Читать книгу "Господин следователь. Книга четвертая - Евгений Васильевич Шалашов"

музей истории собирается делать[4]. Серебро умелые люди почистят, точный год определят. Но рапорт написать надо — не для канцелярии, а для музейных хранителей. Еще неплохо бы план составить. Для потомков.

[1] Обычно так говорят про телят, отличающихся хорошим аппетитом. Можно ли так сказать про мальчишку — не знаю.

[2] Валентин Берестов

[3] Вот-вот. В 1822 году в деревне Панькино (ныне улица Чкалова в Череповце) был найден клад дирхемов. Отправили его в Новгород, но он по дороге пропал. Еще много что интересного увезли из Череповца в Новгород, но все куда-то подевалось.

[4] Музей создадут в 1895 году. Он и сгорит разочек, и станет мыкаться в поисках здания, но все равно, выживет.

Глава седьмая

Старообрядцы Череповецкого края

Сегодня не собирался заходить к исправнику, но тот сам отправил курьера, чтобы зазвать к себе. Не думаю, что Абрютину не с кем чая попить, поэтому пошел. А Василий Яковлевич, вместо того, чтобы меня чаем напоить, бумажку сует. Дескать — ознакомьтесь.

Вот, знакомлюсь.

'Его Высокоблагородию господину Абрютину

От урядника Пачевской волости 1 стана Череповецкого уезда Микешина.

Довожу до вашего сведения, что 4 февраля с.г. насмерть убился крестьянин деревни Замошье Пачевской волости Паисий Ларионов, 53 лет.

Причина — напился пьяным, упал с моста в собственном доме, скатился по лестницеи сломал себе шею.

К сему — урядник 1 стана унтер-офицер Микешин'.

— И что вас смущает? — поинтересовался я, прочитав доклад урядника.

Я бы этот рапорт проигнорировал, положив в папку с общими бумагами — канцелярист их потом сведет в один документ и отправит в Новгород, в канцелярию губернатора. Смерть Паисия Ларионова пополнит статистику погибших по причине пьянства.

Ну, принял человек лишнего, бывает. А с какого моста он упал и скатился по лестнице? А, понял. Не с того, что перекидывают через ручей или реку, а с перехода, соединяющего жилую часть дома с нежилой. Жилая — это изба, нежилая — скотный двор, а сверху повить, куда складывают сено. На повети можно кладовки настроить, а еще, пардон, нужно́й чулан. С моста идет лестница вниз, к выходу. Сам я живу в городском доме, где из нежилой части только сени.

Падение с лестницы — штука неприятная. Наверное, нет такого человека, который бы хоть раз в жизни с нее не падал. Иной раз и не один. Я однажды со стремянки навернулся — на даче у тещи ветки березы пилил. Ушибся тогда здорово, кисть подвихнул, а Оксана Борисовна ходила и ныла, что стремянка сломалась. И ныла до тех пор, пока Ленка новую не купила. Я бы из принципа не стал покупать, но жена сказала, что дешевле купить, чем слушать стоны.

Вспомнилось, что незадолго до «попаданства» читал о том, что в Британии какое-то министерство вело специальный учет — сколько человек ежегодно падает с лестниц, получает травмы различной степени тяжести или гибнет. Если не ошибаюсь — триста тысяч в год[1]! Но если по сериалам судить, так в аглицком доме обязательно имеется два этажа и очень крутая лестница, с которой кто-нибудь да сваливается. Либо самостоятельно, либо ему помогают.

— Будь это иная деревня, или иная волость — не смущало бы, — хмыкнул Абрютин. — Народ у нас пьет. Но народ у нас разный…

Василия Яковлевич сделал значительное лицо, а я принялся лихорадочно соображать — кто же у нас в России не пьет? Ну, разумеется, кроме меня. Дошло.

— Старообрядцы? — выпалил я.

Кажется, исправник был слегка раздосадован, что судебный следователь раскрыл этот маленький секрет. Не дал, понимаете ли, раскрыть великую тайну. Слышал, что в Череповецком уезде имеются старообрядцы, но сам я с ними не сталкивался. Или, если и сталкивался, то не мог опознать. На лбу не написано — старообрядец или никонианин.

— И что, староверы совсем не пьют? — поинтересовался я.

— Почему же, могут позволить. Одну рюмку для здоровья, вторую — для веселья, — сказал Абрютин. Посмотрев на меня, усмехнулся: — Если бы я вас в нашем храме не видел, заподозрил бы, что и вы старообрядец. Две рюмки, не больше. И курить — ни-ни.

Василий Яковлевич уже не первый раз намекает на мою странность, хотя мы с ним как-то и выпивали. На моей «проставе» в честь ордена. Но я, вроде бы, выпил не две, а целых три рюмки.

— Ничего, будет оказия, накундехаемся мы с вами до поросячьего визга, — пообещал я.

— Накундехаемся? Да еще и до поросячьего визга? — хмыкнул Абрютин. — Надо запомнить.

Запоминайте, господин исправник. Я вам как-нибудь еще что-нибудь этакое выдам.

— В нашем уезде старообрядцев много? — поинтересовался я.

— Вы их лучше раскольниками именуйте, — посоветовал Абрютин. — Иначе получится, что мы с вами по какому-то новому обряду живем, а они по-старому? Наших предков в один год крестили.

Вот здесь можно было бы поспорить. Хотя официально крещение Руси и состоялось в 988 году, но реально оно растянулось лет на сто, если не больше.

— Переписи им не делали, но по подсчетам батюшек, тысячи две, или три. В Пачевской волости их хватает, в Чаромской немало. Есть еще в Ильинской. Вон, у нас даже в приходе Воскресенского собора один раскольник числится.

— Василий Яковлевич, я ведь толком и не знаю, чем староверы, раскольники то есть, от нас отличаются. Ну, крестятся двумя перстами, икон наших не признают, в богослужении только рукописные книги используют. А что еще?

— У них там черт ногу сломит, вторую вывернет, — поморщился Абрютин. — В тех волостях, где у нас раскольники живут, можно сказать, чересполосица. В деревнях и раскольники живут, и православные, как мы с вами. В той же Пачевской волости — есть раскольники, которые в наш храм ходят, но крестятся двумя перстами. Есть те, кто сами себе попов избирают, иной раз священниками по очереди служат. У этих тайные церкви есть. Есть еще беспоповцы — эти попросту дома молятся на образы, а то и на камни какие-нибудь. Есть еще филипповцы, бегуны.

— Бегуны, как я понимаю, от всех бегают? А филипповцы это кто?

— Бегуны, допустим, они не просто так бегают, — пояснил Абрютин. — Убегают они от мирских соблазнов. Чтобы никаких связей с обществом, с государством. Им странствовать можно по святым местам, вот и все. Мне бы не жалко — пусть себе странствуют, только там ведь и молодые парни