Читать книгу "Самба «Шабаш» - Эрве Жюбер"

— Раньше — да. — Старуха сплюнула на пол. — Но души разъел страх. Все, что продавалось или обменивалось здесь за последние полгода, уходило по дешевке из-за этого дьявольского страха.

Похоже, мумия в человеческом облике презирала это чувство.

— Страх? — удивился Аматас, набивая трубку, чтобы отделаться от вкуса крапивы во рту.

— Последним переступил этот порог торговец агатами.

— Прекрасный камень для устранения опасности, — сказал Ванденберг.

— Он продал все. Здесь бывали люди, из карманов которых торчали волчьи хвосты. Попадались и такие, кто был готов платить бешеные деньги за плохонький алмаз.

— Зачем? — воскликнул Эльзеар.

— Любые алмазы оберегают от врагов. Так сказать, в идеале, — просветил его ректор.

— Мане, текел, фаргс! — внезапно воскликнула старуха, ее глаза вспыхнули, а костлявый палец указал на потолок. Потом она схватила супницу и исчезла на кухне.

— У нее с мозгами не в порядке? — спросил Эльзеар, воспользовавшись ее отсутствием, чтобы вылить остатки супа в помойное ведро у входной двери.

Ванденберг приблизительно перевел пророческие слова, сказанные старухой:

— Подсчитано, взвешено, разделено.

— И что это означает?

— Дни ваши сочтены.

— То, что предсказала огненная рука последнему царю Вавилона, — добавил Аматас.

— Во время последней оргии, в которой он пил из священных сосудов Навуходоносора, — продолжил ректор.

— Сжальтесь, не упоминайте об оргии, — простонал Эльзеар.

Старуха вернулась с тремя кусками коричневого кекса, источавшего сладковатый запах. Эльзеар издали с подозрением принюхался к нему. Отто взял свою долю и мужественно откусил кусочек.

— О, — всплеснул он руками. — Пирог из горечавки. Когда я был маленьким, он казался мне горьковатым. Но этот выглядит… — он подавил приступ тошноты, — удивительно удавшимся.

Аматас и Эльзеар неохотно последовали его примеру. Ставшая еще более подозрительной старуха не сводила с них глаз и вдруг встала.

— У вас не побаливает мошонка? — спросила она Эльзеара, который едва не подавился своим куском. — Или у вас злокачественная язва? У меня осталась горсть молочая, который придется вам по вкусу.

— Все… Все хорошо, — заикаясь, ответил несчастный.

— В брюхе не свербит? — прошипела она, глянув на Лузитануса. — Вам поможет чашечка вербены. — Она повернулась к Ванденбергу и с издевательской улыбкой предложила ему: — У меня осталась свиная травка для решения проблем с… знаете с чем?

И истерически расхохоталась. К счастью, во рту ректора ничего не было. Иначе он бы от удивления выплюнул содержимое.

— Почему люди возвращаются к талисманам, амулетам и каменным оберегам? — произнес он, бросив печальный взгляд на компаньонов.

Старуха вытерла слезы, собравшиеся в уголках глаз.

— Потому что готовится великое сражение, — ответила она, словно речь шла об очевидных вещах.

— Что за великое сражение?

Снаружи поднялся ветер и завыл в долинах города Дьявола, наигрывая увертюру похоронного марша. Отто наклонился над столом.

— Расскажите нам о великом сражении, — приказал он. — Кто его начнет?

— Кармилла Баньши из Базеля, — ответила старуха не своим голосом.

— Где она сейчас?

— Неизвестно.

— Чем занята?

— Объезжает святилища.

— Зачем?

— Чтобы уговорить присоединиться к ней. Она готовит свой шабаш.

Эльзеар вопросительно глянул на Аматаса, но тот знаком велел ему молчать. Отто удалось хитростью заворожить хозяйку. И теперь он тянул из нее информацию. Допрос продолжился.

— Скольких хранителей святилищ она завербовала?

— Двоих, — последовал ответ. — Вскоре к ним присоединится третий.

— Кто они?

— Не знаю.

— Речь идет о главных святилищах?

— Не знаю.

Отто потер переносицу. Он был в тупике. И поспешил сменить тему, пока заклятие действовало.

— Имя Лилит что-нибудь говорит вам?

— Первая жена Адама. Изгнана из Райских кущ. Наша общая мать.

— Не эта Лилит. Я говорю о дочери Дьявола.

— Я…

Губы старухи сомкнулись.

— Вы слышали о ней? — настаивал Ванденберг.

— Да.

— Что вам известно о ней?

— Родилась в Базеле. Дочь Баньши. Похищена во время последнего шабаша в Лиденбурге. Где она? Что делает? Награда тому, кто ее найдет.

— Баньши отыскала ее следы? — продолжал Отто, стараясь не делать перерывов.

— И да, и нет.

— Как это — и да, и нет? — разозлился он.

— Она ищет и не ищет. У нее много разных дел.

Невероятный раскат грома сотряс трактир. Старуха пронзительно завизжала и подпрыгнула на стуле. Проливной дождь яростно забарабанил в окна.

— У вас замечательный кекс, — похвалил ее Отто. Тарелки были пусты. Эльзеар воспользовался отключкой старухи, чтобы сбросить еду в помойное ведро. Старуха оглядела их круглыми совиными глазами и ушла, пробормотав «Доброй ночи».

— Два святилища пали, — прошептал Аматас, когда они остались одни.

— И мы не знаем какие, — добавил Эльзеар.

— А Баньши посещает святилища до того, как заняться Лилит. Это дает передышку Грегуару и Роберте.

Они решили, что им не остается ничего другого, как отправиться спать. В дортуаре Эльзеар рухнул на тюфяк и долго ворочался, пытаясь заснуть. Отто вынул книгу Никола Фламеля из герметичного футляра. Медная обложка была горячей. Выгравированные на поверхности знаки странно блистали. Капли дождя, проникавшие сквозь дыры в крыше, стучали по днищу тазика с равномерностью клепсидры.

— Есть ли опасность посещения Гуэлля? — спросил Лузитанус. — Представьте, что Гарнье — один из двух первых хранителей, решивших последовать за Баньши…

— Он может оказаться и третьим, — добавил Ванденберг. — Колеблющимся. В таком случае нам надо спешно переговорить с ним. — Он пожал плечами. — Решать будем на месте.

— Однако наши опасения оказались обоснованными. — Аматас раскурил трубку и выпустил к потолку клубы дыма в виде вопросительных знаков. — Этот этап по крайней мере позволил нам узнать кое-что главное.

— А именно?

— Что мы можем выжить после кекса с горечавкой в трактире Арканов.