Читать книгу "Плач соловья - Саймон Грин"

Он покачал головой, подошел к столу и поставил флакон передо мной. Пока Пью усаживался за стол, я смотрел на склянку без этикетки. Нельзя было сказать, лекарство ли это, отрава ли, а может, нечто третье. Чего только Пью не привозил из своих путешествий.

— Тяжелые времена наступают, — сказал Пью, устраиваясь за столом. — Темная Сторона древняя, но не вечная.

— Ты всегда это говорил, сколько я тебя помню, Пью.

— Я не ошибаюсь и сейчас! Слепой, я вижу больше, чем зрячий. Но чем дальше я заглядываю, тем туманнее картина. Быть может, сохраняя тебе жизнь сегодня, я осуждаю на вечные муки все живые души Темной Стороны.

— Никто не может быть столь важной птицей, тем более я. А что в склянке, Пью?

— Редкая гадость, — фыркнул он. — Но должно помочь. Выпьешь весь флакон, потом можешь расслабиться. Но чудесное исцеление, как и другие чудеса, имеет свою цену. Ты проспишь сутки и проснешься совершенно здоровым, но постареешь на месяц. То есть ты проживешь на месяц меньше, чем мог бы. Ты готов отказаться от месяца жизни ради скорого выздоровления?

— У меня нет выбора, — ответил я. — Идет расследование, и клиент ждет моей помощи сейчас, а не потом. И кто знает, может, я найду способ получить этот месяц обратно. На Темной Стороне и не такое случалось. — Я помолчал и посмотрел на Пью. — Но ты не обязан мне помогать.

— Совесть иногда страшно мешает жить, — торжественно объявил он.

Я отвернул ржавый колпачок и принюхался. Пахло фиалками — густой приторный запах, скрывающий что-то окончательно мерзкое. Я опрокинул флакон и потерял сознание, успев напоследок лишь ощутить поистине чудовищный вкус. Очнулся на столе, глядя в потолок. В первый момент не чувствовал ничего, кроме облегчения. Пью все-таки мог воспользоваться случаем и расправиться со мной. Он уже пытался меня убить, и неоднократно. Я осторожно принял сидячее положение. Руки и ноги затекли, но ничего не болело. Сложенное пальто лежало на столе: Пью подложил мне его под голову вместо подушки. Я свесил ноги и потянулся. Здорово. Великолепно! Никакой боли, никакой лихорадки, никакой крови во рту. Я прикоснулся к подбородку и вздрогнул: пальцы наткнулись на бороду. Месяц моей жизни, однако… Я слез со стола, подошел к полкам, порылся среди магических предметов и нашел зеркальце. То, что я там увидел, мне совсем не понравилось. Лохматая борода с проседью, длинные нечесаные волосы — подозрительный опасный дикарь. Выглядит законной добычей для праведника вроде Пью.

— Суета и тщеславие, — сказал Пью, входя в комнату. — Я так и знал, что ты с этого начнешь. Положи зеркало обратно, оно денег стоит.

— Я не могу в таком виде!..

— Скажи спасибо, что я с тебя иногда пыль смахивал.

— У тебя есть бритва, Пью? Мне с такой бородой нельзя. Я с ней выгляжу как раз на мои годы — это невозможно!

Пью гадко ухмыльнулся:

— Есть опасная бритва. Давай побрею.

— Спасибо. Я, видишь ли, никого не подпускаю близко к своему горлу.

Пью рассмеялся и вручил мне бритву с перламутровой ручкой. Бриться при помощи маленького зеркальца, без воды и мыла — сомнительное удовольствие. В конце концов, мне надоели порезы, и я остановился. Вышло не слишком гладко, зато я начал узнавать себя в зеркале. Вернув бритву, я сделал несколько гимнастических движений. Все в порядке — можно вновь бросать вызов миру.

Пью все это время сидел как статуя фараона, не обращая на меня внимания. Внезапно он заговорил:

— Покинув мой дом, ты опять становишься моей целью.

— Конечно, Пью. Иначе люди подумают, что ты стареешь.

— Придет день, и я тебя убью. На твоем лбу печать Зверя. Я ее вижу.

— Знаешь, — задумчиво произнес я, уходя от темы, — ты мог бы оказать мне еще одну услугу…

— Боже милостивый, неужели я еще чего-то не сделал? Убирайся, пока не погубил мою репутацию окончательно!

— Мне нужно изменить внешность, — сказал я, не моргнув глазом. — Я возвращаюсь к своему расследованию — нельзя, чтобы меня узнали. Не говори, что у тебя нет ничего простого и дешевого…

Пью покорно вздохнул:

— Пусть же это будет мне уроком! Не помогай чужаку, не то ублюдок сядет тебе на шею. И куда ты собрался?

— В ночной клуб «Пещера Калибана».

— Да уж, знаю. Вертел беззакония, и цены в баре за гранью разумного. Сделаю-ка я из тебя гота. От этих мелких чумазых язычников там деваться некуда, еще одного никто не заметит. Применим простую поверхностную иллюзию. Хватит на два часа, не больше, и уж конечно, не обманет ни одного серьезного человека…

Он долго рылся на полках, доставая то одно, то другое, пока не нашел австралийскую кость-указатель.[2]

Сделав пару выпадов в мою сторону, он коротко произнес что-то на языке туземцев и вернул кость на место.

— И все? — спросил я.

— Ты про заклинания и пассы? Пожалуйста, сколько угодно. Только это для тех клиентов, которые платят. Показуха. Магия — прежде всего сила и целеустремленность, независимо от источника энергии. Посмотри в зеркало.

Я посмотрел и опять себя не узнал. Лицо скрылось под черной татуировкой в виде переплетающихся спиралей, как у маори. Такое личико да моя новая нечесаная шевелюра — то, что надо.

— Тебе другое пальто нужно, — сказал Пью. — В этом нельзя выходить на улицу.

Он протянул мне видавшую виды черную кожаную куртку с выполненной стальными заклепками надписью на спине: «укрепи меня, Боже».

— Вот, возьми.

Куртка оказалась великовата, но там, куда я собрался, это не имеет значения. Я попрощался с Пью, и за дверью простерлась знакомая тьма. Я шагнул в нее и тут же оказался в Аптауне, в нескольких минутах ходьбы от «Пещеры Калибана». Дверь за моей спиной со стуком закрылась. Я знал, что, если обернусь, уже ничего не увижу. Пью, наверное, думает, что кое-что выиграл, оставив себе мое пальто. Личная вещь, да еще сплошь покрытая моей кровью, — отличный фокусирующий объект для любой магии. С его помощью Пью легко может наградить меня любой мерзостью. Именно для такого случая я когда-то встроил в свое пальто магический самоликвидатор. Стоит дистанции между нами превысить определенную величину, как пальто само собой вспыхивает. Думаю, Пью в данный момент ознакомился с этим феноменом.

Разумеется, я не забыл переложить всю полезную мелочь из карманов пальто в карманы моей новой кожаной куртки.

Пью хорош, но я еще лучше.

Когда я добрался до «Пещеры Калибана», за билетами на следующий концерт Россиньоль уже выстраивалась очередь. Действительно, нигде раньше мне не приходилось видеть столько готов сразу. Черная одежда и сумрачные, как покрытое облаками небо, лица. Толпа нетерпеливо шумела, то и дело кто-то начинал скандировать имя Россиньоль, остальные подхватывали, потом, выдохшись, замолкали, затем начинали опять.