Читать книгу "Забава королей - Чингиз Абдуллаев"

Дронго снова нахмурился. Кажется, он явно не предусмотрел всех сложностей предстоящего маршрута. Хотя большие самолеты и менее подвержены турбулентности, полет на них все равно вызывал у Дронго раздражение. Джина, взглянув на него, улыбнулась.

– Опять будете просить коньяк? – осведомилась она.

– Обязательно, – пообещал Дронго. – В этой части Африки почти всегда встречаются сильные грозовые облака. И еще мы будем лететь над Зимбабве, Малави, Мозамбиком и Танзанией. Отсюда до Кении довольно далеко, больше двух тысяч километров через половину Африканского континента. Я бы с удовольствием отправился на верблюдах.

– Но этот самолет больше, чем тот, на котором мы сюда прилетели, – заметила Джина.

– Я разбираюсь в самолетах, – пожал плечами Дронго, – и даже знаю, что у того четыре двигателя. Но он мне все равно не очень нравится.

– Идемте внутрь, – поманила его Джина. – Я сяду рядом с вами и буду держать вашу руку, чтобы вы не боялись.

– Это не поможет, – мрачно ответил Дронго. – Как только начинается турбулентность, я сразу паникую. Помогает только большая доза спиртного. Первые сто граммов снимают напряжение, вторые успокаивают нервную систему, третьи позволяют не обращать внимания на турбулентность.

– А четвертые? Или у вас нет такой стадии? – поинтересовалась Джина.

– Есть. После четырехсот граммов уже летишь рядом с самолетом, сам махая крыльями, – пояснил Дронго, и женщина расхохоталась.

Кресла в салоне были обиты натуральной кожей; рядом с каждым из них были смонтированы столики для индивидуального пользования, при этом кресла вращались на все триста шестьдесят градусов, хотя их можно было закрепить. Ишлинский и его спутница оказались перед Дронго, который, пропустив к окну Джину, уселся рядом с ней.

Вышедший первый пилот приветствовал гостей на английском языке, сообщив, что полет продлится больше трех часов, и представил двух стюардесс. Одна была шатенка маленького роста, которая все время улыбалась пассажирам. Второй оказалась темнокожая Лайза. Она была высокого роста, в красивой голубой форме. Тонкие губы, нехарактерный для афроамериканцев изящный носик и миндалевидные глаза в сочетании с уложенными волосами смотрелись очень неплохо. К тому же у нее был мягкий грудной голос и легкая, свободная походка. Было заметно, что ее присутствие нравится мужской половине салона.

Первый пилот объявил о том, что они взлетают, и попросил всех пристегнуться. Затем лайнер довольно быстро взлетел, набирая высоту. Их почти не качало. Самолет взял курс на Найроби, и стюардессы начали предлагать гостям выбрать напитки. Лайза появилась с тележкой, на которой были выставлены лучшие образцы французских коньяков, южноафриканских вин, шотландских виски и даже две бутылки русской водки. Очевидно, здесь учитывали запросы своих клиентов.

– Нужно предложить ей остаться в Кении, – громко сказал Стригун, обращаясь к остальным мужчинам. – Такая красивая женщина…

– А мы разве не красивые? – спросила, обиженно выпятив и без того надутые губы, Ядрышкина.

– Очень красивые, – согласился Стригун, – но ты же не стюардесса. И тебя не нужно никуда брать, ты и так летишь с нами в Найроби. А вот у нас господин Араксманян летит один. Его душе тяжко, и он хочет, чтобы у него тоже была подруга.

– А может, он не любит темнокожих женщин, – спросила Ядрышкина, – чего ты за него решаешь?

– Спроси у него сама, – улыбнулся Стригун.

– Дживан, вы любите негритянок? – поинтересовалась Ядрышкина.

– Нельзя произносить этого слова, – сразу сделал ей замечание Стригун. – Можно говорить только «афроамериканцы».

