Читать книгу "Триумф воли - Сергей Зверев"

– С удовольствием, милая Лени, – расцвел в очаровательной улыбке эсэсовец.

Глава 17

В характере северных народов, к коим, в том числе, причисляют и норвежцев, нет той гремучей смеси безудержного темперамента и импульсивного действия, какие есть у южан. Скандинавы не имеют привычки жарко спорить по каждому пустяку, размахивая при этом руками, кричать, не слушая собеседника, и ежесекундно вскакивать со своего места, словно их стул нашпигован кнопками. Нет, импульсивность жителей юга им не присуща. Древние потомки викингов славятся своими, особенными чертами.

И сотрудники из киносъемочной группы полностью смогли в этом убедиться. Пока Курт Меер и Лени Рифеншталь мирно беседовали о назначении и силе воздействия искусства, дожидаясь готовности к съемкам всех служб, в уже упомянутой рыбачьей деревушке происходило нечто невероятное. Там отбирали типажи, оформляли документы, инструктировали и тут же переодевали в военную форму массовку.

Возле дома местного старосты обосновались целых десять грузовиков. В пяти аккуратно была развешена, пронумерована и расписана по размерам форма солдат вермахта и частей СС, пять других автомобилей были загружены касками, пилотками, сапогами, знаками отличия и наградами, нашивками за ранение и офицерскими планшетами. Отдельный крытый и хорошо охраняемый грузовик был набит карабинами и автоматами. Еще в одном подвезли полевую амуницию – саперные лопатки, баклажки, пояса для запасных магазинов и чехлы для ножей.

Однако степенные норвежские парни сначала рассмешили, потом рассердили и под конец просто привели в бешенство педантичных немцев из киногруппы. Оказалось, что экипировать целый батальон не так уж и просто!

Из столицы в деревушку ассистенты фройляйн Рифеншталь сумели привезти только около двухсот человек, поэтому из всех окрестных населенных пунктов в приказном порядке были согнаны еще около девятисот мужчин. Их построили в каре, и ассистенты по массовке, под едкие рыбацкие шуточки относительно евреев, осматривали и добирали недостающее для съемок количество «истинных арийцев».

Фамилии, правда, у будущих киносолдат оказались крайне невосприимчивы для немецкого уха. А норвежцы проявили истинный патриотизм, объясняя немецким архивариусам на смеси ломаного немецкого и норвежского языков, кто такой Один, в каком колене он приходится каждому родственником и как правильно звучит и пишется фамилия.

– Гертруда! – наконец не выдержал бригадир костюмеров. – Ты сколько еще будешь возиться?! Где люди? Час прошел! Мне же их еще одеть надо!

– А что я могу? – оправдывалась женщина. – Как дети, честное слово! Я еще только сотню оформила.

– Так разбирайся с остальными, а этих гони сюда! Время же, время! Лени нас по головке не погладит!

И первая сотня, под улюлюканье собравшейся детворы, поползла к автомобилям с формой. Февраль в Норвегии – не самый теплый месяц, и дом старосты, выделенный под общественную гардеробную, превратился в привокзальный сортир. Ко всему прочему, касательно своего внешнего вида норвежские парни оказались намного разборчивее самых заядлых парижских модниц. Мало разбираясь в немецких родах войск и званиях, они то требовали к черному эсэсовскому кителю мышиные шаровары, то вместо солдатской каски роскошную генеральскую фуражку. Ко всему прочему, никто не хотел быть рядовым.

Напрасно костюмеры объясняли, что в германской армии нет исключительно генеральских полков и что в картине их лица никто не увидит, – норвежцы обижались и толпились у грузовиков, ожидая снисхождения. Многие просто менялись между собой деталями военной формы, создавая новое, невообразимое по пестроте, невиданное доселе подразделение вермахта, приводя костюмеров в ужас.

