Читать книгу "Магус - Владимир Аренев"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Обэрто заверит его тогда, что непременно вознаградит Фантина и за то, что пошел с ним на виллу, и за заботу, и за рассказы. И воодушевленный «виллан», пока они будут тащиться на повозке к Площади Акаций, еще раз подтвердит: да, и после поимки морячков Малимор наведывался в «Стоптанный сапог», о здоровье мессера беспокоился, вот и сегодня заходил. Да, стража нарисовалась напротив «Сапога» сразу, как Фантин перебрался туда с беспамятным магусом, а вот с картиночками стала расхаживать уже позже. Ага, аккурат как поймали душегубов, так и…
…Потом они приедут на Площадь Акаций, где напротив Дворца Заседаний, рядом со старым, искривленным деревом вершится правосудие. Там уже будет не протолкнуться от зевак; к акации, под длинную и прочную ветвь со свисающей с нее петлей подведут одного за другим моряков с «Цирцеи», помогут взойти по шаткой лесенке (многие не будут способны сделать это сами, ибо застенки инквизиции — они, господа, только душу выводят на путь праведности и спасения, а тело зачастую при этом калечат) — и моряки с телами, напоминающими ствол дерева, на котором их вздергивают, примут смерть по-разному: одни молча (и не только потому, что лишены языка; случаются ведь и такие, кто перед лицом вечности проявляет вдруг скрытое доселе мужество), другие — вымаливая пощаду, хотя сами же признанием своим подписали себе смертный приговор, поздно на попятную идти!.. а шкипер их в ужасе отшатнется и ткнет пальцем в толпу, и замычит что-то нечленораздельное («…этому точно укоротили язычок!»), и даже взойдя по лесенке к очередной петле (для каждого забрасывали новую, а затем перерезали и тела складывали сбоку, в чудовищную поленницу) — даже просунув голову в петлю, шкипер будет тыкать пальцем в толпу, где как раз окажутся повозка с магусом и Фантином и многие другие из «Сапога», — будет указывать на них, и мычать отчаянно, и в конце концов повиснет, пошатываясь, исторгнув из тела своего как душу, так и менее возвышенное содержимое, и на лице шкипера читаться будет самый неподдельный ужас. Впрочем, никак со смертью его не связанный, что уже удивительно и достойно внимания.
Но это все — через час или более того, а теперь Обэрто стоит в комнатке, дожидается, пока Фантин переговорит с хозяином «Сапога», — и вдруг, решившись, вырывает листок из своего альбомчика, пишет пару слов и кладет, перегнув вчетверо, под подушку. Затем поднимает голову к потолку и внятно велит невесть кому:
— Передать Малимору, как можно скорее!
После, вернувшись с Площади Акаций (а будет это поздним вечером), изрядно утомленный увиденным и пережитым, он прежде всего заглянет под подушку. Там вместо оставленного листка обнаружится новый, с цифрой «6», подчеркнутой дважды.
И перстень, на печатке которого — кролики да шпаги.
Неожиданное появление Карло, его дубинка и нахмуренные брови навели ужас на негодяев.
А. Толстой. «Золотой ключик, или Приключения Буратино»
1
От чего люди устают? От работы, понятное дело: от готовки съестного, от ловли рыбы; если целый день на веслах спину гнули, ежели документы какие важные читали-писали, в суде заседали, воевали. Еще устают от любви, если с утра до ночи в постели кувыркались, но это усталость сладкая, истомная. Еще от дум, не зря ведь в народе говорится: «голову ломает».
В общем, много от чего устают. Но чтоб Фантин когда-нибудь думал — от сиденья в портовых тавернах?!.. Это ж причем не пить-есть, хотя и не без того, это ж в основном слушать и вопросы задавать! Казалось бы, чего легче. Но вот уж вечер близится — и Лезвие Монеты ощущает себя скорее мертвым, чем живым, и с тоскою размышляет о скоропалительном своем обещании помочь мессеру Обэрто.
По правде сказать, не слишком оно скоропалительное. И — главное! — Фантин дал его прежде, чем явился дон Карлеоне, а тогда уж… тогда уж… ну, тогда мнение самого Фантина мало что значило бы.
Он сидит в таверне «Ветер странствий», вполуха слушает, о чем говорят за соседними столами, и еще раз вспоминает об утреннем визите дона Карлеоне.
2
Сперва в дверь постучался молодчик неопределенного вида, смахивающий на вольного художника, причем проевшего последние багатино и теперь подрабатывающего мальчиком на посылках. Было что-то такое у него во взгляде, одновременно искательное и гневное, будто и жрать охота, и гордость все еще костью поперек горла встает. Вошедший в два взгляда (быстрый на Фантина, более внимательный на магуса) определил, кто здесь кто, и, перегнувшись в неуклюжем поклоне — казалось, слышно было, как скрежещет негибкая гордость, — провозгласил наконец: «Дон Карло Карлеоне». Затем сдвинулся вбок (в комнату он так и не вошел, стоял на пороге; впрочем, никто его и не приглашал) — ну вот, отступил вбок, а рядом с ним прямо из стены вдруг проступил низкорослый призрак, одетый очень даже по-современному.
На светло-голубой жюстокор гостя была накинута пунцовая мантия, опушенная горностаем и застегнутая на правом плече тремя аграфами в виде улыбающихся звезд. Парчовым башмакам, пожалуй, позавидовал бы иной герцог (если бы не знал, что они нематерьяльны), а уж белые перчатки, украшенные золотым шитьем и жемчугом, повергли бы в трепет любого модника! В общем, вошедший выгодно отличался от синьора Аральдо или синьора Бенедетто с их вычурными, но безнадежно устаревшими одеждами.
Итак, призрак проник в комнату, отвесил чинный поклон мессеру Обэрто и чуть менее изысканный — Фантину, после чего сел в кресло у окна и попросил прощения за столь неожиданный визит. «Впрошем, проиштекающий иж необходимошти шрежвышайной, инаше бы я не пошмел вот так жапрошто потревожить ваш».
Прежде чем продолжить, совершим с тобой, читатель, небольшое путешествие во времени и пространстве, дабы рассказать о том, чего Фантин не знал, а потому не мог и вспомнить. Незадолго до того, как молодчик с внешностью «вольный и голодный художник» постучал в дверь комнаты мессера Обэрто, в «Стоптанный сапог» вошла презанятнейшая компания из трех человек. Двое несли небольшую и неказистую урну; в дверях они чуток задержались, поскольку оба были высоки да широкоплечи, и вот, один неловко наклонил урну, которая тотчас отозвалась мягким шелестом, будто там пересыпалась земля, даже что-то клацнуло внутри, — но и только. Оказавшись в общем зале, широкоплечие уселись за отдельный столик, заказали кувшин вина и, поставив урну на лавку между собой, сидели двумя истуканами, к питью почти не прикасались, зато внимательнейшим образом наблюдали за окружающими, каковые, заметив широкоплечих, старались к их столу не подходить, глупых вопросов вроде: «А чего это у вас в горшке?» — не задавать и вообще в пределах видимости не появляться.
Третьим в компании был как раз упомянутый выше молодчик, который тотчас отправился на поклон к магусу. Он работал на редкой и почетной должности Vox larvae, то бишь «Голоса мертвых». Нынешняя его миссия в том и заключалась, чтобы отрекомендовать призрак дона Карло Карлеоне, «крестного отца» города Альяссо и вообще всего западного побережья. Широкоплечие же были костехранителями дона.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Магус - Владимир Аренев», после закрытия браузера.