– Какая же она американка, – не унималась Люба, – она работает и живет в Африке. И, потом, она же негритянка. Что здесь обидного?

– Не говори этого слова, – вступил Ишлинский, – тебе же объяснили, что его нельзя произносить.

– Дживан, вы не ответили, – напомнила Ядрышкина.

– Я всех женщин люблю, – вздохнул Араксманян, – и белых, и черных, и в полоску, и в крапинку. Просто так получилось, что Светлана не смогла с нами поехать. Иначе мы полетели бы вместе.

– Мы тебя познакомили с чудесной женщиной, – напомнил Ишлинский, – чем тебе не понравилась Валя? Красивая, молодая, подруга нашей Любы. Было бы очень весело всем вместе.

– Слишком молодая и слишком красивая, – сказал Араксманян, – я с такой не справился бы. Мне нужна спокойная женщина, как моя Светлана. Мы знаем друг друга уже пять лет. Зачем менять женщину, если она тебя устраивает? Это неправильно. Ты сам знаешь, Артур, что я не хотел лететь сюда один. Это вы меня вместе с Рустиком уговорили. Но ты знаешь, что я всегда охоту любил, поэтому и решил поехать.

Лайза подходила к каждому, предлагая на выбор меню из нескольких блюд, которые были у них на кухне. Дронго обратил внимание, что, когда она наклонилась к Ишлинскому, тот словно случайно дотронулся до ее руки. Стюардесса прошла дальше. Гости говорили по-русски, и сидевшие в салоне самолета итальянцы их не понимали, как не понимал и швейцарский банкир. Бинколетто дремал, Бретти читал какую-то книгу; Альберто заказал себе бутылку вина и, усевшись на заднем сиденье, с удовольствием цедил дорогой напиток.

– Ты взял свой знаменитый карабин, – спросил Стригун, – или решил оставить его дома?

– Конечно, взял, – ответил Араксманян, – он у меня всегда с собой, когда я еду на охоту. Тем более он шестизарядный. Когда охотишься на львов, лишний патрон совсем не помешает. А из моего карабина можно любого хищника остановить. Это не твоя винтовочка, за которую можно «Мерседес» купить…

– Зато это настоящее ружье для охоты и стреляет так, как ни одному карабину не снилось, – возразил Стригун. – Ты же знаешь, что мне сделали его на заказ в Туле. Это уникальное ружье, которое и должно столько стоить. Кстати, я подарил такое же в прошлом году нашему другу-банкиру… Господин Бретти, – обратился он по-английски к швейцарцу, – вы взяли с собой мой подарок?

По-английски он говорил с чудовищным акцентом, но достаточно грамотно.

– Какой подарок? – оторвался от книги банкир. – О чем вы говорите?

– Тульское ружье, которое я вам подарил, – напомнил Стригун, – специально для охоты. Когда вы были у нас в прошлом году. И еще тогда вы так удачно подстрелили уссурийского тигра…

– Да, я, конечно, помню. Это был удивительный подарок и очень дорогой. В нашей ассоциации охотников сказали, что такое ружье стоит так много, что в нашей стране за эти деньги можно купить целый парк автомобилей. Конечно, я взял его с собой. Но на охоту с ним я больше не пойду. Жалко эксплуатировать такой раритет. Лучше одолжу какое-нибудь ружье у нашего друга Энцо, у него там целый арсенал.

– Охотиться нужно из нашего ружья, – возразил Стригун, – оно бьет на две тысячи метров и работает почти как снайперская винтовка. Вы обязательно должны взять его с собой.

– Возьму, конечно, – улыбнулся банкир. – Вы мне сделали тогда королевский подарок, и я этого никогда не забуду. А голова тигра, которого я подстрелил, находится в моем доме. Никто не верит, что я сумел двумя выстрелами уложить такое чудовище. Тем более что первый выстрел попал ему в глаз. Я неважный охотник и понимаю, насколько случайным был этот выстрел, но мне все равно приятно.