Читать книгу "Дело Сен-Фиакр - Жорж Сименон"

Сдерживая гнев, он огляделся по сторонам:

— В былые времена в эту комнату люди входили затаив дыхание, потому что здесь работал мой отец, хозяин.

И никакого виски в шкафах здесь не было. И полки были полны книг, как соты полны меду.

Мегрэ тоже помнил, как все это было.

«Граф работает».

Этих слов было довольно, чтобы фермеры по два часа безропотно дожидались в передней.

«Граф велел мне прийти в библиотеку…»

И отец Мегрэ казался до крайности возбужденным, потому что это считалось важным событием.

— И он не разбазаривал лес на дрова, а довольствовался примусом — ставил его рядом с собой, когда калорифер не прогревал комнату, — с жаром продолжал Морис де Сен-Фиакр и, обращаясь к окончательно перепуганному священнику, добавил: — Вы этого не застали. Когда вы появились здесь, замок уже пришел в запустение. Мать потеряла мужа. А ее единственный сын валял дурака в Париже и если наезжал сюда, то лишь за деньгами. И вот тогда появились секретари…

Глаза его подозрительно заблестели, и Мегрэ показалось — вот-вот хлынут слезы.

— Что же она вам сказала? Она боялась, что я приеду, не так ли? Она знала, что придется опять добывать деньги, опять что-нибудь продавать, чтобы в очередной раз вызволить меня из какой-нибудь передряги.

— Будет лучше, если вы возьмете себя в руки, — глухо сказал кюре.

— Не раньше, чем мы все выясним. Если уж вы сразу, с первых мгновений, заподозрили меня, совершенно при этом меня не зная…

Мегрэ счел необходимым вмешаться.

— Господин кюре спрятал молитвенник, — медленно проговорил он.

Сам он уже все понял, и теперь, как мог, пытался помочь Сен-Фиакру, наводя его на правильную мысль. Комиссар явственно представил себе, как графиня разрывалась между угрызениями совести и грехом. Разве не боялась она возмездия, разве не было ей стыдно перед сыном?

Она была болезненно мнительна, просто больна, наконец. Что стоило ей сказать как-нибудь на исповеди:

— Я боюсь своего сына…

Она же наверняка боялась. Те деньги, которые уплывали сейчас в карман Жанна Метейе и иже с ним, были достоянием Сен-Фиакров и по праву принадлежали Морису. Разве не спросит он с нее отчета? А что, если?..

Мегрэ чувствовал, что подобные мысли смутно зарождаются в сознании молодого графа. Он постарался привести их в порядок.

— Господин кюре ничего не может сказать вам, если графиня говорила на исповеди…

Все стало ясно. Морис де Сен-Фиакр резко оборвал разговор:

— Извините, господин кюре. Я совсем забыл о вашем уроке катехизиса. Не сердитесь, что я…

Повернув ключ, он открыл дверь.

— Благодарю вас. При первой же возможности я верну вам сорок тысяч франков. Думаю, они принадлежат не вам…

— Я попросил их у госпожи Рюинар, вдовы прежнего нотариуса.

— Спасибо. До свидания.

Граф едва удержался, чтобы изо всех сил не грохнуть дверью, но овладел собой и лишь отчеканил, глядя прямо в глаза Мегрэ:

— Мерзость!

— Он хотел…

— Знаю, он хотел меня спасти. Он пытался избежать скандала, хоть как-то склеить обломки былого величия Сен-Фиакров. Дело не в этом!

И граф налил себе виски.

— Я ведь думаю об этой несчастной женщине. Да вот, вы же видели Мари Васильефф. И ей подобных — там, в Париже. У этих дам нет никаких угрызений совести. Но она! И заметьте, прежде всего она искала в таких вот секретаришках человека, на которого можно было бы излить свои душевные силы. А потом кидалась в исповедальню. Она наверняка считала себя чудовищем. Потому и боялась, что я буду мстить… Ха-ха!

Смех его звучал жутко.

— Вы только представьте: в порыве негодования я набрасываюсь на мать, чтобы… А кюре так и не понял. Он воспринимает жизнь сквозь призму Священного писания. Пока мать была жива, он, видимо, пытался спасти ее от себя самой. А когда она умерла, счел своим долгом спасти меня. Но я уверен: он и сейчас убежден, что именно я…

Пристально глянув в глаза комиссару, он четко и раздельно проговорил:

— А вы?

Мегрэ не отвечал, и он продолжал:

— Ведь совершено преступление. Причем такое, на которое может решиться лишь последняя гадина. Мерзкий трус! Закон и в самом деле ничего не может против него? Я слышал об этом сегодня утром. Но я скажу вам одну вещь, комиссар, и можете использовать это против меня. Когда я доберусь до этой гадины, я сам с ней расправлюсь. И револьвер мне не потребуется. Нет уж, никакого оружия! Голыми руками!

Алкоголь, по-видимому, усиливал его экзальтацию.

Он почувствовал это, потер лоб, глянул на себя в зеркало и сам себе язвительно ухмыльнулся.

— Однако не вмешайся кюре — и меня сгребли бы еще до похорон. Я не очень-то любезно с ним обошелся. Жена прежнего нотариуса платит за меня долги! Кто она такая? Я не помню ее.

— Она всегда одевается в белое. Живет в доме с вызолоченными стрелами на ограде, это по дороге в Матиньон.

Меж тем Морис де Сен-Фиакр успокоился. Все его возбуждение как рукой сняло. Он хотел было подлить себе виски, но заколебался и, в конце концов, с гримасой отвращения залпом допил то, что оставалось в стакане.

— Слышите?

— Что именно?

— Там наверху прощаются с матерью все местные.

Мне бы тоже полагалось быть там — в глубоком трауре, с красными глазами, с сокрушенным видом пожимая им руки. Они наверняка начинают точить лясы, едва выйдя за дверь.

Вдруг он подозрительно спросил:

— Но если это дело не входит в компетенцию правосудия, почему же вы все еще здесь?

— Может, выяснится что-нибудь новое.

— А если я найду виновного, вы помешаете мне…

Его судорожно сжатые пальцы были красноречивее любых слов.

— Я вынужден вас покинуть, — коротко ответил Мегрэ. — Нужно наведаться во вражеский стан.

— Во вражеский стан?

— Да, в гостиницу. Они теперь оба там — и Жан Метейе, и его адвокат, прибывший сегодня утром.

— Он пригласил адвоката?

— Ну, в предусмотрительности ему не откажешь. На сегодняшний день роли распределяются следующим образом: в замке — вы и священник; в гостинице — наш милейший секретарь и его советчик.

— Вы думаете, он мог…

— Простите, но мне пора.

Мегрэ допил свое виски, вытер губы и, прежде чем Уйти, набил трубку.

— Разумеется, пользоваться линотипом вы не умеете?

В ответ граф лишь пожал плечами.

— Я вообще ничем не умею пользоваться. В этом все несчастье.