Читать книгу "Геббельс: Нацистский мастер иллюзий - Даниэла Озаки Штерн"

или иные вопросы на страницах своих газет.[183]

Одним из первых решений Гитлера после назначения канцлером было назначение на должность директора департамента журналистики Министерства пропаганды Вальтера Функа (1890–1960), пухлого, изнеженного человека с гомосексуальными наклонностями, который был редактором Berliner Börsenzeitung в течение десяти лет, до вступления в нацистскую партию и работы в качестве личного помощника Гитлера по экономике.[184] «Когда я встретил Гитлера, меня захватила его необыкновенная личность. Он был великолепен в своих речах и способности быстро схватывать проблемы», — сказал Функ во время Нюрнбергского процесса.[185] Во главе отдела журналистики партии стоял Отто Дитрих (1897–1952), личный пресс-шеф Гитлера. Его главная роль заключалась в передаче инструкций фюрера в Министерство пропаганды. Между Дитрихом и Геббельсом существовало сильное соперничество. Когда Дитрих сказал, что некоторые из его лучших идей приходят к нему, когда он принимает ванну, Геббельс быстро спросил, почему он не принимает ванну чаще.[186]

Другим важным персонажем в области контроля над немецкой журналистикой был Макс Аманн (1891–1957). Также связанный с Гитлером, он был директором издательской компании нацистской партии — Franz Eher Verlag, базировавшейся в Мюнхене и имевшей филиалы в Берлине и Вене. Геббельс, Аманн и Дитрих часто назначали встречи для координации своих действий, но они так и не были реализованы после того, как их первая встреча была прервана из-за расхождения во мнениях.

Геббельс всегда следил за тем, чтобы его подчиненные не брали на себя слишком много контроля над Министерством пропаганды. Например, он настаивал на том, что каждая рукопись, которую должна была опубликовать партия, должна была получить его одобрение. Дитрих, назначенный в 1937 году директором отдела журналистики Рейха, оставался на этом влиятельном посту до марта 1945 года. Только тогда Геббельсу удалось уволить его после многолетнего соперничества и вражды. Одним из результатов этого соперничества стало то, что Геббельс усилил политическое использование радио в ущерб газетам.

Радио

С 1925 года система радиовещания находилась под национальным контролем через Радиокомпанию Рейха (Reichsrundfunkgesellschaft), но она не контролировала содержание передач. С момента своего назначения Геббельс понимал, какой потенциал таит в себе радио как средство пропаганды — более того, оно было самым важным инструментом для этой цели. «Радио станет для двадцатого века тем же, чем журналистика была для девятнадцатого», — говорил он. Геббельс утверждал, что с помощью радиопередач можно приблизить граждан к руководству страны, создать единое общественное мнение и подтолкнуть немецкий народ к принятию идеи «народного сообщества». В 1942 году Геббельс назначил Ганса Фриче (1900–1953) директором радиодепартамента.[187] Геббельс понимал, что люди слушают радио, чтобы послушать расслабляющую музыку, а также узнать новости. Речи Гитлера часто передавались по радио, причем каждая из них считалась историческим событием, которое могло определить судьбу нации и мира. Его речами руководили эксперты, его истерические и пугающие крики были хорошо спланированы. Эти речи доходили до десятков миллионов слушателей, которые чувствовали себя частью творящейся истории.[188] Ежегодная речь Геббельса в день рождения Гитлера транслировалась по радио под музыку из оперы Вагнера «Мейстерзингеры из Нюрнберга», звучавшую на заднем плане.[189] Геббельс считал радио самым важным и современным средством коммуникации, которое было в его распоряжении. Из-за политических конфликтов, которые он вел с различными руководителями СМИ, радио стало инструментом под его полным контролем, поэтому он вкладывал так много средств в его развитие.

Культура и кино

Нацистский режим методично организовывал культурную жизнь немецкого общества и полностью контролировал ее. По мере прихода партии к власти Геббельс взял на себя контроль над культурой в Германии, и уже в 1933 году он создал Палату культуры Рейха (Reichskulturkammer). Палата занималась контролем художественной деятельности в соответствии с политикой режима. По его словам, после прихода к власти нацисты должны были позаботиться о «культурном хаосе», который окружал Веймарскую республику. Связь между искусством и политикой в нацистской Германии была хорошо заметна, например, в операции по конфискации «дегенеративного» искусства, которую нацисты провели в 1937 году. Культура была первой сферой, из которой массово изгоняли евреев.[190] Kulturpolitik была важным компонентом немецкой традиции еще до прихода нацистов к власти. Национальные круги восприняли ее как выражение превосходства арийской расы над другими, неполноценными народами, в основном евреями.[191] Пример корней этой идеи и заботы о будущем существовании немецкой культуры можно увидеть в письме Мартина Бормана, которое он написал своей жене в конце войны: «Тот, кто все еще верит, что у нас есть шанс, — большой оптимист! А мы именно такие! Я просто не могу поверить, что судьба поставила нашего фюрера и нашу великую нацию на этот путь только для того, чтобы теперь оставить нас и увидеть, как мы исчезнем навсегда… это означает уничтожение всего, что когда-либо создала культура и цивилизация». Вместо «Мейстерзингеров» нам придется смотреть джазовые шоу».[192]

Музыка также находилась в ведении Министерства пропаганды. Композитор Рихард Штраус (1846–1949) был назначен директором Музыкальной палаты (Reichsmusikkammer). В 1935 году гестапо обнаружило письмо Штрауса в поддержку его друга, еврейского писателя Стефана Цвейга. После этого Штраус был уволен со своей должности. «Это отвратительно, что он писал еврею», — прокомментировал Геббельс.

В 1927 году журналистский магнат и глава националистической правой партии DNVP-Deutschnationale Volkspartei-Альфред Хугенберг (1856–1951), прозванный «Царем прессы» («Pressezar»), приобрел самую известную в то время кинокомпанию Германии Universum Film AG (UFA). После этого шага деятельность нацистской партии становилась все более доступной для немецкой публики благодаря показу все большего количества пропагандистских фильмов. Ведомство Геббельса занималось производством разнообразных фильмов: художественных, документальных, короткометражных и т. д. Сразу после захвата власти нацистами была создана Кинопалата Рейха, которую возглавил Карл Фрёлих. И Гитлер, и Геббельс любили это средство массовой информации, смотрели много фильмов и обсуждали их. Они утверждали, что евреи контролируют американскую киноиндустрию и боялись, что она повлияет на немецкую. Поэтому с июля 1933 года они начали «арианизацию» киноиндустрии и ее подчинение целям Рейха. Особый контроль был установлен за сценариями и их авторами.[193] В 1933–1945 годах в Германии было снято 1086 фильмов, из которых лишь небольшая часть относилась к категории сугубо пропагандистских. Около половины из них были романтическими фильмами или комедиями, четверть — триллерами или мюзиклами. Это указывает на то, какое значение Геббельс придавал развлечению масс во время войны. В начале 1941 года он заявил, что для ведения войны необходимо поддерживать у людей приподнятое настроение, а этого можно добиться с помощью культуры и развлечений.

После событий «Хрустальной ночи», в ноябре 1938 года, Геббельс выступил с речью, в которой изложил позицию