий тенор Муты ибн Азиза. Мута ибн Азиз сам выбрал себе это вымышленное имя – Лев. – Ни в одном выпуске новостей ничего нет.

– И не будет, – сказал Яков Сильвер. – ЦРУ мастерски владеет искусством манипулирования средствами массовой информации.

Теперь в зеркале появился сам Мута ибн Азиз, ухватившись одной рукой за дверной косяк ванной, другую держа за спиной. Черноволосый и темноглазый, с классическим семитским лицом, на котором застыла неистовая и неутолимая решимость, он был младшим братом Аббуда ибн Азиза.

Пододвинув стул, Мута уселся напротив туалета. Взглянув на свое отражение в зеркале, он заметил:

– Без бород мы выглядим какими-то голыми.

– Это же Америка. – Яков Сильвер отрывисто кивнул. – Возвращайся в комнату.

Оставшись один, он позволил себе думать, как Фади. Личину Хирама Севика Яков Сильвер отбросил в тот момент, когда они с Мутой выскочили из черного «Хаммера». Мута, как и было заранее обговорено, оставил полуавтоматический пистолет «беретта» с неуклюжим глушителем М-9СД на переднем сиденье. Выстрел его попал точно в цель, но никто и не сомневался в меткости Муты ибн Азиза.

«Хаммер» снова рванул вперед, а они быстро скрылись из виду, забежав за угол, а затем прошли по Двадцатой улице до Ф-стрит и, подобно двум призракам, исчезли за ярко освещенным фасадом гостиницы.

А тем временем, меньше чем в миле от них, Ахмад, оставшийся один в кабине «Хаммера», заполненной взрывчаткой «Си-4», уже принял мученическую смерть и отправился прямиком в рай. Герой, прославивший свою семью и свой народ.

«Твоя задача заключается в том, чтобы забрать с собой как можно больше врагов», – напутствовал Ахмада Фади, когда тот добровольно вызвался принести себя в жертву. На самом деле желающих было много, и между ними не было почти никакой разницы. Положиться он мог на каждого. Фади остановил свой выбор на Ахмаде, потому что тот приходился ему двоюродным братом. Разумеется, одним из многих, но у Фади был небольшой долг перед его дядей, за который он своим решением расплатился сполна.

Сунув руку в рот, Фади достал фарфоровые зубные коронки, с помощью которых он расширил челюсть Хирама Севика. Вымыв коронки водой с мылом, он положил их на место в твердую коробочку, в каких торговцы перевозят драгоценные камни и ювелирные украшения. Мута предусмотрительно пристроил ее на широкий край ванны, чтобы все было под рукой: ящичек с многочисленными полочками и отделениями, заполненными разнообразным театральным гримом, растворителями, резиновыми деснами, париками, цветными контактными линзами и всевозможными накладками для изменения формы носа, подбородка и ушей.

Выдавив на широкое хлопчатобумажное полотенце растворитель, Фади тщательно смыл грим с лица, шеи и рук. Его естественная, потемневшая на солнце кожа, добрых десять дней скрытая от людских глаз, проступала полосами. Наконец он увидел в зеркале Фади таким, каким его знал. На краткий миг он стал самим собой, бесценным сокровищем, попавшим в самое логово врага. Затем они с Мутой ибн Азизом уйдут, скроются в облаках, чтобы попасть в следующее место.

Вытерев лицо и руки полотенцем, Фади вернулся в гостиную. Мута, стоя перед телевизором, смотрел сериал «Клан Сопрано».

– Я прихожу к выводу, что эта тварь Кармела, жена главаря, вызывает у меня омерзение, – сказал он.

– И неудивительно. Только взгляни на ее обнаженные руки.

Кармела стояла в открытых дверях своего неприлично огромного особняка, наблюдая за тем, как ее неприлично огромный муж забирается в неприлично огромный «Кадиллак».

– А их дочь жила половой жизнью до замужества. Ну почему Тони не убил ее, как того требует закон? Расправившись с нею собственной рукой, он бы спас свою честь и честь своей семьи, которая теперь оказалась втоптанной в грязь. – В порыве отвращения Мута ибн Азиз шагнул к телевизору и выключил его.