Читать книгу "Теория Гайи - Максим Шаттам"

— Пока сделаем, как он сказал. Я пойду на встречу с ним, а там посмотрим. Ну, а ты нашел что-нибудь?

Бен закатил глаза:

— Сейчас расскажу! Похоже, их библиотеку собирал маньяк — там всё об истории насилия! Диссертации, научные работы и книги по мифологии.

— По мифологии?

— Да. Я понимаю, это странно, но книги по мифологии составляют треть всего собрания. Исследования о вампирах, ксеродерме… и бог знает о чем еще!

— Пигментная ксеродерма… Это генетическое заболевание, к счастью, очень редкое. Димер[24]тимина[25]препятствует репликации[26]клетки ДНК-полимеразой[27]1 и 3, в результате организм приобретает повышенную чувствительность к изменениям окружающей среды. Ультрафиолетовое излучение становится опасным для человека и вынуждает его прятаться от солнечного света. А есть еще порфирия, или порфириновая болезнь, вызванная нарушением пигментного обмена из-за дефекта ферментов, участвующих в выработке гемоглобина. Больному требуется регулярное переливание крови. Вот эти заболевания и породили мифы о вампирах.

— Да, там встречаются упоминания о порфирии. Еще много всякого о волках-оборотнях и гипертрихозе, при котором тело целиком зарастает волосами. Кстати, гипертрихоз вызывает некоторые психические отклонения, боязнь других людей и способствует развитию асоциального поведения — иначе говоря, повышенной агрессивности. Все, что я там прочитал, посвящено анализу подобных явлений.

Петер нахмурился.

Какие выводы можно сделать, обнаружив материалы по изучению XYY и работы, посвященные пигментной ксеродерме, порфириновой болезни и гипертрихозу? Здесь проводят генетические исследования редких заболеваний. А что, если Ле Молль получал деньги за подтверждение патентов на лекарства от этих заболеваний? Производственную линию построили во Французской Полинезии, чтобы сохранить все в строжайшей секретности и… Но если кто-то решит тайно производить лекарства, для этого вовсе не обязательно прятать производство так далеко. Нет, это все-таки странно! Какая фармацевтическая компания станет инвестировать миллионы в исследование редких генетических заболеваний, если никогда не сможет вернуть вложенные деньги? Петер решил как следует изучить материалы и выяснить, какая лаборатория упоминается чаще всего.

Если только Сколетти не объяснит ему все сегодня вечером.

Обедать они отправились в компании астрономов. Грэм не появился, он все еще сидел с Жерланом на «мостике». Им, кажется, отнесли еду прямо туда, как будто они находились под арестом.

Жак Фрежан и Поль рассказали, из чего состоит их обычный рабочий день. Потом Олаф рассказал о куполах (у каждого из них было свое имя: «Шарвин», «Робле», «Джентили») и о том, что находится в каждом из них. Петер слушал с интересом, в отличие от Бена, который едва следил за разговором — его интересовала только Фанни.

Команда Грэма не обращала на ученых никакого внимания, они могли свободно заниматься своими делами, главное — не приближаться к лабораториям. Но вот на Петера и Бена люди Грэма смотрели исподлобья. На их лицах ясно читались раздражение и озабоченность.

Вечером Бен взял стопку книг из библиотеки и отправился в гостиную. Петер слышал, как за обедом он приглашал Фанни присоединиться к нему, чтобы лучше узнать друг друга за работой. Петер ожидал, что Фанни, выглядевшая далеко не глупой, откажется, но она приняла приглашение. И он опять подумал об Эмме. Почему она молчит? Он много раз пытался ей дозвониться. Наверное, она тоже не может связаться с ним. Хотелось бы знать, что об этом известно Жерлану?

Петер сидел у себя в кабинете, читая результаты сложного хромосомного исследования. Нужно было продержаться до полуночи, но глаза закрывались сами собой. Сказывались нервное напряжение и то, что они находились так высоко в горах. Петер был уже не тем энергичным кандидатом наук, который ложился спать когда придется, ночи напролет смотрел кино или работал. Годы отнимали излишек сил, оставляя ровно столько, сколько требовали наука, Эмма и дети. Сейчас ему хотелось спать уже в одиннадцать вечера, и если Эмме удавалось еще почитать в постели, то он тут же засыпал. Как летят годы! И как незаметно…

На всякий случай Петер завел будильник на без четверти полночь и вновь принялся за чтение. Страницы летели одна за другой, сначала быстро, потом читать стало труднее. Строки поплыли перед глазами, смысл ускользал. И Петер провалился в сон, а затем вдруг услышал звон будильника. Он умылся холодной водой, чтобы окончательно проснуться, и надел свитер.

Когда Петер пришел на кухню, там было темно. Из-за огромного окна, занимавшего целую стену, столовая была похожа на гигантский аквариум с мутной водой. Снаружи монотонно выл ветер, внутри ровно гудели холодильники. Раньше в обсерваторию приезжали туристы, поэтому тут была такая огромная кухня. Но для нескольких мужчин и женщин здесь было слишком много места.

Петер взглянул на часы. Полночь. Он посмотрел на двери, ведущие в столовую. Ни души. Он вернулся на кухню, сел на край длинного металлического стола и стал ждать. В обсерватории все спали. Петер вдруг подумал, что не знает, где комната Жерлана. Вообще-то, Жерлан так увлекся слежкой за Грэмом, что вполне мог спать прямо на «мостике». Там было очень неуютно — большой зал, огромные окна, раскаленные батареи центрального отопления… Петер опять вспомнил о телефонном звонке, из-за которого они с Беном оказались тут. Вот к чему приводит любопытство! Они примчались сюда, не задавая никаких вопросов! Петер ненавидел политические интриги, и вот, пожалуйста, он оказался втянут в одну из них!

Четверть первого.

Петер встал и прошелся взад и вперед. Он думал о том, что рассказывал Жерлан: Ле Молль, возглавивший какую-то аферу, черная касса, финансирующая деятельность Грэма здесь и в Полинезии. За всем этим стояли взятки и махинации какой-то транснациональной фармацевтической компании — Петер был в этом абсолютно уверен.

Он остановился, почувствовав легкий сквозняк, и заметил, что дверь справа открыта, оттуда тянуло холодом. Он хотел закрыть ее, но передумал, нашел выключатель и зажег свет. Неоновые лампы затрещали, вспыхнул яркий белый свет. Петера окружали полки, заваленные продуктами. Кристаллы льда сверкали на пластиковых пакетах и металлических трубах.

Сквозь туман проступили очертания какого-то предмета на полу. Петер сел на корточки, протянул руку и коснулся чего-то неподвижного и твердого.

Когда глаза привыкли к яркому свету, Петер понял, что ощупывает мешок с замороженным хлебом. Он перевел дыхание.

Ну, Эмма, твои любимые триллеры меня когда-нибудь доконают! — подумал Петер, нервно усмехнувшись.