Читать книгу "Убить зверя - Виталий Гладкий"

Если я где-нибудь проколюсь, меня не просто по быстрому зароют в землю, но перед этим медленномедленно разрежут на мелкие кусочки и постараются, чтобы я был при памяти до конца экзекуции.

– А разве раньше в случае засветки было бы иначе?

– Ну вы сказали… – Мазел таращился на майора как на экспонат из музея восковых фигур. – В советские времена одна половина населения страны стучала на другую и наоборот – кто по принуждению, а кто, так сказать, из любви к искусству. И мой грех на общем фоне был не больше песчинки на склоне бархана. Ну перевели бы в зоне, попадись я туда, в разряд сук[8]– что с того?

– И то правда… Однако, я хотел бы знать истинную причину, побудившую тебя принять такое решение.

Мазел замялся. Он виновато опустил глаза и торопливо налил в высокий фужер водки. На этот раз Рифат не стал изображать из себя цивилизованного европейца – выпил шведский "Абсолют" одним глотком и понюхал ржаную корку.

– Под вас начали копать. Притом без дураков.

– Сногсшибательная новость… – ухмыльнулся Клевахин. – Сколько я помню себя в уголовном розыске, под меня рыли всегда. Чего только ни было: пытались дать взятку меченными купюрами, подставляли проституток, прослушивали телефон, устанавливали в квартире "жучки", предлагали "волгу" вне очереди, а однажды хотели пришить политику. Как видишь, я жив-здоров и до сих пор ношу погоны.

– Вот только звезд на них маловато, – ехидно подколол его Мазел. – Все, кто начинал с вами, давно уже носят полковничьи папахи, а кое-кто разжился и штанами с лампасами.

– Я не карьерист. И никогда не любил протирать брюки в мягких креслах. А совесть свою не поменяю ни на какие коврижки, не говоря уже о звездах и генеральских подштанниках.

– Не сердитесь, Николай Иванович, – примирительно сказал Рифат, доливая в рюмку Клевахина. – Я не хотел вас обидеть.

– А я и не сержусь. Меня больше волнует твоя очередная блажь.

– Это вовсе не блажь, а всего лишь вполне нормальный человеческий инстинкт самосохранения. Я ведь не самоубийца.

– Неужто все настолько плохо? – теперь уже Клевахин встревожился.

– Я не знаю, что там за дело вы раскручиваете, но большим людям не нравится, каким макаром это делается.

Вы наткнулись на что-то очень серьезное, наверное, почище политики, и, судя по разговорам среди моих знакомых из городского бомонда, ведете себя совершенно неуправляемо. А раз они так заговорили, значит против вас или уже идет контригра, или готовится нечто нестандартное и весьма неприятное. Что в нынешние времена заканчивается печально. При советской власти вам бы дали по шапке и выперли из органов, а сейчас просто-напросто бросят под каток и закатают в асфальт. И мне совсем не хотелось бы чалиться[9]вместе с вами.

– Понятно. Своя рубаха ближе к телу.

– Не нужно иронизировать, Николай Иванович. Я всего лишь не желаю терять то скромное благополучие, которого мне удалось достичь немалыми усилиями и за достаточно большой срок. Каждый человек имеет право выбора…

– Верно. Ты выбрал мягкие перины и по утрам кофе в постель… вместе со служанкой. Нет, нет, я не осуждаю. Каждому свое. И ни в коей мере не хочу завербовать в свою веру. Но не может ли случиться так, как уже не раз бывало, что ты опять прискачешь ко мне на полусогнутых просить помощи? В которой, кстати, я никогда не отказывал. И если ты думаешь, что тебе помогут твои дружки из "новых" русских или представители власть предержащих, то глубоко заблуждаешься. Им плевать не только на тебя, но и вообще на все кругом.

– Возможно и так. Но я все равно уже сделал выбор и от своего не отступлю.

– А ты не боишься, что я через пятые руки передам твоим корешам маляву[10]с описанием заслуг Мазела на ниве сотрудничества с уголовным розыском?

– Вы так не поступите, Николай Иванович… – загорелое лицо Рифата вдруг пошло красными пятнами. – Это… подло и совсем на вас не похоже.

– Что верно, то верно, – согласился Клевахин. – Я своих не сдаю. А тебя – тем более. Раз ты так решил – будь по-твоему. Но у меня есть просьба. Не переживай – последняя. Надеюсь, я заслужил на некоторое снисхождение? Вот-вот… Согласен? Тогда скажи, что тебе известно о разборке на кладбище?

– Ах, так вот откуда ветер дует… – у Мазела округлились глаза. – Это дело ведете вы?

– Ну да. Тебя что-то смущает?

– Еще как смущает. Мои, как вы их обозвали, дружки места не находят, когда заходит речь о чулимихском кладбище.

– Как ты думаешь, почему?

Рифат скривился, будто ему в рот попала полынь. Видно было, что информатору очень не хочется обсуждать эту тему.

– Мы договорились, – напомнил ему Клевахин.

– Да, договорились… положить голову в пасть льву. Вдруг повезет, и он не перегрызет нам шеи.

– Ну, предположим, наши государственные мужи больше похожи на шакалов, чем на львов. Правда, кусают они тоже достаточно больно.

– Мне ли не знать… – многозначительно буркнул Рифат.

– Вот-вот… Так что колись, дружочек.

– Ладно… – Мазел тяжело вздохнул. – Надеюсь, мои откровения не выйдут мне боком.

– Я тоже, – серьезно сказал майор.

– Вы уже, наверное, знаете, кто был на кладбище…

– Примерно. К сожалению, не всех и не поименно.

– В этом вопросе я вам тоже не смогу помочь. Большая тайна. Но все же главное мне известно. Где-то года два назад в городе появился весьма странный – чтобы не сказать больше – субъект. И вскоре стал вхож в так называемое "высшее" общество, куда абы кого не подпускают и на пушечный выстрел. Дальше – больше.

Этот таинственный незнакомец создал что-то наподобие секты сатанистов. Знаю, что на свои собрания сектанты – или как они там себя называют – идут будто на праздник.

– Только мужчины?

– И бабы тоже. По слухам, они колются и курят какую-то травку, а после трахаются словно кролики – кто кого сгреб, тот того и… В общем, понятно. Групповуха.

– Всего лишь? Подумаешь, новость. В нынешние времена такие сборища называются "клубами по интересам".

– Возможно и так. Но ни в одном "клубе по интересам" не устраиваются оргии с человеческими жертвоприношениями.

– Даже так? А ты это откуда знаешь?

– От верблюда, – огрызнулся Мазел. – Мои источники – это мои источники. И ничьи больше. Так мы всегда работали.

– Ладно, о чем базар… – вынужден был согласиться Клевахин, хотя ему всегда хотелось познакомиться с этими "источниками" поближе.