Читать книгу "Лабиринт Ариадны - Ашира Хаан"

импозантному мужчине в длинном пиджаке, я со всех ног бросилась прочь.

В сторону зала, откуда доносилась заводная музыка. Это там наша вечеринка?

Я всего на минуточку загляну…

— Поймал! — прошелестел мне на ухо мужской голос в темноте среди мечущихся разноцветных огней и лучей лазера.

Глава семнадцатая. Безумие Ариадны

Очень глубокий, очень мелодичный, очень… мужской голос.

Если бы у Руслана был такой, я бы до сих пор была в него влюблена. Если бы у Ника был такой — не знаю, чем закончилась бы та ночь у меня в номере.

Но крутые кудри, белая футболка, широкие плечи — «лебедь». Или — журавль? Такой же далекий и недоступный. Только сейчас его руки на талии, а голос переливается из русского в английский:

— Потанцуем?

Если ему можно меня трогать, то и мне его — тоже? Вот что коварно шепчет мне соджу. До чего непредсказуемый напиток!

Закидываю синеглазому руки на шею и с наслаждением запускаю пальцы в тугие шелковые колечки кудрей. Они скользят по коже, упруго поддаются и тут же снова выстреливают пружинами.

Он смеется так, что сверкают в ультрафиолете белоснежные зубы на смуглом лице.

— Откуда ты знаешь русский? — задаю наконец давно напрашивающийся вопрос.

Переходя с английского, мы как-то незаметно соскользнули на «ты» и теперь уже неловко возвращаться обратно.

— Я не только русский знаю, — замечает он, покачивая меня ладонями совершенно мимо ритма музыки. — Греческий, грузинский, турецкий, казахский. Не считая, разумеется, английского, китайского и корейского.

— Разумеется… — смеюсь я, запрокидывая голову, и он склоняется к моей шее так близко, что на мгновение мне кажется, что его губы коснутся моей кожи. Но касается только свежее дыхание с запахом зеленого винограда, словно он тоже выпил соджу. — А сам ты откуда?

— С берега самого синего Черного моря, — и в его голосе слышно бурление волн говорливого прибоя. Он сжимает меня крепче и кружит, словно слышит в быстром бите музыки трехтактный вальс. — Я рад, что ты пришла.

— Я случайно! — признаюсь я, оступаясь и снова случайно утыкаясь лицом в его рубашку. — Мимо бежала.

— Хвостиком махнула, сердечко упало и разбилось, — опять смеется он, но в этот раз я слышу еле заметный гортанный акцент в его русском.

Действительно немного похож на грузинский.

Или на греческий? Никогда не слышала, как греки говорят по-русски.

Голова кружится, легкая-легкая, как шарик с гелием, музыка — лишь шум в ушах. Ничего не существует. Только твердые мышцы плеч под тонкой тканью белой рубашки, его пронзительные глаза, кудри, к которым сами тянутся пальцы — и ни единого упрека совести.

Черт, может, Руслан и прав насчет моей аморальности…

— Ариадна красивое имя.

Меня прижимают к стройному телу. Он такой высокий! Я задираю голову, чтобы снова поймать пронзающий насквозь взгляд.

— Особенно, если знаешь греческие мифы, — намекаю я.

— Я грек по крови. Понтиец.

— Ой! Я помню, это что-то интересное!

— Мы — истинные потомки древних греков, с начала времен жившие на южном берегу Черного моря, Ариадна.

— Ариадна жила на Крите, — с умным видом сообщаю я немного невпопад.

— Соседи, значит! — смеется он, и я смеюсь в ответ.

Какой-то дурацкий разговор, будто настоящую его версию мы ведем не словами.

А моими пальцами, которые касаются упрямых завитков на его шее.

Синими глазами, которые ласкают мои губы обжигающими взглядами.

Колебаниями маятников наших тел — мы то ближе, то дальше.

И кажется, что вокруг нас закручиваются стены лабиринта, затягивая в его центр, где мы вот-вот встретимся с чем-то очень опасным.

— Вина? — спрашивает он. — Еще потанцуем? Или пойдем куда-нибудь, где потише?

На последних словах ладонь на моей спине становится тяжелой и горячей, давит, заставляя наши маятники качнуться в унисон — друг к другу.

Мамочки!

Голова кружится, в ушах шумит, дыхания не хватает.

Но я настоящая женщина — и хорошо помню, что ноги у меня не бриты, трусы скучно-хлопковые, ступни в песке, и пахну после прогулки я не духами и туманами, а куда более плотски.

— Дашь мне переодеться?

— Зачем?

— Чтобы танцевать с тобой.

— Я хотел поговорить…

Но склоняется он так низко, что это снова будет не тот разговор — я прямо чувствую!

— Чтобы говорить с тобой.

Он останавливается и смотрит с полуулыбкой. Так долго, что, кажется, я сейчас сойду с ума и ринусь в пропасть порока прямо в хлопковых трусах и с песком между пальчиков ног.

— Как тебя зовут? — зачем-то спрашиваю я.

— Не скажу.

— Почему?

— Хочу, чтобы ты вернулась хотя бы из любопытства.

Это уже какая-то другая сказка. Про красавицу и чудовище?

Ладонь соскальзывает с моей талии, и я понимаю это как — «быстро!»

Бегом!

В холл, к лифту, по лестнице, по коридору, к номеру. Скинуть вещи прямо на пол — в душ!

Ойкая, брею ноги под колкими теплыми струями, выскакиваю, заливая водой ковры на полу, раскидываю вещи из чемодана в поисках чего-нибудь кружевного.

Нет, под платье я брала утягивающие, я не хочу…

Нет, наоборот!

Я хочу!

Хочу, чтобы этот вечер закончился тем, что я узнаю, каковы на вкус его спелые сочные губы.

И не только губы.

Мамочки!

Платье ждет на вешалке, льнет к чуть влажной после душа коже. Сережки в уши, тушь по ресницам, острые золотистые шпильки с тонкими ремешками.

Золотистый клатч, поколебавшись — в него презервативы и ключ-карту от номера.

От собственного бесстыдства под кожей пылает пожар. Поздно винить соджу — это моя блядская натура, прав был Руслан, ну прав! Прав!

Пофиг.

Что там дальше? Пофиг.

Хоть раз в жизни трахнуть синеглазого бога!

Как же его зовут? Давно надо было зайти на сайте конференции и найти по фото. Но почему-то я этого не делала.

Как зовут синеглазого бога, что ждет меня внизу?

Аполлон?

Дионис?

Они такие разные.

Порядок и хаос, разум и чувства, искусство и бесстыдство, рациональность и звериная натура.

Музыка или вино?

Ох…

Распахиваю дверь, чуть не забываю закрыть, цоканье шпилек утопает в крадущих звуки мягких коврах.

— Ариадна!

Я уже делаю шаг в лифт, когда окрик ловит меня удавкой за шею. Оборачиваюсь и вижу полуобнаженного Ника в дверях его номера. Он в одних джинсах и босиком, волосы растрепаны, на переносице бликуют очки.

— Ты куда собралась? — удивляется он. — Постой!

Глава восемнадцатая. Гнев Ариадны

Глядя прямо Нику в глаза, я делаю шаг в лифт, одновременно разводя руками с самым невинным видом:

— Куда? Делать глупости!

— Ариадна! — он делает попытку меня