Читать книгу "Презумпция невиновности - Ева Львова"

– Договорились! – радостно выдохнула я, покидая кабинет.

* * *

Выйдя на крыльцо управления, я снова набрала номер клиента.

– М-м? – глухо прозвучало в трубке.

– Руслан Гасанович, вы спите?

– М-м.

– Немедленно просыпайтесь! – гаркнула я.

– Чисс по-человесски…

– Вы что, еще не протрезвели?

– Чисс по-человесски…

Сделав вывод, что с Муратовым говорить сейчас бесполезно, я нажала кнопку отбоя и отшатнулась от неожиданности, услышав за спиной голос Бориса:

– Вот ты и попалась!

Я быстро обернулась и увидела Устиновича-младшего с торжествующей улыбкой на устах.

– А ты откуда? – удивилась я.

– От следователя Демчука. Представь себе, дело Синицына закрыли. Учись работать, пока я жив: следствие пришло к выводу, что на лицо – отсутствие состава преступления, потерпевший сам напоролся на арматуру, так-то! Теперь Синицын свободен, как птица, и я свободен вместе с ним.

– Здорово, а то я без колес, – решила я воспользоваться случаем. – Подкинешь к иллюзариуму?

– Могла бы не спрашивать, – улыбнулся Борька. И тут же заинтересованно спросил: – Ну, что там с Муратовым?

– Запил с горя и не явился к Лисицыну, – пожаловалась я.

– Зря, ему это выйдет боком, – направляясь к машине, рассуждал Устинович-младший. – А по существу что мы имеем?

Я устроилась рядом с кудрявым другом на переднем сиденье «Форда» и принялась рассказывать:

– А имеем мы неприятный инцидент, случившийся в прошлом мае, когда тигры вырвались из клеток на сцену и задрали дрессировщицу Варвару Белоконь. Тогда же пострадал пятилетний малыш: вследствие психологической травмы он потерял речь. Родители ребенка могли затаить обиду на иллюзариум, потому что получили половину заявленной компенсации. Мой клиент вместе со своей супругой Диной были единственными, кто видел, что Варвара сама не закрыла клетку гиббона Тайсона, следовательно, кроме погибшей дрессировщицы, виновных нет. А теперь и Дина Муратова погибла, что само по себе подозрительно.

– Странно все это, – согласился Борис. – Давай-ка я съезжу, поговорю с родителями пострадавшего парня.

– Хорошая идея, записывай адрес. А я наведаюсь в редакцию газеты, которую нам показывал Мешков. Очень хочется пообщаться с автором статьи.

– Поехали, подброшу до редакции, – предложил Борис, и я охотно согласилась.

Редакция газеты «Мир культуры» находилась неподалеку от метро, однако из-за гигантских пробок мы ползли до нее так медленно, что я уже пожалела, что не отправилась туда пешком. На проходной редакции я предъявила адвокатское удостоверение и, уточнив, где я могу найти журналиста Ремизова, не слишком-то удивилась, услышав ответ «в курилке». Зачастую творческие личности проводят долгие часы именно в таких вот не приспособленных для работы местах, зато, когда берутся за дело, ваяют нетленки за считаные минуты. Это я знаю как близкий к искусству человек – Митя тоже подолгу раскачивается, прежде чем сотворить что-то стоящее.

Несмотря на всеобщий аврал, царящий в редакции, в курилке витала обстановка спокойствия и неги. На потертых креслах из кожзаменителя, разместившихся вдоль стен, сидели сотрудники редакции и вели неторопливую беседу. Время от времени они протягивали руку с сигаретой к низкому журнальному столику и стряхивали столбики пепла в изящную вазу, до половины заполненную окурками. Здесь было даже по-своему уютно, если бы не сигаретный дым, пластами лежащий как на окружающих предметах, так и на самих курильщиках. Стоило мне появиться в дверях, как некий господин тут же поднялся с кресла и галантно предложил присесть. Делать было нечего, и я, набрав полную грудь воздуха, шагнула в газовую камеру. Для таких случаев у меня имеется пачка «Мальборо», которую я и достала из сумки вместе с зажигалкой «Зиппо». Клацнув крышкой, прикурила сигарету и подумала, что надо бы включить в счет клиенту компенсацию вреда здоровью.