Костюмерам то и дело приходилось спрыгивать с машин, протискиваться сквозь толпу, отыскивать «нарушителей формы одежды» и восстанавливать честь немецкого мундира.

– Боже мой, – со страхом прошептал реквизитор, обращаясь к своим помощницам. – Как я за фурнитурой услежу? За орденами, за нашивками? Кошмар…

К автофургону подошел здоровенный белокурый детина в форме штурмбаннфюрера СС. Одежда сидела на нем ловко, фуражка надета чуть набекрень, в голубых глазах уверенность и сила:

– На, парень, – реквизитор с удовольствием протянул ему Железный офицерский крест. – Держи. Куда вешать – знаешь? – Детина кивнул. – Держи, – продолжал реквизитор, – и никому не отдавай! Эта награда подходит только к твоему мундиру!

– О! Юхо у нас теперь будет не только при наградах его величества, а и с крестом его кровопийцевства! – заорал кто-то в толпе, и рыбаки дружно захохотали.

Юхо резко повернулся, беззлобно ответил шутнику и быстро растворился в толпе земляков, жаждавших получить знаки высшей воинской доблести из рук немецкого реквизитора.

Наконец ценой неимоверных усилий воинство было одето, построено, все недостатки устранены. Прибыли и ответственные офицеры из дивизии «Викинг». Фронтовики, не церемонясь, орудуя плетками и стеками, быстро навели порядок, построили норвежцев в стройные колонны, раздали оружие и приказали грузиться в фургоны.

В этой жуткой суматохе и скорых сборах царил жуткий бардак. Кроме оружейников – никто не смог записать, что, кому, сколько и чего было выдано. Из всей киногруппы относительно спокойным оставался реквизитор. Самых ценных наград и регалий из своего ассортимента он не выдал никому.

Глава 18

На мурманской «толкучке», как и на подобных торжищах всех без исключения портовых городов, выходных не было никогда. Для этого обособленного уголка не имело значения ни время года, ни погода, ни положение на фронтах. От непогоды люди, как могли, старались укрыться, кутаясь от стужи в ватники и шинели, прячась от дождя под импровизированные навесы из плащ-палаток, а военные операции, равно как и различные слухи, обсуждались и передавались из уст в уста первоочередно, обретая порой в конечном виде самые причудливые формы. Здесь знали о психических и сексуальных отклонениях Гитлера и всего его окружения, здесь без обиняков оценивалась политика союзников, здесь можно было без труда устроиться на постой или получить адресок «дома свиданий», здесь можно было купить любую заграничную одежду, а при желании полакомиться не только американской ленд-лизовской тушенкой, но и «салом в шоколаде». Благо караваны союзников регулярно поставляли положенную по соглашению технику и вооружение, а члены экипажей – «сало». Таможни не было, буржуи нынче числились в союзниках, и на личные контакты с иностранными моряками правоохранительные органы закрывали глаза, дабы не вызывать лишних трений меж дружественными государствами.

«Толкучка» и прежде была самым излюбленным местом не избалованных цивилизацией мурманчан, а уж тем более – сейчас, когда в порту появились попыхивающие сигарами союзники. Пропасть народа постоянно ошивалась на небольшом огороженном пустыре, расположенном неподалеку от порта и прозванном самыми ушлыми горожанами «Ходынкой».

И вряд ли кого могли заинтересовать демобилизованный мужчина в военной форме без знаков различия и молодая женщина в подранной телогрейке и коричневом платке. Особо наблюдательных могли, правда, насторожить разноцветные наклейки на фанерном чемоданчике, который мужчина держал в руках. Но мало ли у кого какие причуды? Он, например, приклеил портрет Любови Орловой. Что из того? Могло бы не остаться незамеченным и то, что эта парочка с завидной периодичностью, совершив очередной круг по рынку, возвращалась на одно и то же место. Однако торговцы были заняты сбытом, покупатели – приобретением, и никто не обращал на демобилизованного солдата и его спутницу ровно никакого внимания.