Читать книгу "Тот, кто знает. Том 1. Опасные вопросы - Александра Маринина"

- Ты чего так рано? - округлив глаза, испуганноспросила Инна. - Свадьбу отменили?

- Нет, просто уже все кончилось, - быстро совралаНаташа. - Они с самого утра празднуют. А сейчас все расходятся. Вот, возьми, -она протянула подруге пакет, - платье чистое, я проверила.

Инна небрежно бросила пакет на диван и потянула подругу заруку.

- Ладно, брось, пошли лучше к Милке в комнату, у неетакие пластинки обалденные! Послушаем, пока ее нет.

Они поставили пластинку Ободзинского и с наслаждениемпогрузились в сладкий голос, с неподдельным трагизмом выводивший:

Только не подведи,

Только не подведи,

Только не отведи глаз."

Слушая эту песню, Наташа всегда представляла себе Марика,именно его глаза были для нее "этими глазами напротив", именно к немуона обращалась, мысленно повторяя вслед за певцом незамысловатые слова моднойпесенки: "эти глаза напротив ярче и все темней, эти глаза напротив чайногоцвета, эти глаза напротив - пусть пробегут года, эти глаза напротив - сразу инавсегда."

- Да ты чего грустишь? - тормошила ее Инна. - Все впорядке, Нина вышла замуж, теперь она для тебя не опасна. Даже если твой Марикв нее влюблен, все равно ничего не выйдет, так что у тебя еще есть шанс.

- Нет, - покачала головой Наташа, - его мама сказала,что он однолюб. Значит, ему без разницы, замужем она или нет, он все равнобудет ее любить.

Инна скинула тапочки и забралась на диван с ногами, она всегдатак делала, когда начинался долгий и интересный для нее разговор.

- Слушай, - понизив голос сказала она, - ты же мнеговорила, что твой Марик почти что подружился с этим Колей. Говорила?

- Говорила, - подтвердила Наташа.

- Ну вот, видишь! Если бы он любил Нину, он бы ревновалее к жениху, а если бы ревновал, то ни за что не подружился бы с ним. Раз он кнему хорошо относится, значит, он не ревнует.

- Ну и что?

- Ну и ничего! Раз он не ревнует Нину, значит, он еевообще не любит. И можешь успокоиться.

- Ничего себе - успокоиться! Если бы дело было в Нине,я бы успокоилась, она теперь замужем, и Марику все равно ничего не светит, дажеесли он будет ее любить. А если это не Нина, тогда кто? Я ничего о ней не знаю,а вдруг она свободна? А вдруг он на ней женится?

- Не кричи, - Инна забавно наморщила носик и скорчилаподруге рожицу, - что за манера сразу страх нагонять: а вдруг, а вдруг! Ты вотмне скажи, как он вел себя на свадьбе?

- Никак, - пожала плечами Наташа, - пришел поздно,посидел немножко и ушел.

- По нему видно было, что он переживает?

- Да нет… кажется…

- Непонятно, - Инна переменила позу, усевшись поудобнееи спрятав босые ножки под широкую плиссированную юбку. - С одной стороны, свиду он не страдает, но с другой стороны, немножко посидел и ушел, то есть емувсе это было неприятно. Непонятно… Слушай, а почему бы тебе не поговорить сним, а?

- О чем?

- Об этом. Ну подойди ты к нему и спроси напрямую, мол,Марик, у тебя есть девушка, которую ты любишь? И кто она? Пусть уже он тебеодин раз ответит, и ты перестанешь маяться.

- Ты что? - испугалась Наташа. - Как это я спрошу?

- А что? Возьмешь и спросишь. Что в этом такого? Онтебе как старший брат, почему сестра не может задать такой вопрос своему брату?Если бы у меня был брат, я бы все-все-все про его личную жизнь знала. Я проМилкиных ухажеров все знаю, всех видела.

Мгновенная и ставшая привычной зависть снова уколола Наташу:вот если бы у нее с сестрой Люсей были такие отношения, как у Инны с Милой!Люся стала совсем чужой с тех пор, как переехала в отдельную комнату, теперьНаташа по нескольку дней с ней не видится. Но идея, поданная подругой, сталапрорастать в ее голове и пускать корни. Один раз она решилась и задала мучившийее вопрос Бэлле Львовне, но ничего конкретного в ответ не услышала, кроме того,что Марик - однолюб и что девушки им интересуются, но пока не намечается ничегосерьезного. А что если и в самом деле спросить у Марика? Может быть, онанапрасно, как выражается Инка, нагоняет страх, и Бэлла Львовна имела в виду,что если уж Марик кого-то полюбит, то это на всю жизнь, но пока такая девушкаему не встретилась. А вдруг… вдруг окажется, что он любит ее, Наташу, толькоее, и терпеливо ждет, пока она вырастет и закончит школу. Господи, какое этобыло бы счастье!

С того дня Наташа с новой силой принялась наблюдать заМариком, уделяя особое внимание тому, как он на нее смотрит, как говорит с ней,как гладит по голове. По вечерам, лежа в постели, она снова и снова перебиралав памяти свои наблюдения, выискивая признаки особого отношения к себе состороны соседа. Иногда такие признаки были налицо, иногда их приходилосьсобирать по крупицам из всех впечатлений за день, но примерно месяца через дваНаташа прочно утвердилась в своих догадках. Напрасно ломала она голову впоисках невидимой соперницы, ее нет и никогда не было, потому что Марик любитее, Наташу. Тогда чего же он ждет? Почему не скажет ей об этом? Может быть,боится, что она его отвергнет? Вот глупый! Неужели он до сих пор не понял, чтоон для нее самый лучший и самый любимый? Да, Инка права, надо непременнозавести об этом разговор, заставить Марика признаться ей в любви и сказать ему,что она тоже его любит. И все будет чудесно. Они смогут больше не прятать своичувства друг от друга и от окружающих и будут все свободное время проводитьвместе.

Решение было принято, теперь осталось найти подходящий дляобъяснения момент.

Очередь в гастрономе на Смоленской площади двигаласьмедленно, и Наташа, чтобы не скучать, мысленно повторяла список покупок иприкидывала, сколько сдачи останется с пяти рублей, которые дала мама напродукты. Триста граммов колбасы по два рубля двадцать копеек - шестьдесятшесть копеек. Двести граммов сливочного масла по три шестьдесят - семьдесят двекопейки. Черный хлеб за четырнадцать и белый батон за тринадцать - двадцатьсемь. В молочном отделе еще велено взять три пакета молока, синеньких, пошестнадцать копеек, полкило сметаны по рубль пятьдесят - семьдесят пять копеек,и бутылку кефира - еще тридцать. И триста граммов сыра по три рубля закилограмм - девяносто копеек. Потом надо бежать в овощной магазин за картошкой,по десять копеек за килограмм, в пакете три кило, стало быть, еще тридцатькопеек. Итого, сколько набежало? Четыре рубля тридцать восемь копеек. Останетсяеще шестьдесят две копейки, так что можно купить молоко не по шестнадцатькопеек, трехпроцентное, а по двадцать пять, в красных пакетиках-пирамидках, внем шесть процентов жирности, поэтому оно вкуснее, хотя и дороже. И сметанувзять не по рубль пятьдесят, а по рубль семьдесят, она хоть не такая кислая ижидкая, а ведь сметана нужна маме для теста, она собирается в выходные что-тоиспечь, наверное, любимый Наташин торт-медовик, он как раз на сметане делается.