– Вы у нас работаете? – игриво спросил галантный кавалер. – Что-то я раньше вас не видел.

– Я внештатный корреспондент, привезла материал, – откликнулась я, и остальные обитатели курилки посмотрели на меня с заметным пренебрежением. Еще бы, они-то были в штате!

Перестав обращать на меня внимание, работники редакции вернулись к прерванному разговору.

– Договорился об эксклюзиве, подъехал к назначенному времени, а Киркоров сделал вид, что знать не знает, кто я и откуда. Даже на порог не пустил, свинья такая.

– А я вчера брала интервью у директора иллюзариума Эжена Стамболиди, – подала я голос, и все повернулись в мою сторону. Пробный мяч, который я запустила в так называемых коллег, закатился сразу в ворота.

– Там вроде бы снова что-то случилось? – насторожился седой красавец в бархатном пиджаке.

– Что-то такое по телику передавали, – подхватила коротко стриженная блондинка с огромной грудью, не спускавшая с меня изучающего взгляда.

– Генка Ремизов в прошлом году в этом иллюзариуме так попал, что мама не горюй! – захохотал пузатый живчик с глазами-маслинами, сверкающими на щекастом лице. – Ген, расскажи!

Это было как раз то, за чем я пришла в редакцию. Внимательно вглядываясь в лица курильщиков, я гадала, кто же из них автор статьи. Больше всего, на мой взгляд, на Ремизова походил юный парнишка в красной тенниске, но я ошиблась. Им оказался как раз таки седой красавец в бархатном пиджаке. Семь пар глаз тут же впились в его породистое лицо, и журналист, откинув со лба непослушные волосы, с деланым смущением произнес:

– Я уже сто раз рассказывал.

– Ну ладно тебе, Ген, не томи, – послышалось с разных сторон.

– Хорошо, раз вы просите…

Слушатели в предвкушении закурили по новой сигарете и изобразили на лицах крайнюю заинтересованность, и рассказчик неторопливо начал:

– В иллюзариум я приехал по письму какого-то научного сотрудника с прибабахом, смотрителя музея на территории усадьбы. То, что мужик не в себе, я понял с первой же минуты нашей с ним беседы. Смотритель городил чушь про то, что надо поднять на уши общественность и вернуть здание музею, иначе всем будет плохо. Понимая, что пора откланиваться, я попросил дать мне возможность поговорить с кем-нибудь из артистов труппы, чтобы услышать противоположную точку зрения, и безумный музейщик отвел меня в подвал, где обитают звери, и познакомил с дрессировщицей обезьян. Ее звали Варвара, и она была чертовски хороша. Дрессировщица оказалась девушкой сообразительной, догадалась, что с прессой надо дружить, и в считаные секунды организовала в зверинце фуршет – поставила на стол водку, а вот закуски у нее не оказалось. «Послушайте, Гена, – сказала мне она. – Я быстренько сбегаю в магазин, а вы тут располагайтесь, но ни в коем случае не подходите близко к клеткам с обезьянами. Это только с виду они безобидные милашки, на самом же деле гиббоны легко перекусывают человеческий палец. Особенно агрессивен Тайсон – вон тот, большой черный зверь. Держитесь от него подальше». Как только Варвара ушла, я взял стул и отправился к клеткам. Плохой бы я был журналист, если бы верил всему на слово. Я решил испытать, смогут питомцы Варвары перекусить ножку стула, или это пустой треп. Обезьяны спокойно сидели в клетке и невозмутимо смотрели, как я подхожу к ним со стулом, но стоило только приблизиться на расстояние вытянутой руки, как этот самый Тайсон подскочил ко мне, просунул лапы сквозь прутья и мертвой хваткой вцепился в лацканы пиджака. От неожиданности я выронил стул, и остальные обезьяны тут же устремились Тайсону на помощь. В считаные секунды они расстегнули ремень и спустили с меня штаны, ухитрившись вывернуть карманы брюк и прибрать к рукам бумажник и паспорт.